– Ты понемногу нащупываешь другое толкование, – сказал Учитель. – Но эти притчи не противоречат друг другу. Смысл не в том, чтобы когда ни попадя хватать судьбу за волосы, а в том, чтобы делать это только в нужный момент. В данном случае следование судьбе было предпочтительнее. Крестьянин сам не входил с женой в конфликт, который мог бы для него плохо кончиться. Лиса все сделала за него. Пассивное следование судьбе сберегло крестьянину энергию, нервы и силы. Точно так же поступил и даос. Если бы он открыл крестьянину правду, то ему бы пришлось войти в противоборство с лисой, а, может быть, еще и с самим крестьянином, так что промолчать для него было лучшим выходом.
С другой стороны, спросив: «Знаешь ли ты, с кем делишь пищу, кров и постель?», даос предоставил крестьянину свободу в выборе своей судьбы, ведь иначе он оказался бы неблагодарным человеком. Так даос проявил «деятельное недеяние», в котором и заключается мудрость срединного пути.
– Как же тогда различать, в какой момент предпочтительнее пассивно следовать своей судьбе, не затрачивая сил на сопротивление, и когда нужно хватать ее за волосы? – поинтересовался я.
– Для этого Воин Жизни развивает внутреннюю силу, – ответил Ли. – Внутренняя сила – это то, что помогает в нужный момент принять верное решение или заставляет обстоятельства складываться в твою пользу.
– Хорошо, а как же насчет проблемы моего друга? – спросил я. – Что я должен был сделать, чтобы уберечь его от свалившихся на него бед?
– Ничего, – лаконично бросил Учитель.
Я растерялся.
– Как ничего? – переспросил я. – По-твоему, я должен смотреть, как он своими руками роет себе могилу, спокойно оставаясь в стороне?
– Но ты не остался в стороне. И что хорошего из этого получилось?
Я был вынужден признать, что все мои благие намерения действительно не привели ни к каким результатам.
Взглянув на мою кислую физиономию, Ли расхохотался.
– Держу пари, что в конце концов твоя миротворческая миссия привела к тому, что на тебя обиделись все трое – и жена, и любовница, и твой друг, – весело сказал он.
– Как ты догадался? – недоуменно спросил я.
– Так это же было очевидно с самого начала. Как говорится в пословице: «Благими намерениями вымощена дорога в ад», – сказал Ли.
Действительно, любовница моего знакомого решила, что я пытаюсь уговорить его во что бы то ни стало сохранить семью, жена была уверена, что я всячески покрывал козни ее благоверного и сам чуть ли не являюсь причиной трагедии, а друг был так измучен борьбой с парой взбесившихся фурий, что я стал для него живым напоминанием о его собственной глупости, ведь он, вопреки моему совету, все-таки признался жене в измене, так что наши отношения стали гораздо прохладнее.
– Ты понемногу начинаешь мыслить и чувствовать как даос, но продолжаешь суетиться, как европеец, пытаясь навязать свое новое восприятие жизни людям, внутренняя сущность которых не изменилась, – сказал Ли. – Ты советуешь им поступать таким образом, как поступил бы ты сам, но они не могут вести себя, как ты, ибо это противоречит их природе. В итоге твое желание помочь оборачивается против тебя. Лучше позволить людям совершать ошибки, чем потом стать предметом их ненависти оттого, что в конце концов ты оказался прав. Обычно люди гораздо легче прощают тебе твои промахи, ошибки и неудачи, чем твои успехи и правоту.
Что ты предпочитаешь – продолжать давать советы и сталкиваться с неприятием, непониманием и злобой или оставаться сторонним наблюдателем, не споря и не вступая в конфликты с окружающими, но зато наслаждаясь их дружбой и извлекая опыт из их ошибок?
Я был вынужден признать, что Ли, как всегда, оказался прав. Чтобы прогнать грусть, охватившую меня от его слов, я попросил:
– Расскажи мне еще какую-нибудь притчу.
– Не смотри на меня так, словно я отравил стадо розовых слонов твоей мечты, – перехватив мой печально-задумчивый взгляд, сказал Учитель. – Ладно, расскажу тебе притчу из другой области. Она называется «Игла, колотушка и жезл».
Однажды крестьянин спас даоса, когда тот тонул. Решил даос отблагодарить крестьянина за добрый поступок и отвел его в свою пещеру. Там достал из тайника огромную тыкву и вынул из нее три волшебные вещи: иглу, колотушку и жезл.
Положил их даос у ног крестьянина и сказал:
– Хоть эти вещи и неказисты на вид, заключена в них волшебная сила: игла дарует жизнь и излечивает все болезни, колотушка при ударе высекает золотые и серебряные монеты, а жезл дает власть победить любое войско и уничтожить врагов. Ты спас мне жизнь, и в награду ты можешь выбрать одну из них.
Крестьянин, не долго думая, взял иглу и спрятал ее у себя в поясе.
– Ты слишком быстро принял решение, – удивился даос. – Неужели тебя не прельщают богатство и власть?
– Я выбрал жизнь, – ответил мудрый крестьянин, – так как ни власть, ни богатство без нее цены не имеют, а спасая жизни других, я, при желании, буду иметь и власть, и богатство. Вот почему мне милее игла, а что касается жезла и колотушки, то с ними хлопот не оберешься.
А теперь посмотрим, как ты ее истолкуешь.
Я пожал плечами.
– По-моему, тут нечего истолковывать, – сказал я. – Истолкование притчи дал сам крестьянин.
– Похоже, твой неудачный дебют в роли советчика подорвал твою веру в собственные силы, – заметил Ли. – Эту притчу я рассказал, чтобы вернуть тебе самоуважение. В ней идет речь о тебе.
– Обо мне? – удивился я.
– Ну, не совсем о тебе. Один из скрытых смыслов этой притчи – поиск Хранителя Знания. Хранитель Знания всегда выделяется из окружающих, и когда Посвященный встречает его, он провоцирует Хранителя Знания таким образом, что у него просто не остается выбора, и он вынужден действовать так, что это приносит выгоду обеим сторонам.
Неожиданная трактовка так заинтересовала меня, что плохое настроение тут же улетучилось.
– Объясни мне подробнее, – с блеском в глазах попросил я.
– Меня восхищает легкость твоих переходов от вселенской грусти к жажде познания, – сказал Ли. – На самом деле даос не тонул, а только делал вид, что тонет, чтобы привлечь внимание избранного. А дальше у крестьянина уже не было выбора – он не мог отказаться от подарка даоса, и жизнь его стала иной. Имея сущность Хранителя Знания, крестьянин был обречен выбрать иглу.
В этой притче колотушка символизировала ремесло, жезл был олицетворением воинского искусства, а игла представляла искусство жизни, умение управлять жизнью, и как часть этого умения – медицинские знания.
– Ты хочешь сказать, что, когда ты решил обучать меня, ты спровоцировал меня таким образом, что у меня не осталось выбора? – спросил я с некоторой долей возмущения, смешанного с восхищением.
– Конечно, – насмешливо ответил Ли. – Я тоже предложил тебе выбор, хотя и не в такой явной форме. Сначала тебя увлекло изучение техники прыжков, которое в некотором смысле ближе к ремеслу, потом ты схватился за жезл – боевые искусства Шоу-Дао, но в конце концов пришел к тому, к чему и должен был прийти – к искусству жизни. У Славика тоже был выбор, но он, как и ты, его даже не заметил. В его руках навсегда останется жезл, но искусство жизни пройдет мимо него, к сожалению, не оставив заметного следа в его душе.
Глава 12. Главный Учитель
Была восхитительная южная ночь, когда звезды кажутся особенно яркими и такими близкими, что хочется бездумно созерцать их, наслаждаясь ощущением необъятного пространства вселенной и манящих тайн далеких миров, которые, к сожалению, мне так никогда и не удастся постичь. Теплый воздух, наполненный дурманящими запахами земли, травы и леса, ласкал кожу, расслабляя и успокаивая меня после изнурительной тренировки.
Ли предложил разложить костер у водохранилища.
– Твоя энергия сейчас слишком агрессивна, – сказал он. – Позволь воде забрать твое возбуждение и поглотить его. Слейся с поверхностью озера и стань таким же спокойным и безмятежным, как водная гладь.
Я так устал, что у меня почти не оставалось сил, чтобы выполнять упражнение, которое он имел в виду, но видимо это состояние усталости и умственного оцепенения, близкое к полусну, на сей раз сыграло мне на руку. Упражнение, которое обычно требовало от меня значительных усилий, получилось само собой, словно слова Учителя включили во мне какой-то спусковой механизм. Безо всякой эмоциональной реакции, только на фоновом ощущении удовольствия, покоя и легкого удивления я почувствовал, как от ног к голове, заполняя все уголки моего тела, поднимается поток прохладной, сверкающей, кристально чистой воды, как будто из моих подошв забил мощный, ласкающий меня изнутри фонтан.
Вода заполнила меня целиком, и внутренним взором я увидел, как бы в разрезе, оболочку своего тела, растягивающуюся под напором заполняющей его воды. На какое-то мгновение в моем сознании всплыла картинка из учебника физики, иллюстрирующая силу поверхностного натяжения в верхнем слое молекул воды. Я ощутил свою кожу как слой таких молекул, цепляющихся друг за друга и пытающихся удержать неизменной форму моего тела, но напор воды оказался сильнее, и тело, стремительно расширяясь в стороны, понеслось куда-то вниз, сливаясь с озерной гладью. Последним впечатлением было то, как я сливаюсь с озером, а поверхность моих рук и груди растекается по поверхности. Одновременно я чувствовал толщу воды внизу и давление воздуха сверху.
Я медленно приходил в себя, вновь ощущая свое лежащее на земле тело с тупо ноющими после тренировки мускулами. Ли высился надо мной, как скала, демонстрируя своей преувеличенно выразительной мимикой всю степень своего недовольства мной.
– Ай-яй-яй, разве можно быть таким ленивым, – укоризненно цокая языком, говорил он. – Я сказал, что мы должны развести костер и поесть. Когда ты, наконец, будешь слушаться меня? Если я говорю, что мы будем есть, это означает, что мы будем есть, а не спать, понимаешь?
– Ли, – начал я, – ты представляешь, у меня получилось…