Смерть его матери от рака крови порвала последнюю нить, привязывающую его к жизни.
Приблизительно месяц спустя он погиб, бросившись под колеса поезда. Из того, что стало известно об обстоятельствах этой трагедии, трудно было заключить, являлся ли его трагический конец самоубийством или это была лишь очередная попытка понять, что же такое смерть, сунув голову под колеса замедлившего ход состава и попытавшись вытащить ее в самую последнюю секунду.
Самое печальное для меня в этой истории то, что сам Игорь был блестящим психологом, а его жена – квалифицированным психиатром и оба они, прекрасно отдавая себе отчет в том, что происходит, не сумели, не захотели или не смогли предотвратить надвигающуюся трагедию. Возможно, жена, отчасти подсознательно, сама провоцировала его на этот шаг, отчаянно не желая развода и предпочтя такой исход. Это уже не важно. Обидно то, что молодой талантливый психолог погиб в возрасте двадцати девяти лет из-за непонимания того, что происходит с ним самим, из-за незнания самых простых и элементарных вещей, которые Даос впитывает буквально с молоком матери.
Пожалуй, слово «незнание» тут не подходит. В данном случае проблема возникла не столько из-за незнания – в силу своей профессиональной подготовки Игорь должен был обладать необходимой информацией, – а, скорее, из-за неумения использовать полученные знания, превратить их из абстрактных правил и схем в осознание, в позитивное жизнеутверждающее начало, то есть перевести их с интеллектуального уровня на уровень автоматических эмоциональных реакций.
Мне бы хотелось, чтобы люди с жесткими моделями мира, в том числе и по отношению к вопросу взаимоотношений мужчины и женщины, задумались о том, что имеет смысл затратить немного усилий и сделать свою личность более гибкой, научиться основам основ – любви к жизни, к миру, который тебя окружает, к женщинам или мужчинам, ко всему тому, что и составляет саму суть, смысл и радость бытия.
Любовь и способность радоваться жизни – основа мироощущения Даоса – это и есть тот самый спасательный круг, который помогает человеку выжить, когда жизненные штормы в щепки разбивают его корабль и угрожают поглотить его самого. Это поддерживающий его стержень, который не могут сломать ни тяжелые разочарования, ни жестокие удары судьбы.
Глава 9. Женщины огня и «переменчивого ветра»
Женщины, принадлежащие к каждой из стихий, в свою очередь подразделялись на подгруппы, характеризующие уже не столько их физический тип, сколько структуру личности и стереотипы поведения.
Так, описанная в седьмой главе мулатка, несомненно являющаяся ярчайшей представительницей стихии огня, относилась к типу «Язык пламени, взметнувшийся вверх». Другое название этого типа – «Вздох дракона». Страсть танцовщицы была бурной, разгоревшейся в один миг, как языки пламени, раздуваемого ветром над иссушенной зноем степью, и так же быстро угасшей.
С женщиной «ровного огня» я встретился уже после расставания с Учителем, в период работы в ремонтно-строительном управлении. Мы познакомились на работе, и смуглая, высокая, тщательно накрашенная и одетая Лина лишь скользнула безразличным взглядом по моей далеко не роскошной рабочей куртке и залатанным брюкам, тут же отвернувшись к кому-то другому.
Мир тесен, особенно в небольшом провинциальном городке, и вскоре мы столкнулись буквально нос к носу около цирка. Ситуация была такой, что разойтись, не обменявшись несколькими вежливыми фразами, было просто неловко. Из разговоров с коллегами по работе я успел узнать, что забота о собственном теле стояла у Лины на первом месте. Окинув ее одобрительным взглядом, я лишний раз убедился, что каждодневные упражнения с гантелями действительно произвели великолепный результат. От этой женщины лет тридцати буквально веяло уверенностью в себе и неприкрытой звериной сексуальностью.
Мы разговорились, и я почувствовал, как в ней просыпается интерес ко мне не как к собеседнику, а именно как к мужчине. На Лине был свитер крупной и редкой вязки, и через дырочки в нем проглядывало голое тело.
Я, продолжая разговор, поднес руку к ее талии и, просунув два пальца в дырки свитера, прикоснулся ими к ее спине. Лина вздрогнула и с полувздохом-полустоном подалась ко мне. Почувствовав, как по ее телу прокатилась судорога, я поразился удивительной чувственности этой женщины.
Ровный устойчивый огонь, не угасавший в течение долгого времени, до нашего вынужденного расставания, зажегся в ней в этот самый момент. В тот же день мы стали любовниками. Хотя говорят, что через какое-то время жар страсти угасает и сексуальные контакты становятся менее насыщены переживаниями, и в подавляющем большинстве случаев так оно и бывает, Лина оказалась исключением.
Пламя ее страсти разгоралась все сильнее и сильнее. Стихия ровного огня проявилась у нее не только в сексе, но и в обыденной жизни. Ее убеждения были четкими, прямыми и непоколебимыми. В этом она отдаленно напоминала мою маму, тоже относящуюся к типу ровного огня, хотя, конечно, принадлежа к другому поколению, она имела другой, гораздо менее радикальный набор убеждений и установок. Сходство же заключалось в том, что Лина, однажды внеся в свою модель мира набор всевозможных правил, касающихся норм поведения, того, каким должен быть мужчина, и что такое долг и справедливость, восприняла бы как личное оскорбление любую попытку поставить под сомнение хотя бы один пункт из этого свода законов и определений.
В отношении любви ее убеждением было то, что любовь между мужчиной и женщиной должна возрастать с каждым днем. Будучи женщиной тела, Лина считала, что эта неугасимая страсть должна проявляться в первую очередь в безудержном, постоянно наращивающем свою интенсивность сексе.
Неистовая в постели, она иногда даже теряла сознание от переполнявших ее ощущений. В порыве страсти Лина кусала простыни и подушки, впивалась в деревянную спинку кровати своими крепкими белыми зубами, оставляя на ней глубокие вмятины, а мое тело после каждой встречи было покрыто огромными темно-фиолетовыми синяками. Оставляя на мне отметины, Лина словно клеймила меня, как свою собственность. Инстинкт собственности проявлялся у нее и в присутствии других женщин, выражаясь в жестах, когда она покровительственно трепала меня по щеке, в интимно-ласкательных именах, которыми она демонстративно называла меня при посторонних, так что у желающих покуситься на ее мужчину дам не должно было оставаться ни малейших сомнений в том, что территория уже занята и вторгнуться на нее без боя не удастся.
Убеждения Лины в отношении ведения хозяйства также были безупречны. Она прекрасно готовила и ухитрялась без особого напряжения совмещать работу и заботы о доме.
Будучи на несколько лет старше меня, Лина пребывала в убеждении, что она понимает в жизни гораздо больше, и твердо знала, что мне нужно – хорошая стабильная работа, дающая приличный заработок, ежедневный умопомрачительный секс, с каждым днем становящийся все более упоительным, и надежный семейный очаг, естественно, украшенный энным количеством детей.
Мой интерес к рукопашному бою, тренировкам и восточным учениям Лина считала не более чем детскими увлечениями еще не научившегося ориентироваться в жизни мальчика, и она была твердо намерена сделать из меня настоящего зрелого мужчину.
Несмотря на жесткость и специфичность своего мировоззрения, Лина была удивительно цельной личностью и обладала не только редким даром любви, но и уникальной для современного человека способностью поддерживать в себе эту любовь, не давая ей сойти на нет и угаснуть под грузом ссор и мелких житейских проблем.
С «переменчивым ветром» – одной из разновидностей женщины воздуха – я познакомился в Латвии.
Меня, вместе с командой дзюдоистов, отправили на международный турнир в Елгаве, небольшом городке под Ригой. Все складывалось отлично, наша команда заняла первое место, и я тоже стал первым в своей весовой категории, получив золотую медаль.
Отчасти победе способствовало то, что наш тренер, Игорь Васильевич Бощенко, незадолго до соревнований узнал о введении нового правила – разрешения осуществлять удушение предплечьем на области горла.
Большинство моих товарищей выиграло именно благодаря этому удушению, я же в решающей схватке применил технику, показанную мне Учителем, и ушел от броска с упором стопы в живот, сбив предплечьем ногу противника. Затем я упал на него, осуществляя удержание.
Сразу после соревнований все ребята сели на самолет и отправились домой в Симферополь, а я решил задержаться в Риге на пару недель, чтобы как следует познакомиться с Прибалтикой.
Проводив друзей и погуляв по вечернему городу, я поздно ночью вернулся в свою комнату в общежитии сельскохозяйственной академии.
Дверь оказалась незаперта, и, приоткрывая ее, я услышал мелодичный голос, с очаровательным протяжным акцентом сказавший:
– Не пугайтесь и не включайте свет.
Приоткрыв дверь пошире, чтобы в комнату падал свет из коридора, я разглядел на кровати изящную молодую девушку.
Приученный Учителем и некоторыми обстоятельствами своей жизни к повышенной осторожности в не совсем ясных ситуациях, я внимательно обвел взглядом комнату, готовый в случае опасности в любой момент выскочить за дверь.
Я вспомнил, как однажды Ли то ли в шутку, то ли всерьез выразился по поводу подобных ситуаций:
– Запомни один из принципов воинского искусства: если тебя не убили сразу, значит, это кому-то нужно.
Поскольку сразу меня не убили, можно было зайти и осмотреться. Я вошел в комнату, закрыл за собой дверь, и, по контрасту с ярким освещением коридора, мне показалось, что в комнате царит кромешный мрак. Глаза привыкали к нему, начиная различать контуры кровати на фоне окна.
– Садитесь рядом со мной, – нежной музыкой прозвучал в моих ушах голос незнакомки.
– Спасибо, я постою, – внезапно охрипшим голосом сказал я.
В то время я уже начал обучение у Лин, но тогда еще моя возлюбленная не давала мне задания встречаться с другими женщинами, и я, по уши влюбленный, в силу своих убеждений предпочитал хранить ей верность.