— Да, это я, повелитель ржавых цепей и керосина.
— Фу-у-ух… — невольно спародировав шарик, выдохнул брат и, судя по изображению, осел на пол. — Мы уж думали, что всё, отбегался… Ты как? Мистера Реймса пока откачивали, он такого про этот Азкабан нарассказывал, я потом два дня снотворное на ночь пил.
— Со мной норма. Только кормили однообразно, мёрз постоянно и мысли на мой последний день перескакивали… Эти демоны, они же, вроде бы, должны самые ужасные воспоминания человеку показывать, а мне вот тягомотину эту крутили. Чего в ней ужасного, я так и не понял.
Пожал плечами и ещё раз мысленно пробежался по событиям прошедшего полумесяца.
— А с юристом что было? Он меня сегодня забросил к мистеру Кидделлу. Вроде бы нормально выглядел.
— Это он сейчас нормально выглядит, а две недели назад обрядился в мантию из некрашеного льна и пришел просить отца забрать его жизнь, но не вырезать его семью из-за того что тебя в темницу бросили.
— Чё?!
— Вот тебе и «чё», — фыркнул брат и даже улыбнулся. — Ты задолбал уже со своим наследник-наследник. Они же, маги эти, дикие совсем, а некоторые и мысли читать умеют, как оказалось. А ты или гудишь как трансформатор или про ТАКУЮ мерзость думаешь, что стыдно делается… Хм… В общем, мистер Реймс сильно засомневался в том что всё это лишь игра…
— В смысле «гужу»?
— Как я понял со слов мистера Реймса, «гудим» мы, когда навык используем или когда приборчик твой работает. Но приборчик тише «шумит», что-то могут и прочесть, видимо, — брат задумался. — Ах да, помнишь того оборотня которого ты не додавил?
— Забудешь такое.
— Так вот, отец тебе не успел рассказать… Хм… Они с мистером Реймсом его повстречали после того как нас на поезд посадили…
— И? Что случилось то? И как они его опознали?
— Так это именно он с отцом переговоры вел, лица не прятал совсем. А тут папа его на входе в какой-то тамошний паб заметил. Ну и не придумал ничего более умного, чем зайти следом. Позвал того и, когда оборотень обернулся, высадил в него всю обойму из пистолета. Вот любуйся, — произнес брат и поднес зеркальце к потрепанной газете, где на анимированной фотографии какого-то зачуханного питейного заведения, на барной стойке возлежало изорванное пулями тело. И оно хорошо так попорчено было, вплоть до оторванных конечностей. Я бы даже сказал очень знакомо попорчено. — Ты был в курсе, что у отца пистолет есть?
— Да. Он просил меня накрафтить ему весьма специфичных патронов. Сослался на то, что, мол, оборотни могут еще раз напасть, а действуют ли на них обычные пули, он не знает.
— Выясняется… — хмыкнул брат. — Чего я еще не знаю?
— У него еще и крупнокалиберный автомат есть.
— Не шутишь? — приподняв брови, удивился мальчишка. — Вот тебе и скромный фермер… с бурной молодостью.
— Мы ничем не лучше, — фыркнул, сдержав смех. — Покажи еще раз газету, пожалуйста.
Изображение в зеркальце дернулось и вот передо мною опять газета, а точнее её текст:
— Батя? А-а-а! Ну жеваный же крот… И у кого из нас детство заиграло?!
— Что? — развернув зеркальце, переспросил брат.
— Ничего, ругаюсь я, — выдохнул. — Ты где сейчас, в школе?
— Я не в Англии. Я как через подземный ход ушел меня сразу на пароход посадили, — брат замялся. — Отец запретил разглашать свое местоположение. Даже тебе. Извини.
— Нормально всё. Мало ли, вдруг нас прослушивают или еще что. Я бы и зеркальце, от греха, выбросил.
— Это единственная связь на данный момент, — вздохнул Колин и вздрогнул, посмотрев куда-то в сторону. — Отец звонит, извини, я отвечу.
Откинувшись на спинку софы, нервно хохотнул и покачал головой.
— Ну, батя, ну бракодел чертов, — пробормотал я. — За каким чертом надо было обнулять этого пёсика посреди белого дня? Дичь какая-то.
Помассировав виски, совсем собрался подремать, как сквозное зеркальце задрожало в руке. Вот ей-богу, натурально как смартфон же.
— Слушаю, — ответил я брату, который кому-то кивал. Он, покосился на меня и, судя по изображению в зеркальце, приложил одно сквозное зеркало к другому. Качество изображения значительно ухудшилось, собственно как и звука, но Роберта я опознал сразу.
— Отец, ты, что там творишь такое? Судя по газетам…
— Значит ты, в самом деле, в норме, — тяжело вздохнул Роберт, прервав меня на полуслове. — Журналисты как всегда преувеличили. Не обращай внимания, это мелочи.
— Если это мелочи, что же тогда не мелочи?
— Не мелочи? — задумчиво пробормотал отец, почесав щетину. — А ещё я нахамил королеве Великобритании.
— Зачем? — потеряв нить происходящего, уточнил: — Неужели ты думал, что ей есть дело до наших проблем?
— Нет, я так не думал. Более того, я знал, что она мне выскажет соболезнования и мягко выставит вон. А мне надо было, чтобы она психанула… Знал бы ты, как не просто довести политика с таким стажем до белого каления.
— Зачем? — в очередной раз спросил я, теряясь в догадках. — Нам что, проблем мало?
— Зачем? — переспросил отец и зевнул, потерев покрасневшие глаза. — Вчера наш род официально освободили от вассальной клятвы, и… я загнал нашу ферму, кому следует.
— Э… Это же…
— Да-да, именно это я и сделал, — оскалился отец. — Покупателям чудесный повод для стёба над Англией, а нам скромный миллион фунтов, дом с земельным же участком и гражданство.
— По тонкому льду ходим.
— Всё куда веселее, ты просто всей картины не видишь, — фыркнул Роберт. — Но не это сейчас важно. Ты как, еще раз сунуть голову в пасть льву сможешь?
— Подробности? — пригладив встающие дыбом волосы, попытался не показать испуг. Что-то не был я готов к ТАКОЙ активности отца.
— Юрист сполна отработал свои галеоны. Официально осудили не тебя, а Колина, он же указан как пострадавший от особенностей Азкабана. Документы об его отчислении по уважительной причине уже оформлены министерством. Остался только ты.
— Так я и до поступления в школу не сильно отличался от сквиба. Что-то изменилось?
— Изменилось руководство. Старый директор где-то потерялся. Тебя в тюрьму сопроводил и потерялся. Точнее, официально, сопровождал он Колина, — подмигнув, отец расплылся в улыбке. — Не думал, что скажу такое, но так держать.
— И кто у них теперь?
— Минерва Макгонагалл.
— Так она же меня в списки и внесла, — растерялся я. — С чего бы ей меня теперь вычеркивать?
— А это уже твоя головная боль, — вновь оскалился отец. — Желательно решить вопрос миром, но если что, юрист тебе завтра утром занесет не только документы, но и те два последних стержня из твоей заначки… В них же то самое, о чем я думаю? Духи, скажем так?
— Ага, — сглотнув, просипел я. — Ты уверен?
— Естественно нет, — вздох. — Я бы попросил тебя очень постараться. Если же ты перетравишь кучу школьников, мне придется рисовать на плече стильную татуху со змейкой и брать вину на себя. Я ж теперь, судя по газетам, чуть ли не правая рука Сам-Знаешь-Кого.
— Я постараюсь.
— Уж постарайся… и… удачи сынок.
18. Феликс фелицис
Юрист как чувствовал и, обнаружив, что меня потряхивает, сразу же выдал склянку с успокаивающим зельем.
— И всё же, лучше не рисковать, — помявшись, пробормотал маг и вынул из скрытого кармашка своей мантии небольшой фиал, больше похожий на стеклянный капилляр, в котором была зафиксирована одна лишь капля зелья насыщенного, янтарного цвета. — Это «феликс фелицис», зелье удачи если по-простому. Тут минут на пять всего, плюс минут пятнадцать пограничного состояния.
— Дорогая вещь, — пробормотал я, вспомнив сцену из фильма.
— Цена данного зелья измеряется не деньгами, — маг покривился. — Не велика плата за то, чтобы это все, наконец, закончилось… Кто же знал, что со старыми семьями столько мороки?
— С какими семьями? — не понял я.
— Не еб… кхм… меня в мозг, — поперхнувшись, невнятно пробормотал юрист, но нашел в себе силы и произнес уже четко: — Вы неплохо ориентируетесь в мире маглов, но одного этого недостаточно, чтобы выдавать себя за маглорожденных. Уж не знаю, зачем вам всё это, не моё это дело.
Пожал плечами. Ну, а что тут скажешь? И молчать нельзя, вон как мужика плющит. В таком состоянии любая ересь логичной кажется. Эдак он сейчас додумается до того, что мы его…
— Передайте отцу, что я уже всё подготовил для правильного стирания памяти. Не надо меня как того оборотня… Очень вас прошу.
Ну вот, как я и предполагал. И как подсказывает мне чуйка, одного лишь моего согласия недостаточно. Еще подумает не бог весть что и авадой шмальнет или кинжалом пырнет.
— Вы так говорите, словно в первый раз так делаете, — натягиваю на физиономию выражение растерянности, сделав вид словно я случайно оговорился. — Ах, ну да, вы же не помните уже. Извините.
Мужчина дергается как от удара, но даже невооруженным взглядом видно, как его начинает отпускать. Он даже руку от саквояжа убрал. Даже знать не хочу, что у него там лежит и что он делать собирался.
— Тогда не будем затягивать, — повеселев, произнес мужчина и протянул руку. — Портал переместит нас к воротам школы. Готовы?
— Да!
— Портус.