а вечное одиночество. Так что, со временем, тебе придется создать свой клан. Даже если эти люди не станут Воинами Жизни, они все равно будут твоими единомышленниками. Конечно, жить без клана можно, но это труднее и менее приятно.
Я рассмеялся, представив себя во главе клана.
– Вряд ли Советский Союз – подходящее место для распространения учения, – сказал я. – Я больше думаю о том, как сохранить в тайне наши встречи и то, что ты мне говоришь, иначе, боюсь, мне придется создавать клан, сидя на нарах и ботая о Спокойных по фене.
– Все может измениться, – философски заметил Ли.
Я промолчал, подумав про себя, что вряд ли мне доведется стать свидетелем этих изменений. Время показало, что я ошибался.
Я сидел у костра, вдохновенно накладывая на хлеб толстые ломтики сыра и колбасы, колечки лука и огурцов. Ли что-то мудрил с котелком. Я был голоден, как волк, и, поскольку команды приступить к обеду я еще не получил, то в попытке удержаться от искушения преждевременно вонзить зубы в бутерброд, решил отвлечься интеллектуальной беседой.
– Знаешь, я часто думаю о субъективности истины, – сказал я. – Мне бы хотелось объяснить некоторые вещи моим друзьям так, чтобы они это поняли. Часто я вижу детали, на которые они не обращают внимания, и если бы мне удалось растолковать им то, чего они не замечают или не понимают, уверен, что я мог бы помочь им избежать некоторых неприятных ошибок.
– Каких, например? – спросил Учитель.
– У одного моего знакомого сейчас серьезные проблемы, – ответил я. – Он женат более десяти лет, у него двое детей, и раньше он своей жене не изменял. Но сейчас он завел любовницу, и она требует, чтобы он оставил семью и женился на ней. Я не против того, чтобы ради любви развестись с женой и жениться на той, кого любишь, но я знаю, что его любовница – порядочная стерва, и когда любовный угар пройдет, моего друга поджидают очень крупные неприятности, особенно если он на ней женится.
Я посоветовал ему держать любовную связь в тайне от жены и поддерживать хорошие отношения со всеми своими дамами, чтобы никому не портить жизнь, но он не послушался, и в припадке пионерской честности поведал законной супруге о своей великой любви к другой женщине.
В результате жена стоит на ушах и портит мужу карьеру, строча письма о его аморальном поведении начальству, в профком, местком и комитет партии. Дети пребывают в растрепанных чувствах, жена с любовницей периодически вступают в ближний бой, уродуя свою красоту следами укусов, царапинами и синяками, и, конечно, обе пилят моего несчастного друга с такой силой, что он уже почти готовый кандидат для психушки. Все это я предвидел заранее, но мой друг не желал меня слушать, когда я пытался его предостеречь. То же самое происходит и сейчас. Он собирается снова наделать кучу глупостей, а я не знаю, как уберечь его от ошибок.
– А ты уверен, что это были бы ошибки? – спросил Учитель.
Я растерялся. Такой вопрос не приходил мне в голову.
– Я расскажу тебе притчу, – сказал Ли. – Это притча о жене-лисице.
Влюбилась как-то лиса в крестьянина. Пришла к нему и давай объясняться в любви, а тот в ответ – не могу я тебя любить, у меня жена есть.
– Дурак ты, – говорит лисица. – Жена у тебя злая да сварливая, неряшливая да некрасивая, не любит тебя и давно извести хочет.
– Что ж, – отвечал крестьянин, – такая моя судьба.
На том разговор и кончился…
Украла лисица большой котел, наполнила водой и поставила на перекрестке дорог на огонь. Проходит мимо жена крестьянина и спрашивает:
– Что ты тут, лисица, варишь?
– Со всех сторон света собрала я счастье, удачу и богатство, – отвечает лисица, – положила их в котел и варю колдовское зелье. Кто искупается в нем, тот станет всех краше, богаче и счастливее.
– А если я в котле искупаюсь, – спрашивает коварная женщина, – стану ли я всех красивее, богаче и счастливее?
– Конечно, станешь, – отвечает лиса, – только готовлю я то варево для себя и никому другому не позволю в него окунуться.
– А готово ли варево? – спрашивает жена крестьянина.
– Давно готово, – говорит лисица. – Вот сейчас сниму с себя шкуру и влезу в котел.
Не успела лиса слова эти договорить, как женщина прыгнула в котел и сварилась.
А лисица, долго не мешкая, сняла с нее кожу и напялила на себя. Потом повернулась мордой на восток и стала читать заклинания, одно длиннее другого. Не успело солнце скрыться за верхушками деревьев, как превратилась лиса в прекрасную девушку, похожую на жену крестьянина, как бывает похожа красивая дочь на уродливую мать.
Приходит крестьянин домой, а его у порога с поклоном встречает молодая жена. Вошел в дом, а там все прибрано, пылинки не найти, повсюду шелка да наряды, а в сундуках золотые и серебряные монеты поблескивают. Удивился крестьянин, обрадовался, но виду не подал. Сытно поужинал и лег спать с молодой женой.
Так, в довольстве и неге прожили они год, но однажды дождливой осенней ночью постучался в их жилище странствующий даос и попросился на ночлег. Приютил крестьянин даоса, утром вышел проводить его до ворот, а гость говорит:
– Знаешь ли ты, с кем делишь пищу, кров и постель?
Улыбнулся крестьянин и спрашивает:
– А станет ли мне от этого знания лучше жить?
Задумался даос, покачал головой и, ничего не сказав, пошел своей дорогой.
Недаром старики говорят: «В мире людей правда нужна не всем и не всегда, потому как не каждому от нее лучше жить становится».
Я протянул Учителю бутерброд и начал разливать по кружкам чай.
– Красивая притча, – заметил Ли, впиваясь в бутерброд зубами. – И, как всегда, она имеет несколько толкований, включая взаимоисключающие.
Я молча принялся за свой бутерброд, понимая, что от толкования притчи мне все равно не отвертеться. Учитель с издевательской усмешкой наблюдал за мной.
– Действительно, красивая притча, – согласился я, мерно двигая челюстями. – Но она еще больше все запутывает. Вряд ли она поможет мне ответить на те вопросы, которые я себе задаю. На месте даоса я бы не знал, какое решение будет более правильным – объяснить крестьянину, что его жена на самом деле оборотень и убийца, и тем самым разрушить его счастье, но, возможно, спасти его от больших неприятностей в будущем, или оставить все как есть. Я не могу сказать, где в этой истории добро, а где зло. С одной стороны, лиса – обманщица и убийца, а с другой стороны – любящая и хорошая жена. Я не знаю, кем считать крестьянина и его жену – жертвами или людьми, заслужившими такую судьбу.
– Ты размышляешь о притче, но пока еще не понимаешь ее, – сказал Ли. – Как только ты внутренне прочувствуешь ее смысл, твои проблемы общения с друзьями решатся сами собой. Даос принял абсолютно верное решение, но это решение было верным для него, потому что он – даос. Ты, хотя уже сильно отличаешься от обычного европейца, пока еще не стал даосом. Поэтому решение, которое кажется верным для даоса, пока что остается сомнительным для тебя. А как ты думаешь, какое решение принял бы европеец, если бы он оказался на месте даоса?
– Ну, не знаю, – ответил я. – Европейцы тоже разные бывают.
– Ладно, я тебе помогу. Как по-твоему, какое решение приняла бы твоя мама?
Сцена, представившаяся моему воображению, заставила меня подавиться куском бутерброда, и я упал на спину, задыхаясь от кашля и хохота. Моя вера в маму была беспредельной. Я был уверен, что ни один оборотень не сумел бы противостоять напору Александры Авенировны, когда ею овладевала жажда справедливости. Я видел, как мама волочет за волосы стенающую и упирающуюся лису в ближайшее отделение милиции, во весь голос расписывая толпе зрителей всю тяжесть и гнусность ее преступлений.
Когда я наконец прокашлялся, немного пришел в себя и, сев на прежнее место, высказал свое мнение, Ли задал следующий вопрос:
– А какое решение приняло бы большинство твоих друзей?
– Они сказали бы крестьянину правду, – не задумываясь, ответил я.
– Почему?
– Многие сделали бы это, как и мама, из стремления к справедливости. Некоторые могли бы это сделать из зависти, потому что крестьянин стал жить слишком уж хорошо, другие сделали бы это из вредности или просто, чтобы заварить кашу и с интересом наблюдать, что из этого получится.
– А какие мотивы могли бы побудить европейцев скрыть правду от крестьянина?
– Ну, наверно, безразличие, нежелание ввязываться в неприятную историю, опять-таки вредность – пусть, мол, поживет с оборотнем, пока тот его не съест, – или, возможно, желание не портить жизнь хорошему человеку.
– Как ты думаешь, крестьянин знал, что живет не со своей женой, а с лисой?
– Конечно, знал, ведь не полный же он идиот. Скорее всего, он сам себе в этом не признавался и просто не думал об этом, потому что такая жизнь его больше устраивала.
– Этот крестьянин был настоящим даосом, – сказал Учитель. – Он спокойно принимал свою судьбу, будучи женатым на сварливой неряшливой женщине, и так же спокойно он принял свою судьбу, когда та изменилась к лучшему, не задумываясь, что хорошо и что плохо, что правильно, а что неправильно. Крестьянин оказался даже большим даосом, чем сам даос, потому что на вопрос:
– Знаешь ли ты, с кем делишь пищу, кров и постель?
Он ответил:
– А станет ли мне от этого знания лучше жить?
Даосу пришлось подумать, чтобы признать правоту крестьянина.
– Ладно, это одно толкование, – сказал я. – А как же насчет противоположного?
– Вот ты мне его и расскажи, – усмехнулся Ли.
Я задумался.
– В этом толковании притчи ты говоришь, что надо спокойно принимать свою судьбу и следовать ее течению. Помнишь, ты как-то рассказывал мне притчу о даосе и судьбе. Тогда ты утверждал, что Воины Жизни не следуют слепо своей судьбе, а хватают ее за волосы. Поступил бы крестьянин правильно, если бы он отказался жить с лисой, предпочитая любым изменениям тяжелую и нудную жизнь с постылой женой?