— Хорошо, — проронил он. — Но давай поспешим.
Магнус протянул руку, и она сжала её с силой, заглянула в его глаза.
А после её взгляд вдруг потерялся. Она смотрела мимо него, словно где-то далеко-далеко увидела что-то невидимое и не могла отвернуться.
— Я вижу лёд на знакомых путях, что заставляет тебя поскользнуться. Твои ботинки совсем новые, и морозная земля скользит по дними, не давая тебе нормально идти. Из-за того, что ты скользишь, ты не можешь нормально смотреть на своих спутников, тебе стыдно, а ты даже ускорить темп не можешь. Правда?
Магнус изогнул брови — она так ловко пояснила то, что произошло чуть меньше месяца назад. Ведь он после этого попросил-таки дворцового сапожника поставить другие подошвы на его новые кожаные сапоги, что куда больше подошли бы холодному лимерийскому климату.
Она не дождалась от него утвердительного кивка.
— А теперь я вижу лабиринт… Лабиринт… Лабиринт на самой высокой скале в вашем королевстве. Он высечен из тысяч ледяных блоков, и он так прекрасен, когда по нему скользят солнечные лучи. Ты думаешь, что он почти так же красив, как и та девушка, которой его подарили. Она стоит рядом. Да, она — и есть то, почему ты так сильно хочешь вернуться домой. Она — это член твоей семьи, но тебе хотелось бы, чтобы она стала чем-то большим, чем просто семья…
— Моя сестра, — он обнаружил, что от её слов Люция будто вспыхнула у него перед глазами. К ней король никогда не был так жесток и непреклонен, как к Магнусу, но Магнус всё равно опасался оставлять её одну во дворце без его защиты.
Люция даже не догадывалась, что именно заставляло его неусыпно следить за нею, но он-то знал. Когда она стала старше, то превратилась в настоящую красавицу, и теперь выстроилась череда недостойных, что носились у дверей дворца и ждали помолвки с принцессой.
На самом деле, это было просто отвратительно. Ей едва исполнилось пятнадцать лет, и она предпочитала говорить о книгах, а не о парнях.
Магнус надеялся, что она навсегда останется такой же, как и сейчас.
— Скажи мне, — Магнус коснулся щеки со шрамом, словно желал испытать на себе впечатляющие способности Самары. — А можешь ли ты увидеть, как я получил этот шрам?
Взгляд Самары оставался таким же далёким, но она раздражённо нахмурила брови.
— Это лишь детское любопытство, миг, когда ты коснулся тёмной тайны из прошлого — и воспоминания об этом вызвали боль, страшную боль для вас обоих…
Магнус нахмурился.
— Уж поверь, тот, кто нанёс мне этот удар, совершенно не страдал от своих действий — только наказывал сына, что никогда не оправдает его невообразимо высокие ожидания, да и прежде не…
— Так много боли, — прошептала Самара, будто бы не услышав ни единого слова, только что произнесённого Магнусом. — Так много теней, и во тьме больше не найти верного пути. Но свет сияет златом, свет, будто бы солнце, и он осветит твой путь, не оставив выбора. О, сколько сопротивления — но ты не сможешь… Будь осторожен, впрочем. Ведь мотылёк всегда летит на огонь.
Магнус быстро одёрнул руку от женщины, и взгляд её вновь прояснился, и она ошеломлённо моргнула.
— На самом деле, выглядит довольно захватывающе, — промолвил он без особого восторга. — Но ты уже увидела то, что тебе было надо? Ведь ты совсем не упоминала о старой ведьме…
Она молча смотрела на него какой-то короткий миг, потом кивнула.
— Да, я увидела уже более чем достаточно, — умолкнув, она повернулась к Мэддоксу. — Что ж, теперь твой черёд.
Мэддокс широко распахнул глаза.
— Мой?!
— Да, — она протянула руку, схватила его за запястье, — посмотри на меня…
Он кивнул, не доверяя ей почти так же, как и Магнус. Принцу приходилось держать язык за зубами, дабы не подгонять их, и он попытался призвать к тому оставшемуся терпению, что ещё было у него.
Но свет сияет златом, свет, будто бы солнце, и он осветит твой путь, не оставив выбора.
Ведь мотылёк всегда летит на огонь.
Что за чепуха?
Мэддокс наблюдал за женщиной, и предвкушение её слов ясно отражалось на молодом лице.
— Что ты видишь? — спросил он.
Самара нахмурилась.
— Вижу человека, которого ты презираешь, но с презренным идёшь рука об руку. Вижу мать, волнующуюся мать, в которой так много секретов, что она уже забыла о смысле доверия. Вижу… змею, что однажды решит одну из твоих неприятностей…
— Змею? — поморщился Мэддокс.
— И вижу, как жизнь твоя сплетётся с чужой, с путешественником из далёких-далёких земель, неимоверно….
— Это какая-то девушка? — поинтересовался Магнус. — Может, он тоже мотылёк, который полетит на её алое, опасное пламя?
Щёки Мэддокса полыхнули алым.
— Тише!
Самара улыбнулась, всё такая же далёкая и невероятная.
— Я вижу много приключений у тебя в будущем, Мэддокс Корсо, вижу… — улыбка её угасла, — вижу… — она захрипела, будто бы кто-то схватил её за горло.
— Что? — Магнус подошёл к ней ближе, встревоженный столь странной реакцией. — Что ты видишь? Говори!
Её губы были распахнуты, шевелились, но она не произнесла ни единого звука. Голова её дёрнулась вперёд, откинулась назад. Магнус схватил её за плечи, пытаясь успокоить, но мышцы её казались крепче металла.
А после она распахнула глаза, чёрные, будто бы смола.
Магнус в одно мгновение вскочил на ноги, его стул рухнул на землю.
— Отпусти его, ведьмачка!
Самара разжала пальцы, отпуская руку Мэддокса, тоже вскочила на ноги, отшатнулась назад. Ладонью она закрыла свои смольные глаза, и грудь её тяжело вздымалась и опускалась.
— Что случилось? — донёсся до него голос Мэддокса.
Магнус опустил свою руку мальчишке на плечо.
— Не знаю.
Когда Самара убрала ладонь от своего лица, её глаза вновь стали обыкновенными, привычными, светло-синими, и взгляд её вновь остановился на Мэддоксе, впрочем, теперь лишённый дружеского любопыства.
Теперь осталось только что-то сродни страху.
Она указала на дверь.
— Я хочу, чтобы ты ушёл.
— Я? — Мэддокс поднялся, поднимая на Магнуса удивлённый взгляд, но тот мог только пожать плечами.
— Иди отсюда, — повторила Самара. — Я чувствую тьму внутри тебя — я не позволю тебе расплескать эту грязь в моём доме!
— Тьму? Я… Да, у меня есть магия, но эта магия… Да я уверен в том, что не смогу с её помощью никому навредить!
— Пошёл вон! — вскричала она, схватив обсидиановый клинок и направляя его на мальчишку. — Пошёл вон!
Магнус встал между ними.
— Ты не посмеешь, — прорычал он. — Что бы ты ни видела, это не имеет никакого отношения к моему присутствию здесь. Ты настояла на том, чтобы посмотреть его судьбу, ведьма. Ты ему это сказала. А теперь сделай то, зачем ты сюда появилась, — он посмотрел на Мэддокса. — Подожди меня снаружи.
Мэддокс на сей рназ не сопротивлялся. Он ушёл, хлопнув за собой дверью.
Самару била крупная дрожь.
— Я никогда не видела ничего такого, — прошептала она. — Тьма будто бы крылья, чёрные крылья, что закрывает весь мир — их тень… Потеря, пустота, разрушение… Этот мальчик, этот бедный маленький мальчик — он демон, демон, демон!
Магнус знал многих людей, подверженных суевериям, начиная с первосвященника, что каждую неделю читал молебень в дворцовом храме, и заканчивая кухарками и служанками, что носили на шее серебряные амулеты, что должны были спасти их от зла. Даже его мать, королева Альтия, считала, что её золотое кольуо принесёт ей удачу и счастье в жизни.
Учитывая то, что эта женщина была супругой холодного, жестокого короля Гая, Магнус думал, что слишком уж поздно она насала носить это кольцо.
Мать его верила в демонов, но вот Магнус — нет. И даже если б верил, Корсо, без сомнений, им не являлся.
— Ты хочешь, чтбы я вернулся к старухе, сказал ей, что ты потерпела неудачу? — тихо спросил он, пытаясь равнодушным голосом успокоить немного взбесившуюся ведьму. — Как думаешь, что тогда случится?
Её взгляд скользнул по нему.
— В тебе не так уж и много магии на то, чтобы вернуться обратно…
А сможет ли он? Мысль эта была тревожной, но ведь старуха сказала, что именно должно случиться, чтобы он не вернулся обратно никогда.
— А ты наверняка знаешь всё на свете? — промолвил он.
Кровь отхлынула от её красивого лица.
— Ты даже знаешь о том, что я собираюсь сделать?
— Нет. И мне всё равно. Я просто хочу, чтобы ты сделала это.
Самара уставилась на обсидиановое лезвие.
— Я её раб, чтобы ты знал. И существую только для того, чтобы выполнить этот её приказ. Ни для чего другого свою магию я не могу использовать. Однажды я была самой могучей ведьмой во всей Митике, а теперь — я просто куртизанка, что скрывается под другим именем, изменённая, чтобы богиня не сумела меня отыскать.
— Валория… — сказал он, всё ещё ошеломлённый тем, что вынужден вот так использовать это её имя.
Она кивнула, всматриваясь в его лицо. Магнус подумал, что она всё ещё пыталась отыскать ответы, которых у него никогда не было.
— Валория завидовала мне — завидовала каждой ведьме с элементалями. Меня приговорили к смерти, но та женщина, та старуха, что отправила тебя сюда, ещё одного отослала меня, чтобы спасти — это было как раз вовремя. Теперь я должна сделать то, что она попросит, и до того у меня не будет никаких чар, никакой магии для неё. И в этот день я умру.
Магнусу не хотелось слышать эти слова. Он не хотел чувствовать себя искренним злом для человека, которого он не знал, человека, что жил тысячу лет назад — задолго до того, как он вообще появился на свет.
Тем не менее, в её голосе было столько бесконечной боли, пока она рассказывала эту краткую историю, что что-то в глубине его души тоже отозвалось кровью.
— Мне так жаль… — начал он, не зная, какие слова будут верны.
Самара покачала головой.
— Все мы в ловушке этой жизни, и есть ли у нас шанс выбирать? Выхода нет. Ни для тебя, ни для меня, ни для кого-нибудь ещё.
Он покачал головой, чувствуя, как краснеют почему-то его щёки, как подкатывается жаркой волной разочарование.