Вообще-то, я никогда не утверждала, что я та самая девушка. Просто дала вам в это поверить. Увидела статью в газете, девушка на фотографии походила на меня. Такой шанс глупо было упускать.
Все смотрели на нее так, будто видели в первый раз.
Это было непросто, но она убрала волосы за уши и продолжила выкручиваться:
– Меня и правда зовут Сара, только фамилия не Стюарт. Я…
Уортон ткнул пальцем на половинку монеты:
– А это откуда? В дневнике Симмс называет это жетоном. Зевс. Видимо, что-то важное? – дрожащим от злости голосом спросил он.
– Вы читали дневник? – удивилась Сара.
Учитель слегка покраснел:
– Ну, я зашел в комнату Джейка, там был такой кавардак и…
Сара кивнула:
– В дневнике описывается прошлое. Но я не из прошлого, я пришла из будущего.
Ребекка с трудом сдержала улыбку.
Сара мельком глянула на нее и заявила:
– Зря смеешься. – Потом снова посмотрела на Уортона. – Вот он мне верит.
– Вчера или еще час назад я бы и сам похихикал над этой историей, – признался Уортон.
– Она говорит правду, – безразличным тоном сказал Гидеон. – Я видел ее, когда она была маленькой девочкой. Они забрали… Точнее, заберут ее родителей.
Сару потрясло то, как он говорит о времени: будто между прошлым и будущим нет никакой разницы.
– Я появлюсь на свет в этом месте. Но Уинтеркомб уже будет в запустении. Место, где обитают призраки прошлого. Колония голодранцев, которые живут подобно крысам. Здесь, в мансардной комнате, я прячу в тайнике свои секреты. – Сара прошла к очагу, села на скамью и посмотрела на огонь. – Я не могу рассказать вам всего. Но в том лагере был человек по имени Янус. Сначала он был одним из нас. То есть революционером. Потом начал постепенно меняться и стал одним из них. Мой отец говорил: «Янус зашел слишком далеко и считает свою персону важнее, чем наше общее дело». Однажды зимним вечером мы услышали его по радио. Телевидение уже давно не работало, интернет пропал. Мы слушали Януса и понимали, что он контролирует все. Мама тогда посмеялась, а вот отец испугался. Прошел всего час, и на дороге к аббатству появился свет фар грузовиков. Они увезли моих родителей. Не знаю куда. А меня забрали в Лабиринт.
Гидеон беззвучно подошел к очагу и сел рядом с девушкой:
– Место ужаса?
Сара рассмеялась:
– Место, где я научилась становиться невидимой. Место секретных экспериментов и странных процедур. Место, где они изучали людей, искали способ сделать их больше чем простыми смертными.
Гидеон тоже рассмеялся:
– Больше чем смертными!
Ребекка поежилась.
– Но некоторые из нас не хотели с ним сотрудничать, – продолжила Сара. – Мы организовали ячейку сопротивления. Назвали нашу организацию «Зевс». Из-за этой монеты и еще из-за одного греческого мифа…
– Какого мифа? – перебила ее Ребекка.
– Это понятно, – сказал Уортон. – Хронос – в переводе «время» – титан, который убил всех своих сыновей, кроме одного, Зевса, а тот сумел победить время. – Он посмотрел на Сару. – Сколько вас было?
Она пожала плечами:
– Шесть. Шестеро друзей. Злые, недовольные и потерявшие надежду дети. У нас не было никакого плана. До тех пор, пока мы не узнали о зеркале.
Уортон встал, положил в очаг новое полено и подтолкнул его поглубже в раскаленные угли.
– Потом ты отправилась сюда и заставила нас сочувствовать себе. Ты лгала и притворялась. И все это время хотела одного – украсть зеркало.
Слова Уортона жалили, как оса. Он отряхнул ладони и с искренним презрением посмотрел на Сару.
– Я не собиралась его красть, – возразила она.
– Тогда что?
– Защитить. От Януса. Чтобы он никогда не смог им завладеть.
Сара посмотрела на Гидеона. Он сидел, обхватив колени, при этом старался не касаться металлических частей скамьи, смотрел на огонь и очень внимательно слушал.
– Он с ним экспериментировал, – продолжила девушка, она явно не хотела, чтобы ее заподозрили во лжи. – Нам неизвестны подробности, но мы знаем, что у него получилось и он путешествовал во времени. Знаем, потому что… Из-за репликантов.
– Все это очень интересно, и все же… – перебил ее Уортон.
– Прошу вас, дослушайте, – с чувством проговорила Сара. – Это важно. Если ты путешествуешь во времени и допустишь ошибку… Если вернешься не в то время, то можешь оказаться там, где ты еще не родился. Понимаете? Тогда вас будет двое. Второго мы называем репликантом. Янус наверняка это делал, потому что у него есть несколько репликантов. Один из них здесь, прямо сейчас возле дома.
– И волк, – вставил Гидеон. – Не забывайте про волка.
– Янус их выращивает. Они чуют тех, кто путешествует во времени, – объяснила Сара.
Уортон нахмурился:
– Но снег…
– Снег ему не помеха, он его использует. Янус уже оборвал провода.
Ребекка тряхнула головой:
– Все это… Бред какой-то.
Сара резко повернулась в ее сторону и раздраженно бросила:
– А тебе-то что? Ты, вообще, что здесь делаешь?
Ребекка пожала плечами:
– Я пришла предупредить Джейка…
– О чем? – подозрительно спросила Сара. – О Янусе? Тогда как ты…
– Послушайте меня, – оборвал ее Уортон, – дом в безопасности. Пирс в любую минуту подключит электричество. Поверьте, сюда никто не сможет проникнуть…
Внезапный грохот заставил его умолкнуть.
Уортон посмотрел на Сару, и они, не сговариваясь, вдвоем выбежали в холодный коридор. Ворвавшись в холл, Уортон замер на месте. Парадная дверь была раскрыта нараспашку. Замок еще дымился. По черно-белым кафельным плиткам пола змеился снег.
– Он в доме, – пробормотала побледневшая Сара и обернулась к Уортону. – Идем на Тропу монахов. Быстрее, или нам конец.
Уортон встал у нее на пути:
– Ах да. Я туда пойду, но не ты. Боюсь, Сара, тебе нельзя приближаться к зеркалу, потому что не факт, что все, что ты нам рассказала, – правда.
Маскелайн услышал шум в темном доме. Он сгорбился и, чтобы хоть как-то согреться, пару долгих минут растирал руки и плечи. Потом приступил к осмотру: заглядывал в комнаты и тихо приближался к центру этого старинного дома, вдыхая запах мастики и лаванды.
Он знал, что зеркало здесь. Каким-то необъяснимым образом самыми кончиками нервов чувствовал его присутствие. Зеркало узнало его, а он, крадучись, двигался к нему. По переходам, по лестницам, по пустой Большой галерее.
Услышав грохот, Маскелайн замер под портретом давно умершего лорда Венна. Кто-то вломился в парадную дверь. Донеслись возбужденные голоса. Он взбежал по узкой винтовой лестнице.
Осторожно ступая, прошел по коридору и повернул за угол.
Там его уже ждал коротышка-азиат.
– Ну, наконец-то ты явился, – с довольной улыбкой сказал он.
Пирс был в перепачканном белом халате поверх ярко-красного жилета. Размер ноги у него был маленький, но стоял Пирс уверенно. Оружия не было видно, но Маскелайн знал, что оно ему и не нужно. Коротышка был не просто слугой.
– Ты меня знаешь? – удивился Маскелайн.
– Симмс писал о тебе в своем дневнике. Ты тот, у кого он украл зеркало. – Пирс держался непринужденно и шел дальше по коридору. – Ты попал в камеры видеонаблюдения. Знаю, ты уже не один месяц пытаешься сюда проникнуть. – Он повернулся к Маскелайну и с нескрываемым любопытством спросил: – Совершил путешествие, да? Прямиком из той ночи в опиумном притоне?
Любопытство. У него прямо глаза загорелись. Маскелайн понимал – это слабое место коротышки. Он опустил плечи и позволил себе не скрывать усталость:
– Я потерялся в этом времени и просто хочу вернуть зеркало. Мое зеркало.
На широком подоконнике стоял сине-белый глиняный кувшин. Маскелайн подумал, что он вполне подойдет. Затем быстрым движением вытащил из кармана стеклянный пистолет.
Пирс рассмеялся, как будто его вовсе и не застали врасплох:
– Этим мне не навредить. – Он подошел к Маскелайну так близко, что ствол пистолета уперся ему в грудь, и почти дружески объяснил: – Я не из тех, кого можно убить с помощью оружия.
– Догадался. – Маскелайн кивнул, а потом заговорил так быстро и бессвязно, будто произносил какое-то кельтское или латинское заклятье.
Слова путались, звучали то в одном порядке, то в другом, словно какая-то недоступная пониманию шарада.
У Пирса отвисла челюсть. Он посмотрел себе под ноги и растопырил тонкие, как паучьи лапки, руки.
Маскелайн шагнул в сторону и составил из пальцев оккультный знак.
Пирс превратился в мерцающий силуэт. Его рот кривился, но он не мог произнести ни звука.
Мужчина взял с подоконника кувшин и открыл крышку. Из кувшина поднялся аромат роз. Маскелайн перестал произносить заклинание и скомандовал:
– Войди.
Пирс нацелил на него исполненный ярости взгляд, а потом обратился в прах и исчез. Но у Маскелайна было такое чувство, будто этот прах прожег его насквозь.
Дрожащей рукой он отложил свое оружие, плотно закрыл крышкой кувшин и поставил его на подоконник. А потом сел рядом, почувствовав, что ноги отказывают, и обхватил голову.
Он уже сотни лет не пользовался темными заклинаниями и даже представить себе не мог, что все еще способен их произносить.
Это было очень громко. Монеты дождем сыпались на сцену и катились по подмосткам.
Люди внизу мгновенно проснулись, Молл закричала, а Джейк, чтобы остановить падение, не выпуская из руки браслет, вцепился в канат. От трения обожгло ладони.
Грабители заметили Джейка. Они принялись вопить и сыпать проклятиями. Тот, кто поменьше, подбежал к канату и начал так яростно его дергать, что юноша едва не упал. А уж если бы он упал, у них нашлось бы оружие – и ему конец.
Тут в схватку вступила Молл.
Она как ракета выскочила из кулис и принялась пинаться и злобно кричать, брызгая слюной. Вооружившись какой-то деревянной дубиной, она врезала под колени тощему грабителю. Тот завопил от боли и повалился на сцену. Молл еще раз замахнулась, но толстяк уже был рядом. Он одной оплеухой сбил ее с ног.