Звук, который донесся из недр, заставил Криса похолодеть. Дрожь камня могла вызвать сход целой лавины. Или обрушить часть пещер внутри. Он знал, что оставлять Гвин одну было глупо, но почему-то вновь пошел у нее на поводу.
Новый толчок оказался сильнее. Ощутимая волна прошлась по земле.
Каменная крошка посыпалась с уступов, увлекая небольшие снежные шапки вниз по склонам.
С деревьев на границе леса посыпался снег.
С пронзительным карканьем там и тут с ветвей срывались встревоженные вороны.
Занервничали лошади.
А потом из зияющего провала в горе вырвались клубы дыма и мелкой пыли.
Крисмер дернулся было в порыве возвратиться за любимой подругой, но слабый голос принцессы удержал его.
– Не уходи, прошу, – Девана с трудом подняла веки. Губы ее высохли и потрескались. – Холодно…
ВарДейк с досадой вздохнул. Он бросил встревоженный взгляд на вход в пещеры. Оттуда все еще валил дым, однако новых признаков землетрясения не наблюдалось.
Адепт закутал девочку в плащ Гвин плотнее. Он устроился на импровизированной подстилке сам, потом усадил к себе на колени ослабшую Девану. Крис крепко прижал ее к себе и принялся напряженно бормотать слова заклятия, которое направляло тепло от костра в их сторону, чтобы побыстрее отогреть принцессу.
Спустя десять минут Девана перестала трястись и стучать зубами. Она затихла, прильнув к чародею. Не было больше ни грохота, ни обвалов, не каркали вороны, лишь трещали быстро прогорающие дрова в костерке. И в наступившей тишине адепт понял, что юная принцесса беззвучно плачет, уткнувшись в меховой воротник его куртки.
– Тебе больно? – Крис не мог оторвать взгляда от входа в пещеру.
– Гвин, – девочка шмыгнула носом.
– Все будет хорошо, она скоро выйдет, – ВарДейк нахмурился. – Вот увидишь, у нее все получилось. Наша Гвин очень сильная.
Крисмер убеждал скорее самого себя, нежели Девану. Ему отчаянно не хотелось верить в то, что с его вишенкой могло произойти нечто плохое. И что он снова бросил ее одну, когда был нужен.
Шотели лежали подле него на снегу, так, чтобы в любой момент можно было дотянуться, если вдруг вместо возлюбленной адепт увидит на выходе из пещеры Атрана Ратенхайта. И тогда носферату точно не уйти.
Но мог быть и другой вариант: не выйдет никто. Если тот грохот был грохотом обвала, оба могли оказаться погребены под тоннами камня.
Время потянулось невыносимо медленно.
Тихо плакала Девана у него на руках. Крис бездумно гладил ее по спине, успокаивая.
Лошади стояли неподвижно, лишь Оникс то и дело бил себя хвостом по бокам от нетерпения.
А потом вдруг зафыркала Пуговка. Ее голова повернулась ко входу в пещеру, и лошадка сорвалась с места.
Из мрака, слегка пошатываясь, возникла Гвинейн. Покрытая с ног до головы пылью и копотью, она еле двигалась. Протянула руки к Пуговке. Обняла ее за шею, повиснув на ней.
Крис ласково улыбнулся принцессе. В его взгляде ясно читалось классическое: «Я же тебе говорил». Девочка сквозь слезы ответила на его улыбку. ВарДейк бережно посадил ее на плащ, а затем бросился к Гвин.
Обнял ее, отрывая от Пуговки. Прижал к себе. Уткнулся в пропахшие дурманом и гарью волосы. Зажмурился.
– Вишенка, ты не ранена?
Руки Гвин обвили его талию. Чародейка вздохнула.
– Нет.
Крисмер отстранился, положил одну ладонь ей на чумазую щеку и внимательно заглянул в зеленые глаза. Адептка устало улыбнулась в ответ на его взволнованный взгляд. И все же ВарДейк уловил в ней некую перемену, едва заметную, будто тающие круги на воде.
Но спросить об этом он так и не успел.
С трудом доковылявшая по глубокому снегу принцесса робко заключила чародеев в объятия.
– Сестрица, – Гвин тотчас потянулась к ней, прижала к себе.
Крис с улыбкой стиснул их обеих. Поцеловал в висок Гвин. Потом в макушку чмокнул Девану. Глянул вниз на промокшие ноги девочки, стоявшей по щиколотку в снегу в одних туфельках, покачал головой и рывком подхватил ее на руки. Принцесса ойкнула от неожиданности, а Гвин рассмеялась.
– Простудишься, ваше высочество, – пожурил адепт. – А нам еще твою ножку долечивать.
Девана покраснела. Перевела смущенный взгляд на названую сестру, которая вышла живой из кромешного ада. А потом невольно посмотрела ей через плечо, в черный провал пещеры.
– Он… – прошептала девочка, но оказалась не в силах закончить мысль.
– Мертвее самых мертвых мертвецов, – заверила чародейка, опершись на плечо ВарДейка. – Поехали домой?
Рассветные лучи окрасили небеса прозрачным розовым светом.
К десяти утра они добрались до ворот Высокого Очага – двигаться быстрее не представлялось возможным. Первой ехала Гвин на Пуговке. Ее пошатывало от изнеможения, несмотря на то что Крис подсунул ей по дороге пару укрепляющих отваров. Чародей ехал на своем жеребце следом за подругой. Он поддерживал измученную принцессу, сидящую в седле перед ним и укутанную в два плаща сразу, и одновременно внимательно следил за Гвин, дабы та ненароком не свалилась с лошади. Девана то и дело клевала носом, ерзала и прижималась к широкой груди чародея, окутанная отчетливыми запахами трав и зелий, которые пропитывали его одежду. Королевская соль и другие антидоты заглушили действие скверны в ее крови. Они потихоньку очищали хрупкий организм, но все равно Крисмер не терял бдительности: по его опыту, укусы вампиров не проходили бесследно.
Конечно, никто в замке не спал. Все с волнением ждали новостей, от короля до самого маленького поваренка.
Дозорные встретили чародеев и принцессу радостными возгласами. Ворота распахнулись, и пред троицей открылось скорбное зрелище, от которого защемило сердце.
Слуги во дворе убирали пепелище от погребального костра леди Либейн. Когда Крис уезжал за Гвин посреди ночи, ведомый чарами «Последней потери», этот костер полыхал так, что пламя поднималось выше крепостной стены.
Девана успела по пути расспросить адептов о случившемся накануне, но все равно не была готова к такому зрелищу. При виде груды углей и пепла принцесса Мейхарт шумно засопела.
Крис мягко развернул ее голову и прикрыл ладонью глаза девочки.
– Не смотри, – шепнул он.
– Не надо, – принцесса отвела в сторону руку адепта. – Верена… не заслужила, чтобы я от нее… отворачивалась.
ВарДейк с пониманием кивнул.
Они въехали во двор в то же мгновение, как на пороге возник взволнованный Бариан Мейхарт в сопровождении верного Дарона, а также одного из своих лордов и четверки стражников. Принца Кевендила поблизости не обнаружилось, к вящему облегчению его законной супруги. У Гвин просто не было сил на то, чтобы выслушивать очередные упреки в свой адрес. Да и терпения тоже на учтивую беседу вряд ли бы хватило.
Король отыскал глазами любимую дочь, живую и вроде бы невредимую, и на его бледном лице расцвела счастливая улыбка. Бариан Мейхарт заспешил к лошадям и лично снял Девану с седла, чтобы заключить в крепкие объятия. Девочка тихонько пискнула, выражая свою искреннюю радость самым неподобающим для принцессы образом, чем вызвала слезы умиления у камергера.
– Ее высочество надлежит уложить в теплую постель и накормить чем-нибудь легким, – Крисмер спешился и, отдав поводья одному из стражников, пошел к Гвинейн, чтобы помочь ей спуститься с лошади. – Я навещу принцессу сразу, как только позабочусь о Гвин.
Адептка послушно протянула руки, чтобы ВарДейк спустил ее на землю. Тело одеревенело, а голова гудела, как разбитый набат, но для обычного состояния после окулус все проходило весьма гладко, на удивление. В иной ситуации она бы уже спала прямо там, в пещере. И в этом Гвин наблюдала определенную странность: сила импери довольно мягко гасила любые значительные нагрузки. Впрочем, от глубокого, здорового сна женщина бы не отказалась. Поэтому позволила Крису проводить себя под руку в ее спальню, пока все прочие обитатели замка тряслись над возвратившейся принцессой Деваной.
Гвин не помнила, как уснула, и не слышала, как ушел ВарДейк. Он помог ей стянуть верхнюю одежду и сапоги, смыть кровь и грязь с лица и волос. С несвойственной ему деликатностью отвернулся, когда она влезала в просторную ночную сорочку, а затем уложил ее в постель и укрыл толстым одеялом. Все это время они оба молчали, не считая пары коротких фраз. Гвин слишком устала, чтобы говорить, а Крис попросту не хотел тревожить ее.
Ей снились короткие сумбурные сны. Вереница мутных видений без смысла, порожденных измотанным разумом. После пробуждения Гвин даже не смогла толком припомнить, что именно видела.
Из забытья чародейку вырвал тихий мерный стук в полумраке. Она приподнялась на локте и с неохотой приоткрыла тяжелые веки.
В кресле у очага при свете единственной свечи сидела Навина. Она вязала на тонких спицах длинный полосатый шарф. Деревянные палочки бодро стучали друг о друга, работа спорилась. Но заметив шевеление под балдахином, служанка отложила вязание в сторону и поднялась с места.
– Госпожа, как вы себя чувствуете? – Женщина сделала реверанс.
Гвин села в кровати. Зевнула. Прислушалась к собственным ощущениям. Голова немного болела, а мышцы ныли, но не более.
– Вроде бы терпимо, – адептка бросила короткий взгляд на окна, за которыми царила непроглядная темнота. – Сколько я проспала?
– Около двенадцати часов, – Навина полезла в один из сундуков и извлекла пару шерстяных носков, толстых и пушистых, словно два живых кролика.
Гвин пристально оглядела служанку. Та, судя по всему, была весьма рада тому, что чародейка проснулась и чувствовала себя вполне неплохо.
– Как Девана и Рослин? Расскажи, что вообще происходило, пока я спала, – адептка свесила босые ноги с кровати.
Верная служанка подошла к ней и принялась заботливо натягивать на прохладные ступни теплые носки. Они оказались такими длинными, что доставали до середины икр, и в то же время были мягкими и совсем не кололись.