Видимо, я закричал во сне, потому что Лин проснулась и пододвинулась ко мне.
– Спи, – прошептала она. – Не позволяй воспоминаниям мучить тебя.
Я почувствовал ее тепло. Она была реальна, и она находилась рядом со мной. Все остальное не имело значения.
Глава 11. Темная сторона «я»
– Говоря о кирпичиках модели мира, – сказала Лин, – Спокойные подразумевают нечто, в большей мере поддающееся осмыслению и осознанию на интуитивном уровне, познающееся через медитации, относящиеся к упражнениям нити жизни.
Однако прежде, чем переходить к интуитивному осознанию этого понятия, надо попытаться дать ему словесное описание, если и не совсем точное, то хотя бы достаточно приближенное.
Итак, каждый кирпичик, заложенный в здание твоей модели мира, – это конгломерат, состоящий из установок, убеждений, вынесенных на основе какого-то прошлого опыта, и условных рефлексов, вызывающих к жизни специфические реакции и чувства в ситуациях, чем-то напоминающих опыт, на основе которого сформировался данный кирпичик. В него же входят записанные и закрепленные в подсознании чувства, ощущения, воспоминания, личная подсознательная интерпретация заложенного в его основание опыта, произведенная на базе ранее сформированных кирпичиков модели мира, и многое другое.
Кирпичики модели мира можно сравнить с детским конструктором из разноцветных одинаковой формы пластмассовых частей, которые соединяются друг с другом и из которых можно создавать всевозможные формы. В руках одного ребенка эта игрушка превращается в красивую гармоничную конструкцию с удачно сочетающимися цветами ее деталей, а творение другого ребенка вполне может выглядеть монстром формы и цвета.
Подсознание человека закладывает кирпичики в основание его модели мира с самого его рождения, и чем удачнее получаются первые кирпичики, тем больше шансов, что и последующие, формирующиеся во многом не только на конкретном опыте, но и на всем предыдущем здании, тоже окажутся достаточно гармоничными и устойчивыми.
Кирпичик каждого опыта создается в первую очередь концентрацией внимания на каких-то частях этого опыта, а концентрация внимания достигается за счет обостренности чувств и впечатлений.
Вспомни о своем опыте с Таней. Сосредоточься на нем. В твоих воспоминаниях наиболее ярким будет именно то, что в наибольшей степени привлекло твое внимание. Расскажи мне о своих чувствах и вообще обо всем, что ты вспомнишь.
После кошмаров предыдущей ночи вернуться к воспоминаниям о Тане оказалось слишком легко. Я прикрыл глаза и погрузился в медитацию воспоминаний. Прошлое вновь захлестнуло меня.
Я ощущал прикосновения ее тела, словно она вновь обнимала меня, чувствовал свое собственное смущение и неловкость от отсутствия опыта в подобных ситуациях и своей неподобающей мужчине нерешительности. Мое тело вновь откликалось на присутствие женщины первыми яркими и сильными, но слишком непривычными реакциями, а к радости и возбуждению от общения примешивался страх совершить ошибку, сделать что-то не так.
Я видел смутные обрывки проплывающих перед глазами картин – смеющееся Танино лицо, когда она целует меня, забавляясь над моим смущением, слышал ее смех и какие-то милые забавные фразы, которыми она поддразнивала меня, подшучивая над моей неопытностью, столь неподходящей парню моего роста и сложения.
С каждой новой встречей моя уверенность в себе росла, и вместе с ней росла моя привязанность к Тане. Я уже успел изучить реакции своего тела, больше не удивлялся им и перестал чувствовать смущение.
Избавившись от поглощенности собственными ощущениями, я уже мог обращать больше внимания на Таню, изучая ее, привыкая к ней, начиная ее понимать и доверять ей. Рядом с ней я взрослел на глазах, уже почти без страха готовясь к тому, чтобы впервые познать любимую женщину и из мальчишки превратиться в мужчину.
Потом я вспомнил, как ждал ее у сарая, постепенно приходя к выводу, что она не придет. Уверенный в ней, я решил тогда, что что-то случилось, что-то, что помешало нашему свиданию. Дни шли, а Таня не объявлялась. Я уже понял, что она больше не позвонит, и боль разочарования была почти нестерпимой. Моя первая женщина меня обманула, и я не понимал, зачем ей это было нужно.
– Почувствуй кирпичик, построенный на этом опыте, – услышал я голос Лин. – Он – некое целостное образование, хранящееся в твоей душе, но о существовании которого ты никогда раньше не подозревал. Сейчас ты должен осознать его в медитации и понять, из чего соткана его структура.
Я сосредоточился, переводя медитацию воспоминаний в медитацию осознания. Таня отступила на задний план, и где-то внутри меня начал формироваться тяжелый, увеличивающийся в размерах шар. Этот шар казался живым и независимым от меня и моего сознания. Он существовал сам по себе, и под его замкнутой оболочкой угадывалась какая-то напряженная жизнь, напряженное движение. В нем были заключены чувства и мысли, видения и звуки.
Шар словно хотел передать мне что-то, сообщить нечто очень важное, и мне казалось, что в нем заключено некое откровение, близкое к озарению, которое вот-вот откроет мне великую истину. В то же время что-то во мне сопротивлялось, не желая знать того, что мог сообщить мне шар. Я погрузился во внутреннюю борьбу, и, видимо, это отразилось на моем лице.
Я почувствовал, как рука Лин мягко легла мне на плечо.
– Не отвергай эту часть себя, – сказала она. – Даже если ты узнаешь то, что тебе неприятно, это не имеет значения. Достаточно лишь отключиться от чувств и стать чистым сознанием, чтобы то, что происходит, перестало тебя волновать. Этот кирпичик – не ты, а всего лишь неправильно интерпретированная и интегрированная в твою личность часть травмирующего опыта. Нет смысла бороться с ней, отрицая ее. Так она никуда не исчезнет.
Воин Жизни осознает и признает деформированные кирпичики своей личности, а потом он избавляется от деформации, перестраивая их в позитивные и жизнеутверждающие единицы осознания.
Войди внутрь того, что ты не хочешь признать, и о чем ты не хочешь вспоминать. Будь только осознанием, наблюдающим то, что находится там. Отключи свои чувства.
Двумя руками я прогладил лицо жестом «спокойствие», и это действие почти мгновенно вернуло мне состояние отрешенности. Я снова почувствовал в себе стороннего наблюдателя, и то, что происходит, стало для меня всего лишь очередным упражнением вроде тренировки с Учителем по преодолению боли. Если мне удавалось переносить сильнейшую физическую боль, разве могли испугать меня кирпичики тяжелых воспоминаний?
Мое сознание сконцентрировалось, превратившись в нож или стрелу, и это острие сознания вонзилось в темную массу шара, давящего меня изнутри.
Что-то взорвалось во мне, и я увидел себя раздвоившимся. Одной моей частью был сторонний наблюдатель, а другой – я сам, отождествившийся с тем самым кирпичиком моей личности. Мое второе «я» не очень-то нравилось мне.
– Женщины – проклятые лгуньи, им нельзя доверять, – сказал я неприятным, исказившимся от ненависти голосом.
– Это установка, – спокойно сказала Лин. – Иди дальше.
– Они агрессивны. Они навязываются тебе, чтобы затем причинить боль и посмеяться над тобой. Если я снова свяжусь с женщиной, она опять причинит мне боль. Я не должен этого допустить.
– Это уже убеждение, – сказала кореянка. – Теперь обратись к своим чувствам.
– Мне больно, – сказал я. – Я не заслужил этого. Я любил ее. Я не сделал ей ничего плохого. Она не имела права так поступать со мной. Я обижен, разочарован и зол.
– Твоя реакция?
– Мне хочется плакать, но я знаю, что я не должен плакать, потому что я мужчина. Было бы унизительно проливать слезы из-за обманувшей меня девицы.
– И как ты справляешься с болью?
– У меня достаточно сильная воля, чтобы контролировать себя. Это было тяжело, но все должно уйти в прошлое. Я забуду о Тане и забуду о боли, которую испытал по ее вине. В жизни есть слишком много приятных вещей, которые стоят моего внимания и которые позволят мне забыть о своей душевной травме.
– Какие ты делаешь выводы?
– Я извлек из истории с Таней хороший урок. Я больше никогда не позволю женщине причинить мне страдания. Я не допущу, чтобы мои чувства к женщине стали настолько сильны, чтобы ее поведение смогло травмировать меня.
– Теперь выйди из этого кирпичика твоей модели мира, который мы условно назовем «первым кирпичиком Тани», в позицию стороннего наблюдателя, – предложила кореянка.
Я знал, какую технику нужно было выполнить для подобного перехода. Учитель не раз использовал ее в упражнениях по расширению, сужению и разделению сознания.
На миг у меня перед глазами потемнело, и я почувствовал, как мое тело и сознание темным бесплотным вихрем скользнули в какую-то иную позицию. Теперь я был отрешенным наблюдателем, изучающим «первый кирпичик Тани» со стороны.
– Что ты можешь сказать по поводу того, что пережил, находясь в «кирпичике»? – спросила Лин.
– Странно, – сказал я. – Я ведь прекрасно знаю, что Таня не собиралась меня обмануть, что она ни в чем не виновата, но продолжаю реагировать так, как если бы она меня действительно обманула. Это же абсурд. Такого просто не должно быть.
– В этом и заключается ловушка человеческого сознания и восприятия, – объяснила кореянка. – Построение модели мира подчиняется не логике и здравому смыслу, а совсем иным законам. Ее формируют чувства, а не разум, и убеждения, возникающие в первую очередь на основе личного чувственного опыта, а не на логических заключениях.
Для твоей модели мира не важно – была виновата Таня или нет. Главным было то, что женщина причинила тебе боль, и в твою модель мира заложился кирпичик опыта, предназначенный для защиты тебя от подобной боли любой ценой, даже если эта защита обойдется тебе гораздо дороже, чем возможные страдания, которые могла бы тебе причинить другая женщина. Чувства не способны рассчитывать и рассуждать. У них иное предназначение. Чувственный опыт позволяет человеку на инстинктивном уровне понять, что для него хорошо, а что плохо, что нужно для его выживания и преуспеяния, а что может раздавить и уничтожить его. Механизм чувств – великолепный механизм, но, к сожалению, он не совершенен.