Жаркий, неистовый порыв, неожиданный для них обоих. Из тех поцелуев, к которым просто невозможно подготовиться заранее. И которые уж точно никогда не забыть после.
Гвинейн шагнула назад. Она вмиг оказалась прижата спиной к бугристому стволу старого клена. Испуг в широко распахнутых зеленых глазах сменился смятением. В очах блондина же горел жгучий, азартный пламень. Такой, что дух захватывало.
Вторая бутылочка полетела вниз, жалобно звякнула о выступавший корень и разбилась.
Разгоняемая зельем кровь вскипела.
Руки адепта легли на талию девушки, крепче обнимая ее. Ее дыхание сбилось. Она ощутила на языке вкус королевской соли и горечь зелья – не своего, того, которое выпил ВарДейк. А еще отголосок. Эхо, которое застучало в висках острым желанием и растеклось по телу зыбкой волной.
Крисмер вдруг вздрогнул и отстранился.
Гвин часто заморгала, глядя на то, как алая струйка сбегает по его подбородку из прокушенной губы. Как он вытирает ее тыльной стороной ладони и смотрит на девушку с немым вопросом.
Вкус его крови во рту стал четче, завибрировал.
Адептка закрыла лицо руками.
– Прости, я случайно, – сдавленно произнесла она.
Ей хотелось провалиться сквозь землю.
– Ничего, – Крис попытался отвести ее ладони от лица, но девушка не позволила. – Ты слышишь меня? Ничего страшного, малышка. Все пройдет. Твой отец говорил, что со временем станет легче. Гвинни? Это случайность, все в порядке.
Гвинейн замотала головой.
Он потянул настойчивее. Отнял ее руки от лица и положил их себе на плечи. А затем бережно обнял Гвин и поцеловал ее в висок. Девушка судорожно вздохнула.
Однако этот миг остался позади, там, где зелень скрывала умиротворение, но никак не угрозу. А впереди лежал лишь готовый обратиться в руины город.
Аэвир будто бы сделался призраком, сквозь который адептам приходилось пройти. Запыленная дорога вела к подножию кряжа, а оттуда, через разоренные виноградники, – к черному остову поместья.
Скорбящая Гора.
Прошедший накануне ливень оставил на извилистой дороге размытую грязь вперемешку с мелким мусором и угольной пылью. Эти странные следы и вправду можно было принять за дорожки от слез, таких же черных, какими во время обращения плакала Гвин.
Адепты неторопливо спешились. Крисмер связал уздечки лошадей промеж собой. Гвинейн зашептала слова заклятия, касаясь губами упряжи Кошмара. Эти чары должны были сработать, если адепты не вернутся к рассвету. Зачарованная уздечка заставит Кошмара воротиться домой и отвести с собой Пуговицу. Тогда Авериус Гарана будет знать, что у его дочери ничего не вышло, но помочь уже ничем не сможет.
Впрочем, этот план был скорее крайней мерой, чтобы защитить животных. ВарДейк не допускал мысли, что они двое не справятся с работой, и гнал эти размышления от Гвин, оставаясь в бодром расположении духа. Девушка же хранила молчание.
Они отпустили лошадей пастись в поле. Кошмар потрусил вперед и остановился на почтительном расстоянии от города. Пуговка послушно следовала за ним. Она стоически терпела компанию сварливого жеребца, полностью признавая его авторитет.
Адепты взяли с собой только самое необходимое для встречи с упырями. Оружие они щедро натерли едким снадобьем из личных запасов Авериуса Гарана.
Первым пошел Крис. Он повыше закатал рукава свободной белой рубахи. Поверх нее оставалась неизменная кожаная жилетка с множеством кармашков. Никакой брони. Идеальная жертва, на первый взгляд. Он даже расстегнул верхние пуговицы рубахи, чтобы открыть шею – лакомый кусочек для любого кровососа.
За ним тенью брела Гвин. Ее волосы в закатных лучах отливали всеми оттенками красного, от кораллового до винного. Тонкая, хрупкая, лишь небольшой топорик в руках – она не походила на воительницу вообще. Но по избранному ими плану именно за ней оставалось решающее слово в поединке.
Адепты остановились в том месте, что некогда было внутренним двориком, встали бок о бок и принялись ждать, когда пухлое солнце опустится за горизонт.
Впереди обугленной громадой возвышалось сгоревшее поместье. Крыша провалилась, стекол не было. Теперь это место более напоминало гнездо безумных насекомых, нежели жилище лендлорда. Всюду громоздились куски древесины, утыканные ржавыми гвоздями доски, обломки бочек, ящики, разбитая мебель. Нелепая фортификация, как внутри, так и снаружи. Безусловно, внутрь пролезть возможно, но это стало бы последним, что незваный гость сделал в жизни. Одним упырям ведомо, что ожидает внутри и какие ходы верны и безопасны, к тому же проще простого встретиться с одним из жильцов в самый неподходящий миг. И в самом неудобном месте.
Кроме того, живая мгла клубилась внутри и вытекала наружу тонкими струйками, подобно дьявольскому туману. Сила, которая не подпустит посторонних без разрешения хозяина. И поглотит огонь, если кому-то вздумается вновь поиграть в пиромана, как и сказал бургомистр.
– Готова? – тихо спросил Крис.
Гвин быстро кивнула.
Солнце село. Сумерки сгущались вокруг мягкой пеленой.
Спустя пару минут до обостренного слуха адептов донеслись звуки из недр сгоревшего поместья, хлюпающие, чавкающие, скрипучие. Молодые люди переглянулись.
– Два десятка? – одними губами произнесла девушка, вслушиваясь.
– Двадцать семь, – поправил Крис.
Его подруга емко выругалась себе под нос.
Упыри полезли одновременно из всех окон и проломов в стенах. Один даже выбрался из разрушенного колодца во дворе, а двое – из сгоревшей конюшни.
Уже не живые, лишь внешне напоминающие людей, которыми они некогда были.
Мужчины, женщины, дети.
Их посеревшая плоть остро пахла гнилью. Местами кожа почернела, местами порвалась, выпуская наружу рыхлое гнойное месиво. Чтобы остановить неминуемое разложение и унять жгучий голод, упыри должны были питаться свежей человеческой кровью. Она наполняла их силой, которой они были лишены после мучительной смерти от вампирской скверны.
Одежда их стала лохмотьями, некоторые из кровососов и вовсе растеряли ее остатки. Их не заботили нагота и собственное уродство, лишь поиск новой жертвы, в которую можно вонзить длинные когти так глубоко, чтобы добыча не сбежала. Растерзать и впиться острыми клыками. Разорвать упругие вены, полные живительной теплой жидкости. Наполнить ею обреченное на медленное разложение нутро.
Пустые, подернутые трупной мутью глаза уставились на непрошеных гостей. Упыри шипели и урчали, но ни один из них не смел напасть.
– А вот и вы, – прорезал тишину женский голос.
Прежде чем его обладательница показалась на пороге, вынырнув из-под обвалившейся потолочной балки, Гвин широко улыбнулась, уже без тени смущения обнажая свои собственные клыки.
– Стерва! – поприветствовала вампиршу адептка.
– Тварь! – с такой же хищной улыбкой ответила Вельга.
Служанку стало практически не узнать. Светлые волосы, откинутые за спину, покрывала корка засохшей крови, будто безумная кровопийца втирала ее наподобие душистого мыла. Вместо глухого черного платья на ней болталась изрядно разорванная белая сорочка, вся в пятнах крови, отдаленно напоминавшая платье, в которое братья Ратенхайты обрядили Гвин. Поверх сорочки на едва прикрытых плечах висел драный красный плащ с капюшоном. Босые ноги. Черные пальцы с когтями. Необычайно длинные клыки под бордовыми губами. И мутные глаза с проблесками разума.
– Атран дома? Мы к нему, – ВарДейк поудобнее перехватил шотели.
Он старался не упускать из виду никого из упырей.
В ответ Вельга присела к земле, выгнула спину и зашипела, как дикая кошка. Однако в сторону не отошла, продолжала загораживать дверной проем.
– Это все ты! – Она исподлобья уставилась на Криса. – Ты! Ты ранил меня и проклял! Из-за тебя я стала такой! – Она резко перевела взор на Гвин. – Нет, моя ошибка. Виноват во всем не он, а ты, стерва! Все из-за тебя! Мой Атран сам не свой! Он даже не глядит в мою сторону, будто в моем нынешнем обличье я стала ему ненавистна. Никого не подпускает к себе. Вы заплатите, оба. За все заплатите.
Упыри рванули к адептам в тот же миг, как она договорила.
Гвин и Крис встали спина к спине, готовые встретить армию мертвецов.
Блеснули серпообразные шотели Крисмера.
В правой руке Гвинейн крутанула топорик, левую вскинула вверх, выкрикнув магическую формулу.
Шар яркого белого света сорвался с ее ладони. Огромный сгусток солнечной энергии размером с лошадиную голову, который адептка запасла заранее, взлетел в воздух и завис над ними, такой яркий, что даже сама Гвин невольно прищурилась. Упыри же и вовсе замешкались, шипя и врезаясь друг в друга. Это подарило адептам драгоценное время.
Крисмер действовал быстро. Он рубил четко, выпад за выпадом. В ярком свете засверкали лезвия. Полетели на траву гниющие головы – одна, вторая, третья.
– Достаньте девку! – взвыла Вельга, закрывая лицо длинными пальцами.
Один из кровососов бросился на Гвин – и получил удар зачарованным топором промеж глаз. Голова твари хрустнула и раскололась, как перезревший арбуз.
Девушка вырвала оружие из его черепа прежде, чем поверженный упырь рухнул к ее ногам, но тотчас подоспели двое новых. Их встретил Крис.
Гвинейн же вновь пришлось вскинуть свободную руку, чтобы подпитать начавший меркнуть свет. Она надеялась, что накопленная энергия солнца продержится дольше, но тьма, царящая в этом месте, поглощала ее стремительно. И пока девушка занималась чарами света, что хоть как-то сдерживали кровососов, она успела уложить еще одного, а Крис тем временем лишил головы или распорол надвое тройку упырей.
За считаные мгновения во дворе поднялся смрад, как в адском котле.
Гвин в очередной раз опустила топор, с которого медленно капала черная кровь, и повернулась к другу. Но внезапно встретилась лицом к лицу с Вельгой.
Зубы вампирши клацнули у горла адептки. Та едва успела уклониться.
Бывшая служанка оказалась быстрее и умнее всех прочих кровососов. Вероятно, оттого, что заразилась от крови носферата Руаля Ратенхайта, которая по случайности попала в ее рану, а не от укуса простого вампира.