Мероприятия горсоветов, работа горсоветов должны быть известны самым широким массам, доходить до самых глухих углов, опираться на активную помощь масс. Пресса популяризирует постановления горсоветов, депутаты делают о них доклады в своих организациях. Но мы знаем, что хотя газеты теперь доходят до масс, но нельзя сказать, чтобы эти газеты всегда читались так, как надо. Хотя депутаты делают доклады, но не всегда эти доклады слушаются достаточно внимательно.
Что может сделать школа? Во-первых, она должна следить за работой горсоветов — тут особенно важна работа школ II ступени, фабзавуча, техникумов. При помощи школы учащиеся должны получать те знания, которые им необходимы для ясного понимания постановлений горсоветов. Учащиеся должны взять на себя пропаганду этих постановлений у себя в семье, взять на себя пропаганду их среди самых отсталых слоев населения, заботиться, чтобы газеты были прочитаны, поняты.
Есть целый ряд мер, которые должны выполняться населением. Возьмем меры, касающиеся гигиены и санитарии, помощи детворе, поддержания чистоты и порядка в домах, всякого благоустройства, организации школьных завтраков, помощи кооперации и т. д. и т. п. Тут школа может проводить большую практическую работу. Есть непочатый угол такой работы.
Иногда школа кустарно, оторванно от других советских организаций берется за ту или иную общественно полезную работу, взваливая себе на плечи непосильное дело.
Увязывая же свою работу с Советами, школа берет только посильную ей часть работы; рядом с ней работают другие организации, которым она планомерно помогает, которые, с другой стороны, помогают и ей в ее работе. Увязка общественно полезной работы школы около, вокруг вопросов повседневной деятельности Советов, и горсоветов в частности, — шаг от кустарничества к плановости, шаг к еще большему углублению воспитывающей роли школы. Надо начать практическое осуществление поставленной задачи.
1926 г.
К ВОПРОСУ О ДЕТСКОЙ КНИЖКЕ
Что за существо дошкольник?
Прежде всего, это существо до крайности малоопытное. Он не знает еще, может ли девочка, нарисованная на картинке, убежать или нет; не знает, умеет ли кошка говорить человечьим голосом или нет; бывают ли коровы голубыми, а собаки зелеными. Мир для него еще что-то совершенно неведомое, которое он стремится познать.
Тот, кто пишет книжку для ребят-дошкольников, должен помогать познанию ими мира, а не дезориентировать их. Поэтому книжки для ребят-дошкольников должны быть реалистичны до крайности. Но вместе с тем они не должны быть узкими (это не должны быть только кошечки и собачки) — это должна быть жизнь, как она есть. На картинках должны быть изображены и труд, и жизнь взрослых, люди разного положения и звания, город и деревня и т. д. Все это раздвигает горизонт ребенка и не менее интересно для него, чем выдуманные феи, русалки и прочая дребедень.
Надо отдать себе отчет в том, что каждый не существующий в действительности образ задерживает развитие ребенка. Кроме того, впечатления детства глубоко врезываются на всю жизнь в его память, и потому ребенка надо беречь от всяких безобразных образов, вроде волка, кидающегося на ребенка, или чертей, ибо все это снится ребенку, повторяется вновь и вновь перед его глазами. Семена мистики особенно легко сеются в дошкольном возрасте.
Картинки должны наклеиваться на толстую бумагу, так как стремление поглубже познать изображенный предмет ведет к тому, что картинки рвутся детьми.
Надо иметь также в виду большую подражательность ребенка. Поэтому не надо рисовать драк, гримас и т. п. Дети все это будут механически повторять. Но хорошо рисовать ребенка постарше, возящегося с малышом, малыша, помогающего другому малышу, и т. д.
Что касается смешного, то надо не забывать, что то, что смешно для взрослого, вовсе не смешно для малыша, ибо смешное — это противоестественная комбинация явлений, а у малыша нет еще представления о том, что естественно и что противоестественно. Он ко всему относится всерьез. Для малыша смех — это только радость. Он спрашивает смеющегося взрослого: «Чему ты рад?»
И печаль ему еще так мало понятна. Он понимает, что мальчику холодно, что он хочет есть, что, когда бьют — это больно, но социальные отношения ему малопонятны.
По части запоминания слов и выражений этот возраст особенно благодатен. Ребята запоминают массу фраз, целые страницы стихов, очень сложные обороты, не очень заботясь о том, что эти слова значат. Писатель, пишущий для дошкольников, не должен сюсюкать, изобретать какой-то особый детский язык, но форма выражения должна быть художественна, литературна. В этом возрасте надо стремиться обогатить язык ребенка новыми словами, понятия для этих слов ребенок приобретет позже. Пока ребенка интересует форма. Она неразрывна для него с содержанием. Ребенок-дошкольник не позволяет переставить слов в стишке, не позволяет, чтобы одетая в голубой платок девочка на следующей картинке была в красном платке.
Дети любят повторяющиеся в стихе строфы, любят бесконечные рассказы об одной и той же собаке, об одной и той же девочке. Надо идти навстречу этой детской потребности. Дети-дошкольники по многу раз пересматривают одни и те же книги, они не гоняются за новизной.
Задача состоит в том, чтобы создать несколько хороших красочных книг для ребят дошкольного возраста, немного числом, но прекрасных по форме, близких ребятам по содержанию.
У ребят этого возраста есть уже жизненный опыт: они знают, что кошка и собака не говорят человеческим голосом, что умывальники и щетки не скачут по комнате. Ребята возраста 8–9 лет — большие реалисты, и разговор лошади и собаки не способен сбить их с панталыку. Они уже познали более или менее окружающее, доступное наблюдению, их тянет к себе уже далекое, то, чего они не знают, но стремятся узнать. Ребята 10–13 лет страшно любят книжки вроде Жюля Верна, Майна Рида, расширяющие их горизонт. Их пленяют всякие «Дети лесов», «Таинственные острова», путешествия всех видов и сортов. С другой стороны, их притягивает к себе более углубленное познание окружающего: наблюдение над жизнью животных, всякие опыты, труд. В этом возрасте книга для детей может превращаться в орудие труда. «Как сделать самому» — такие темы страшно привлекают ребят. Особенно важно давать указания ребятам, как что-нибудь сделать вдвоем, втроем, впятером, как распределять между собой труд и в труде помогать друг другу.
Чего ребенок этого возраста еще не знает — это людей, социальных отношений, а ими он особенно интересуется. Ребята постарше начинают не любить рассказов про животных, им интересны люди. Они внимательно изучают людей и их взаимоотношения. Детская книжка должна прийти тут на помощь ребятам. Для детей лет 8–10 она должна дать элементарные типы людей, достаточно выпуклые и рельефные, она должна вскрыть основные социальные отношения, и тут сказка и басня имеют крупное значение. Конечно, не сказка фантастическая, а бытовая, схематизирующая известные социальные отношения. Весь вопрос в выборе сказок. Но гораздо еще важнее сказок жизненные рассказы, рисующие реальную жизнь. Тут надо только приспособиться к потребностям ребенка, избегать длинных описаний и рассуждений, а давать яркие образы, давать их в действии. Ребята этого возраста не очень много обращают внимания на форму — их внимание приковывает содержание, действие. Важны типы, важна фабула. До психологических анализов, до тонкости нюансов в характерах ребенок еще не дорос, ему нужна выпуклость типов и их выявление себя в действии. Хороши для этого возраста были бы биографии, но они обычно пишутся не так, как нужно детям, не на те стороны обращается внимание, которые интересны детям. Наиболее захватывающе действуют на ребят такие биографии, как биография, например, Софьи Перовской. Детство в барской обстановке, ушла, порвала с семьей, пошла работать в деревню, в сыроварни, увидела, что царское правительство мирволит помещикам, угнетает народ, стала революционеркой, себя не пожалела, царя помогла убить, сама на смерть пошла. Тут цельность характера, тут человек выявляет себя в действии, тут нет сюсюканья. Тема большая, но трактуется по-детски. Или: еврейский ребенок местечка какого-нибудь. Нищенская обстановка, ребенка травят. Жизнь изменилась: ребенок стал врачом, он встречается с мальчиком, который травил его, теперь это взрослый сознательный рабочий, вспоминают прошлое и резко критикуют старые порядки. Дети взасос зачитываются такими рассказами.
Тут динамичность, тут ясность основной мысли. Это то, что требует ребенок возраста 8–13 лет.
Ребенок хочет знать, что хорошо, что плохо.
В этом возрасте он вырабатывает основы своей этики. Странным образом, его не отталкивают «поучительные» рассказы. Он рад, когда автор помогает делать ему вывод из тех или других фактов, не любит только рассуждений на тему о том, что хорошо, что плохо, если они являются просто рассуждениями, не опирающимися на факты. Но вы постоянно услышите от ребят этого возраста: «Не правда ли, она ведь была очень хорошая?» Ребята не любят, когда им рисуют людей, относительно которых не понять, что это за люди. В этом возрасте особо опасна мещанская, буржуазная мораль. У ребенка нет еще собственных критериев, они только-только еще вырабатываются. У него нет еще критического подхода к моральным оценкам.
Вот почему если дошкольника надо защищать главным образом от ведьм и людоедов, от дезориентирующих образов, то ребят 8–13 лет надо защищать от буржуазной морали, от дезориентирующих оценок социальных отношений. Но застраховывать от буржуазной морали надо не путем критики словесной, а путем противопоставления ей морали коммунистической, облаченной в яркие, увлекательные, живые образы. Тут в современной детской литературе самое больное место. Это та область, где нужна усиленная работа.
Если ребятам дошкольного возраста почти н