Она рассеянно кивнула.
– Я знал, что ты поймешь, потому что мы, как ты и сказала, так похожи. Теперь, если ты не возражаешь, мне пора идти. Я свяжусь с тобой по мобильному телефону, который оставил в конверте. Скорее всего, уже через месяц.
Он наклонился, поцеловал ее в лоб и направился к выходу.
– Зачем? – внезапно спросила Флавия.
Диоген оглянулся, чтобы взглянуть на нее:
– Зачем я уезжаю?
– Нет. Зачем мы, собственно, провернули это последнее дело? Зачем мне нужно было изображать ту девушку, надевать парик и плащ, устраивать безумное поддельное похищение и смерть? Вся та смена самолетов, подкуп пилотов, врачей в Намибии и инсценировка фиктивного трупа в гробу с системой охлаждения – плюс ко всему, ради чего я устроила ту бессмысленную погоню в Ботсване? И Керонда. Ты обещал, что когда-нибудь объяснишь. И я тебя слушаю…
Он махнул рукой.
– Конечно. Теперь, когда все закончилось, я с радостью объясню. Мой лучший друг – первоклассный агент ФБР, но он просто сущий младенец, когда дело касается женщин.
– И что из этого?
– Та женщина, Констанс – ты видела ее в магазине Эксмута и в ресторане гостиницы – была охотницей за приданным самого худшего сорта, ей нужны были его деньги и ничего больше. Она заставила его отписать на свое имя более миллиона семейных денег, ведьма. Я просто хотел вернуть ему его же деньги. Но… конечно же, ты помнишь, что все закончилось плохо. Мой друг утонул. Но у Констанс все еще оставались деньги. Я организовал ее похищение, чтобы ввести в заблуждение ее сообщника и вернуть те самые деньги в качестве выкупа. Этот план отлично сработал – и все благодаря тебе.
– Так что же с ней произошло дальше?
Еще одна пренебрежительная отмашка с его стороны.
– Ты имеешь в виду Констанс? Как только я вернул деньги, скатертью дорога! Без сомнения в ближайшее время она окрутит следующего богатого парня.
– А что насчет денег?
– Ну, мой друг мертв, и деньги ему явно больше не понадобятся. Так почему бы мне не разделить их с моим ближайшим соратником?
Он томно улыбнулся, и она вернула ему улыбку.
– Понимаю.
Диоген искренне обрадовался. Он отчаянно пытался довести этот разговор до логического конца. Многое может произойти за месяц или два. Возможно, она найдет парня или попадет в автокатастрофу, или у нее случится передозировка наркотиков. К тому времени, как она попыталась найти Питера – если она вообще будет его искать, то его след, ведущий на Халсион – к слову сказать, и так хорошо спрятанный – окончательно остынет. Диоген поднялся.
– До скорой встречи.
Он наклонился и на этот раз поцеловал ее в губы – очень кратко и легко – а затем выпрямился, неотрывно глядя ей в глаза. О чем она думала? Она выглядела такой бледной и скованной. Но она все еще улыбалась.
– Теперь, Флавия, отправляйся в Копенгаген! Ты заслуживаешь этого. И держи сотовый телефон все время с собой: я скоро позвоню тебе. Так что пока: à bientôt[168], моя дорогая.
Поклонившись, он развернулся и вышел из комнаты.
Через мгновение входная дверь люкса закрылась с тихим щелчком. Флавия не двигалась. Еще до того, как Питер вышел из апартаментов, улыбка исчезла с ее лица. Совершенно неподвижная, она осталась сидеть на месте, вспоминая все то, что она слышала от него со времен первой их встречи, анализируя его поведение и фразы, припоминая сказанное им другим людям – все те слова и обещания, которым не суждено сбыться, и которые являлись хитрыми, умными и непревзойденными манипуляциями. Прежде всего, она поразмыслила о том деле, которое они только что завершили – о деле, целью которого, казалось, была та девушка: Констанс Грин.
Флавия встала, прошла через гостиную и вышла на террасу люкса. Интуитивно она потянулась к своей сумке, закрепленной на поясе, но тут ей в голову пришла другая идея. Она схватила кольцо, которое Питер подарил ей, и попыталась вытащить из него дорогой драгоценный камень. Когда он не сдвинулся с места, она ударила им по перилам балкона. Она била им снова и снова, и снова, попутно разбивая в кровь костяшки пальцев – пока, наконец, камень не выскочил. Она подняла его, на пару секунд зажала в кулаке, а затем швырнула в сторону Атлантики. Каркас золотого кольца остался на ее пальце, четыре золотых зубца, которые ранее удерживали камень, теперь пустовали и просто торчали в разные стороны.
Затем она вошла в гостиную и огляделась, хладнокровно оценив обстановку. Подойдя к витрине, она открыла ее, взяла с полки мраморную статую и после краткого изучения использовала ее, чтобы разбить стеклянную витрину на осколки. Затем, по-прежнему удерживая нервы под контролем, она зашла на кухню и по одному стала вытаскивать из шкафов предметы посуды и бросать их на пол. Она обошла все три спальни люкса, и, используя зубцы своего кольца, порвала в клочья картины, висящие на стенах. Забрав штопор с барной стойки, она вернулась в гостиную и распорола на лоскуты модульный кожаный диван, на котором они с Питером сидели вместе всего несколько минут назад.
Остановившись, Флавия тяжело задышала. Отступив в спальню – спальню, на которую всего за полчаса до этого она возлагала большие надежды – она собрала свою маленькую сумку и, выйдя из люкса, спустилась на лифте в роскошное лобби.
– Я миссис Люпей, – сказала она мужчине на рецепции, – боюсь, что мой муж устроил в Гранд-люксе небольшой беспорядок. Пожалуйста, запишите все убытки на счет кредитной карты, которая числится у вас в базе. Я проверю это при выписке.
С этими словами она слегка улыбнулась мужчине, развернулась на каблуках и направилась к выходу из отеля, в то время как капли крови стекали с ее разбитых костяшек пальцев на полированный мраморный пол.
49
В час пик поездка в плотном потоке машин от отеля «Сетаи» до Баптистского госпиталя Майами – одной из крупнейших больниц Южной Флориды – заняла пятьдесят минут. В образе Петру Люпея Диоген заехал на своем взятом напрокат автомобиле в грязный гараж примерно в четверти мили от своего пункта назначения и намерено припарковался в темной зоне за стальной колонной, которая перекрывала обзор камере видеонаблюдения, охватывающей этот участок.
Внутри автомобиля он снял элегантный костюм Люпея, аккуратно сложив его на сидении, и переоделся в наряд доктора Уолтера Лейланда. Он надел обычные для Лейланда брюки цвета хаки, синюю рубашку и полиэстровый галстук, нарочно завязав его неряшливо, и в конце набросил белый больничный халат с прикрепленным к лацкану беджем. В карман он положил кошелек доктора Лейланда вместе с его водительскими правами штата Флорида и кредитными карточками, а сотовый телефон доктора разместил в другом кармане. Достав два ролика ваты из сумки врача, которая стояла рядом с ним на пассажирском сидении, он вставил их в рот, втиснув между верхними деснами и зубами, чтобы придать лицу Лейланда свойственную ему припухлость. Затем он вынул синие контактные линзы и заменил их на карие. В конце он нанес на волосы Люпея белую сценическую пудру, сменив их светло-русый цвет на каштановый с проседью.
По мере того как Диоген заканчивал перевоплощение, он чувствовал непреодолимую грусть оттого, что тщательно созданный и лелеянный с любовью доктор Уолтер Лейланд из Клевистона, штат Флорида, скоро встретит свою кончину. Для него это была в некотором роде, смерть хорошего друга. Но жертвы должны были быть принесены. И, кроме того, он никогда не уделял личности Лейланда должной заботы и должного внимания, Такого, как, к примеру, Хьюго Мензису, или – в особенности – Петру Люпею. На самом деле, личность Люпея была его шедевром – совершенно неприступная, не поддающаяся слежке, абсолютно достоверная, с настоящим номером социального страхования, тщательно разработанная и воссозданная с нуля: имя, за которым он планировал скрываться всю оставшуюся жизнь.
Диоген-Лейланд осторожно сложил одежду и обувь Петру Люпея в безразмерный саквояж доктора. Поверх вещей он поместил небольшой футляр из нержавеющей стали, в котором лежал набор хирургических инструментов, каковыми и должен обладать каждый уважающий себя врач, контейнер с контактными линзами и маленькую бутылочку с актерской краской для волос, а также кошелек и очки Люпея.
Кроме того в его сумке разместился маленький медицинский изотермический контейнер для транспортировки человеческих органов.
Машина – он знал – очень скоро заинтересует полицию. Она была арендована на имя доктора Лейланда, и здесь повсюду находилась его ДНК. Диоген ничего не мог с этим поделать. ДНК-маркеры, которые обнаружат в этой машине, действительно будут соответствовать доктору Лейланду, впрочем, как и отпечатки пальцев. Это выяснится сразу же, как только найденные здесь ДНК и отпечатки прогонят через базу данных, а это станет делом, которое очень быстро решится. В мире существовал и второй человек, у которого была такая же ДНК, как и у Лейланда – имя ему было Диоген Пендергаст – и его ДНК, к сожалению, было внесено в базу данных ФБР. Но вряд ли кто-то будет производить вторичный поиск после того, как Лейланд будет идентифицирован. Даже если бы это случится, у Диогена всегда оставался Петру Люпей, который старательно избегал оставлять официальные данные о своей ДНК, дублирующей ДНК другого человека. В машине ничто не указывало бы на Петру Люпея.
Отлично.
Диоген закрыл саквояж и, выйдя из гаража, направился по заранее спланированному маршруту – маршруту, который давал ему уверенность в том, что уважаемый доктор Лейланд должным образом попадет на запись камер безопасности, расположенных по всему периметру больницы. Он снова подумал, что чем быстрее это закончится, тем лучше.
Лейланд прошел по Юго-западной 94-й улице через обширный больничный кампус и вскоре добрался до главного входа. Около двух тысяч врачей были связаны с Баптистским госпиталем, поэтому он не боялся привлечь к себе нежелательное внимание. Диоген принял предварительные меры и заполучил для Лейланда удостоверение личности – на самом деле, это был простейший вопрос для любого врача из Флориды с дипломом о высшем образовании и минимальными хакерскими способностями. Он предъявил свой бедж с магнитной полосой, когда проходил через пост охраны и после чего, сопровождаемый внимательными, но дружелюбными взглядами охранников, оказался в просторном вестибюле. Заранее изучив и запомнив планировку больницы, он быстро прошел мимо множества палат к лифту, где он нажал кнопку этажа с отделением интенсивной терапии. Со стороны он выглядел, как врач, спешащий по делам.