– Ладно, – согласился я. – Пожалуй, я смогу выкроить пару свободных дней.
На самом деле для поездки в Донецк у меня были еще и личные мотивы. Я знал, что в Донецке живет удивительный знахарь, который лечит людей, заточая их на весь период лечения в заброшенных штольнях шахт. Звали этого знахаря Павло, с ударением на последнем слоге.
Я услышал о Павле от другого украинского знахаря по кличке Степняк, живущего на Херсонщине. Степняк был хорошим целителем и очень приятным в общении человеком, но, кроме того, он еще и страстно увлекался воинскими искусствами древности, собирая любую доступную ему информацию, в том числе и про боевые приемы славянских, татарских и прочих народов Советского Союза.
Степняка настолько захватили техники Шоу-Дао, что он был готов щедро делиться со мной любыми рецептами и приемами народной медицины в обмен на тренировки. Когда я приезжал к нему в гости, мы проводили долгие часы, спаррингуясь и отрабатывая приемы, а потом, за чаем, он рассказывал мне множество интересных историй о мире знахарей.
До Степняка я, в основном, общался с народными целителями, которые были полностью замкнуты на самих себе, считали свои методики лучшими и уникальными и готовы были зубами и когтями драться с возможными конкурентами за своих пациентов. Степняк был совсем не такой. Как выяснилось, он принадлежал к негласному обществу знахарей, члены которого были разбросаны по всему Советскому Союзу, но тем не менее активно обменивались между собой информацией, лекарственными травами и средствами, а заодно и новыми методиками целительства.
Через Степняка мне удавалось доставать очень редкие травы. К моему удивлению, оказалось, что через того или иного целителя можно было достать лекарственные растения, произрастающие даже в самых удаленных уголках планеты. На наших азиатских границах все годы Советской власти процветала контрабанда лекарственных трав, и тюки с сырьем на спинах носильщиков доставлялись через горы из соседних государств.
О донецком целителе я узнал случайно. Одна моя знакомая просила меня помочь ей вылечиться от тяжелого хронического заболевания легких, но, поскольку у меня не было времени и возможностей серьезно заняться ее лечением, я обратился к Степняку, надеясь подкинуть пациентку ему.
– Это не для меня, – покачал головой Степняк. – Есть другой знахарь. Он ее быстрее вылечит. Ее надо к Павлу отправить, – с ударением на последнем слоге сказал он.
– А кто такой этот Павел? – заинтересовался я.
– Не Павел, а Павло, – поправил меня Степняк. – Это уникальный целитель. Конечно, характерец у него тот еще, не позавидуешь, но лечит здорово. Такого больше никто не делает.
– А как он лечит? – спросил я.
– Шахтами, – ответил Степняк. – Он запирает человека в заброшенную штольню и там издевается над ним как может, – заставляет его голодать и выполнять различные процедуры, подвергает психическому и физическому насилию, в общем чего только не вытворяет. Иногда он запирает больного на две недели, а то и на месяц в полной темноте, или при слабом свете. В зависимости от заболевания, стены келий, в которых живут больные, он выкладывает разными минералами, в частности каменной солью.
– И это срабатывает? – с сомнением спросил я. – Звучит все это немного устрашающе. Неужели люди идут к нему?
– Еще как! – воскликнул Степняк. – У Павла все срабатывает. Он говорит, что невыносимые условия, которые он создает, обостряют защитные силы организма и организм под влиянием дополнительного стресса в конце концов излечивается. Отправь к нему свою легочную больную. Уверен, что она выздоровеет.
Мне сразу захотелось своими глазами посмотреть, как лечит этот загадочный дончанин с плохим характером. Но, к сожалению, у меня не было ни времени, ни денег, чтобы специально для этого отправиться в Донецк.
И вот теперь я надеялся встретиться с этим странным целителем, договориться с ним о лечении моей знакомой и, возможно, даже посмотреть на его шахты и процедуры.
Наутро я позвонил своим знакомым из Комитета Госбезопасности, и они помогли мне купить билет на поезд, отправляющийся в Донецк вечером того же дня. Наученный горьким опытом предыдущего общения с иногородними любителями восточных единоборств, я дал себе слово не устраивать никаких учебно-показательных спаррингов, поскольку подобные затеи обычно быстро переходили с учебного плана на уровень: «а ну-ка, козел симферопольский, посмотрим, кто круче».
Удобно устроившись на верхней полке, я почти с ностальгической нежностью вспоминал период, который я мог бы назвать своей юностью в мире боевых искусств. Хотя с тех пор прошла всего лишь пара лет, я, под влиянием Учителя, настолько изменился, что иногда мне казалось, что я повзрослел на целую жизнь, и слово «юность» для меня в определенном смысле стало синонимом хотя и восхитительной, но все же глупости, избытка гормонов и наивного романтизма.
В книге «Тайное учение даосских воинов» я уже упоминал об Эльюнси Мухаммеде по кличке «Мишель». Он был подданным Туниса и учился в Симферопольском медицинском институте. Эльюнси был хорошим специалистом рукопашного боя, но при этом крайне неприятной личностью.
Мишель обладал способностью оказывать психологическое воздействие на окружающих и широко этим пользовался, подчиняя своей воле учеников до такой степени, что они делились с ним даже своими женами.
До встречи с Учителем меня очень интересовала техника рукопашного боя Мишеля, но отношения с ним у меня не сложились – то ли он интуитивно чувствовал во мне соперника, то ли понимал, что манипулировать мной было не так просто, как другими, и я не мог учиться непосредственно у него.
Однако я не сдавался и решил заслать к нему шпиона – одного из моих приятелей и учеников. Выбор пал на Костю Потлатова – студента мединститута, и нам даже удалось сделать так, что в конце концов Костю подселили в комнату Эльюнси.
Первое время Костя честно работал на «нашу разведку», принося новые сведения о тренировках Мишеля и о его боевых техниках, но мы не учли один очень важный фактор – влияние жесткой и жестокой личности Эльюнси на ученика.
Мишель полностью подчинил себе нового соседа по комнате, так что Потлатов с рабской покорностью выполнял все его указания. Наши общие знакомые рассказывали, что он взял на себя все заботы по хозяйству, убирал комнату, застилал Эльюнси постель и готовил ему еду. Если Мишелю казалось, что Костя недостаточно расторопно выполняет его поручения, он даже прибегал к физическому наказанию в виде нескольких сиккенов* в различные части тела. Постепенно Потлатов перестал общаться со мной и со своими прежними друзьями, а если мы случайно встречались, он восхвалял мудрость и силу своего нового наставника почти на уровне культа личности.
Меня это не волновало, поскольку я уже начал обучение у Ли и, в сравнении с учением Спокойных, техники Мухаммеда потеряли для меня свою привлекательность.
Примерно через год обучения у Эльюнси Потлатов решил доказать превосходство его школы, вызвав на поединок моего приятеля и ученика, Семена, которому я показывал многие техники Шоу-Дао.
Я уже упоминал о Семене в книге «Тайное учение даосских воинов». Он был одним из кандидатов в мои напарники, которого отверг Ли, сказав, после беглого взгляда на него, что у этого человека слишком огненная воля и что на короткое время он может быть верным другом, но он не способен стать хорошим партнером, поскольку у него непомерная жажда самоутверждения и жесткая, всепоглощающая целеустремленность.
Учитель, как всегда, оказался прав. Я сдуру рассказал как-то Семену о том, что Ли не согласился сделать его моим напарником, предпочтя ему Славика, и с тех пор наши отношения дали трещину. Я чувствовал, что Семен так и не смог простить мне отказа, в котором я ни капельки не был виноват. Однако в то время мы еще активно тренировались вместе, и, когда Семен сообщил мне, что Потлатов предложил ему драться с ним и с еще одним представителем школы Эльюнси, я не одобрил этого, понимая, что ничего хорошего из подобной затеи не выйдет, но мой приятель, как всегда, шел напролом, не желая показаться трусом.
Мишель со своими учениками встретился с Семеном в одном из спортзалов Симферополя. Судить поединок должен был некто Пожарский, человек, влюбленный в боевое искусство и изучавший рукопашный бой как у меня, так и у Мишеля. Я относился к этому человеку с искренним уважением, поскольку он, начав изучать воинские искусства в возрасте около сорока лет и находясь почти на грани инвалидности, в относительно короткий срок превратился в сильного спортсмена.
Незадолго до того, как Пожарский начал заниматься кунг-фу, он был вынужден даже продать свою любимую «Волгу» вишневого цвета из-за того, что он начал терять сознание за рулем, но через несколько лет упорных тренировок он, не останавливаясь, мог взбежать на Чатырдаг. В то же время Пожарский стал жертвой характерной для многих рукопашников жажды проверять себя и окружающих через боль, через поединки в полный контакт, ставящие бойца на грань жизни и смерти.
Семен наивно полагал, что его ожидает обычный бесконтактный поединок или спарринг в неполный контакт по стандартным правилам. Однако, когда Эльюнси заявил, что ему предстоит драться в полный контакт с каждым из его учеников до потери сознания, Семен из гордости уже не мог отказаться.
Своего первого противника он уложил через несколько секунд молниеносным ударом в челюсть. Нокаут был настолько мощным, что у ученика Мишеля пошла изо рта кровавая пена и он пришел в сознание лишь спустя несколько минут, но еще долго не мог восстановить координацию движений.
Теперь Семену предстояло драться с Потлатовым. Пожарский, обеспокоенный слишком суровым исходом предыдущего поединка, начал активно вмешиваться, пытаясь предотвратить серьезное увечье или даже смертельный исход.
Дважды он помешал Семену нанести решающий удар, перехватывая его руку или блокируя удар ногой. Каждый раз судья взывал к разуму Эльюнси, умоляя его прекратить поединок, но Мишель хладнокровно продолжал посылать своего ученика на убой.