Гвинейн сокрушенно покачала головой, глядя на раздетого по пояс ВарДейка, распростертого на ее ложе. Широкая блестящая от пота грудь тяжело вздымалась во сне.
Возле него лежала пустая бутылка, дутая и весьма внушительная. Часть коричневой жидкости вылилась прямо на светло-серое покрывало и оставила разводы. Возможно, даже пропитала постель до самого матраса.
Чародейка подняла двумя пальцами пустую тару. Понюхала горлышко. Скривилась.
Крепленое пойло вроде рома или грога сладко пахло карамелью и медом. Его тягучие капли оставляли липкий след на внутренней поверхности чуть матового белесого стекла. Такой напиток стоило пустить на приготовление целого бочонка пунша или десятка ромовых тортов, но никак не осушать в одиночку, надираясь до состояния глубокой летаргии. Явно от «счастья» грядущей свадьбы, не иначе.
Гвин поставила пустую бутылку на пол подле кровати. Поджав губы, еще раз окинула взглядом спящего чародея. Пришла к выводу, что никаких писем он и не собирался писать. Просто хотел побыть наедине со своими мыслями и крепким пойлом. К счастью, в этом состоянии его не потянуло бродить по замку.
Не в силах более выносить запах, от которого уже начала болеть голова, женщина открыла одно из окон. Протестующе загремела старая рама. Порыв холодного воздуха ворвался в помещение, обдав адептку свежестью ледяного моря.
Грохот разбудил Криса.
ВарДейк с шумом втянул носом воздух и оторвал голову от подушки в поисках источника беспокойства.
– Вишенка, – нетрезвая улыбка возникла на его лице. Он с трудом сел. – Зачем ты пришла? Я не одет.
– Это ты зачем пришел? – Гвин подошла ближе. – Это моя комната.
Адепт нахмурился. Огляделся по сторонам. Приподнял брови.
– Точно. Надо же…
– Крис, – Гвин с досадой застонала, развела руками. – Что все это значит?
Чародей свесил ноги с кровати. Попытался встать. Не смог. Плюхнулся обратно на постель, откинулся спиной на покрывало, прямо в разлитый ром. И закрыл лицо руками.
– То и значит, – приглушенно донеслось до чародейки. – Я не хочу жениться на ней.
– Ох, ВарДейк, – Гвинейн присела на край кровати подле него. – Это в тебе алкоголь говорит. Ты слишком много выпил, отсюда и страх перемен. Ты ведь знаешь, что Рос очень хорошая. Думаю, она влюблена в тебя без памяти. Завтра протрезвеешь, и все твои страхи пройдут. И вы с ней будете счастливы…
– Да не хочу я быть с ней счастлив! – Крис резко сел, оказавшись лицом к лицу с адепткой. – Зачем она мне? Я ее не люблю!
– Не кричи так, весь замок сбежится, – Гвин старалась проявлять терпение и не обращать внимания на чудовищный перегар. – У вас с ней вся жизнь впереди. Тебе хватит времени, чтобы научиться любить жену…
– Гвин, я идиот! – Крис схватил ее за руки, не давая договорить. – Я всегда им был и продолжаю им быть! Это из-за моих решений ты оказалась здесь из-за меня. Это я сделал тебя несчастной. И мне никогда этого не исправить.
– Не так уж я и несчастна, – попыталась отшутиться Гвинейн, осторожно высвобождая ладони из его нервной хватки. – У меня есть венценосный муженек. И есть мой Иврос. Я люблю его, Крис. И он меня тоже. Ив обязательно возвратится за мной.
– Как я, через семь лет? – Чародей криво усмехнулся, стараясь в приступе жгучей ревности задеть женщину за живое.
– Пусть и через семь. Или через семнадцать, – Гвин пожала плечами, поднимаясь с места. – Я все еще чародейка, а при правильном питании и спокойном образе жизни такие, как мы, могут дожить до трехсот. Я дождусь его, не переживай. Думай лучше о собственном счастье. И о том, как сделать счастливой свою будущую жену. Не цепляйся за то, что прошло.
Она прошлась по комнате, собирая вещи Криса. Сложила их все на кресле и снова повернулась к нему.
ВарДейк смотрел на нее блуждающим взором с выражением глубокой печали на лице.
– Изжога не мучает? Не тошнит? – Гвин усмехнулась, но чародей никак не отреагировал на колкость. – Тебе нужно пойти к себе и как следует выспаться.
Но Крис проигнорировал ее слова. Он встал и, пошатываясь, сделал к женщине пару шагов. Схватился за высокий столбик в изножье кровати, чтобы удержать равновесие. Облизал губы и задумчиво изрек:
– А я ведь, как дурак, верил, что пройдут годы, и я докажу твоему отцу, на что способен. Он проникнется ко мне и не будет препятствовать, когда я заберу тебя обратно. Себе, моя вишенка.
– Крис, прошу, не надо, – она попятилась. – Ты пьян. Тебя пугают скорые перемены в жизни. Это нормально. Все пройдет. Но не нужно снова ворошить тему про ошибки юности и прочее. Разговор не приведет ни к чему хорошему. В лучшем случае мы просто поругаемся, а я этого не желаю. Иди к себе.
Она направилась к выходу, намереваясь выпроводить ВарДейка как можно скорее, но адепт преградил ей путь. Он встал так близко, что Гвин невольно ощутила жар его разгоряченного тела и терпкий мускус кожи. Крис наклонился к ней, не касаясь.
– Я помню каждый день подле тебя, вишенка. Но дни без тебя я помню еще лучше. Они выжгли мою душу, – шепнул он ей в самое ухо, так проникновенно, что по спине адептки прошлась волна мурашек.
Гвинейн шарахнулась прочь. В ее зеленых очах горел гнев. Брови сошлись к переносице.
– Уходи, Крис, немедленно. Приведи себя в норму и ложись спать, пока тебя никто не увидел, – сердито отчеканила она.
Женщина открыла дверь во мрак коридора. Посторонилась, пропуская Криса. Ее даже не волновало более, что он пьян и не одет. Что одежда осталась в ее комнате, воздух пропитан его запахом, а кровать испорчена. Лишь бы он поскорее убрался и перестал мучить их обоих.
– Уходи, – тише повторила она.
Крис снова приблизился к ней неторопливым, неровным шагом. Взгляд его был тяжел и сумрачен, как дьявольский омут.
Вкрадчивый, осипший голос адепта вызвал у Гвин смесь смятения и негодования, когда он навис над ней и вполне осознанно произнес:
– Хочешь, увезу тебя прямо сейчас? Куда пожелаешь. Только скажи. Ничто нас не остановит, гори оно все адским огнем! И никто не отыщет. Не нужно ждать. Никого. Ничего. Сегодня. Сейчас. Поедем?
Его руки коснулись плеч женщины. Она дернулась, отступая. И оказалась прижата спиной к распахнутой двери.
В то же мгновение Крис обхватил ее руками, не давая двинуться. Стиснул так крепко, будто в его налитых мышцах была не человеческая сила, а мощь кузнечных тисков. Его влажная кожа прижалась к прохладному атласу ее платья. Безудержно, с каким-то первобытным рвением, лишая дыхания. Одна рука скользнула вниз, к покатому бедру Гвин. Пальцы смяли тяжелую ткань юбки.
Горячие, воспаленные губы с жаром прижались к ее устам. Подарили привкус сладкого рома и горького отчаяния. Глубокого уныния, которое плескалось в душе адепта.
От досады Гвин была готова расплакаться.
Не было нужды лукавить: она годами ждала этого момента, невзирая ни на что. Жаждала услышать эти слова и вновь оказаться в плену его объятий. Чародейка прекрасно помнила, как Крис мог целовать. Как она податливо распадалась в настойчивых руках молодого адепта. Как мечтала провести с ним всю жизнь бок о бок, всю. Объехать вместе с ним мир. Вырастить похожих на него деток. Состариться вдвоем. Любить его и ревновать до скандала. И оставаться его вишенкой даже тогда, когда она станет седой каракатицей с подслеповатыми глазами. Только вот он захотел иного. Ушел, оставив ее и в то же время не оставляя ни на миг. Она собирала себя по кусочкам заново. Научилась уважать его выбор. И любить без претензий и ожиданий. А потом он уплыл с ее отцом. И теперь, когда у него не осталось никаких прав на нее, ВарДейк вздумал распускать руки, оправдываясь ошибками юности!
Пощечина вышла звонкой. Гвин вложила в нее все, что копила столь долго. Будь Крис менее крепок, она могла бы выбить ему зуб этим ударом.
Алый след расцвел на его щеке.
Крисмер шагнул назад, накрывая место удара ладонью. Его взгляд прояснился. Чародей моргнул, будто видел подругу впервые. Словно бы только что заметил, как сильно гневается она, как медленно наливаются белым светом ее глаза.
Он криво усмехнулся.
– Уходи, – холодно процедила Гвин. – Не смей больше так делать. Никогда. И не смей причинить Рослин ту боль, что причинил мне.
Она хотела сказать что-то еще, но осеклась. В коридоре раздались торопливые шаги. Хлопнула дверь. В тиши спящего замка этот звук прозвучал оглушительно. Гвин на миг зажмурилась.
Адептка выглянула из комнаты. Коридор был пуст. Однако это не отменяло того факта, что кто-то мог подслушать часть разговора. Или даже увидеть их. И донести королю, принцу или, не приведите боги, юной невесте. Сплетни могли погубить всё. Буквально всё.
Гвин почувствовала, как от волнения подкашиваются ноги. Следующий день обещал преподнести сюрприз из числа особо неприятных.
– Тьма тебя раздери, ВарДейк, – зашипела она, поворачиваясь к чародею. – Создаешь мне проблемы. Убирайся. Исчезни из моей жизни. Провались сквозь землю. Делай что угодно, только чтобы глаза мои тебя не видели.
– Не кипятись, вишенка, – Крис вновь усмехнулся, но на этот раз не так весело. – Я тебя понял. Нет так нет.
Он натянул сапоги, накинул на плечи испачканную рубашку и, прихватив с собой жилетку без пуговиц и опустевшую бутылку, неверной походкой вышел в коридор.
Гвин захлопнула за ним дверь, вложив в этот хлопок все свое негодование. Ей было совершенно безразлично, дойдет ли Крис до своей комнаты или сломает шею на лестнице по дороге. Последнее даже казалось более предпочтительным.
Глава 9Торжество
Утро выдалось таким пасмурным, что просто не было сил проснуться. Низкое небо давило на мир, вызывая муторную непроходящую сонливость. Сквозь неплотно задернутые шторы просачивался лишь жиденький свет, который одинаково можно было принять как за первые рассветные сумерки, так и за ненастный полдень.
Гвин бы так и провалялась до обеда, то засыпая, то вновь возвращаясь к реальности, если бы не настойчивый стук в дверь. Дарон громко спросил, здорова ли госпожа. И планирует ли она спуститься к завтраку.