Нардер теперь понимал, в кого пошла Эрис.
Ярко-синие глаза главы семейства Кьюнте горели огнём. Джеймусд не скрывал ненависти и презрения, испытываемого к князю, и демонстрировал это всеми возможными способами. Получив тычок по рёбрам, он скривился, но глаз не опустил.
«Сломаны, — с одного взгляда понял посланник. — У него сломаны рёбра. Два или даже три».
Гости остановились сбоку от пленников. Стражники дёрнули их за цепи, заставляя стать на колени. Тива тихо застонала, Джеймусд лишь скривился, прикусив изнутри щеку.
— Добро пожаловать, уважаемые гости. Рад видеть семью Кьюнте в полном составе. Рад, что все вы приняли моё приглашение, — князь говорил медленно, отмечая как бледнеет Эрис при взгляде на родителей.
Не заметил Алиан лишь того, как сжались её кулаки и вспыхнули яростью глаза. Ирвинг поджал губы, он видел перемены, произошедшие с девушкой, и они ему не нравились.
— Сегодня вы воссоединились под крышей друга, и за это надо выпить, — мужчина принял из рук слуги кубок и за один глоток осушил вино, которое в нём плескалось. Утерев рот салфеткой, Алиан вновь устремил взгляд холодных бирюзовых глаз на Эрис. — Я думаю, ты рада, дитя, что я организовал встречу с родственниками. Увы, в следующий раз вы увидитесь не так скоро.
Чародейка прожгла его взглядом и медленно двинулась к родителям. Дорогу ей преградил один из стражников. Девушка чувствовала его страх, всё же он посмел стать на дороге ренегата. А отступника не сдерживали ни путы, ни клятвы.
— Пропустить! — холодно бросил князь.
Эрис обошла стражника и приблизилась к родным. Тива подняла на дочь заплывшие кровью глаза. В них стояли слёзы.
— Мама, — девушка сделала ещё один шаг и заключила мать в объятия.
Та вздрогнула, но не отстранилась. А потом тихим хриплым голосом спросила:
— За что ты так с нами?
Чародейка сделала шаг назад:
— О чём ты, мама?
— Зачем ты нас так подставила, дочь? — спросил у неё человек, которого она называла отцом.
Алиан наблюдал за происходящим и кривил губы в усмешке. Изначально ему предлагали магией подкорректировать сознание семьи Кьюнте, но он отказался. И не прогадал. Пыточные камеры сделали все и без волшебства. Он лишился дела и дома, а она — семьи. Этого было достаточно. Осталось сломить последнюю из этого небольшого рода. И начало для этого было положено.
— Я никогда… — начала было Эрис, но осеклась, поняв, как смотрят на неё родители.
«Как на выродка, — подумала она. — Ренегата».
— Простите, — она опустила глаза, и тогда Ирвинг увидел, как в них потухло желание сопротивляться.
«Нет, магессочка, — мысленно запричитал отступник. — Ты не должна сломиться. Не должна поддаться князю!»
— Раз эта душещипательная сцена подошла к концу, — вновь заговорил правитель, не удосужившись стереть ухмылку с лица, — то стоит поговорить и о будущем. Для предводителя ренегатов судьба ясна, как день. Вначале пыточная, ведь нам нужны сведенья, а потом плаха.
Ирвинг выдержал взгляд Алиана. Ни один мускул не дрогнул на лице отступника. Он знал, на что шёл.
— А вот с вами, ученица Эрис, ситуация выходит многим сложнее, — он выдержал паузу, стараясь растянуть удовольствие, которое доставляла ему эта сцена. — Ваши родственники не желают покидать мои владения, а я не вправе выгонять гостей. Это ведь некрасиво. Я прав?
Алин будто бы ждал, что ему ответят. Но повисла тишина, нарушаемая лишь всхлипами Тивы, которая сама себя ненавидела за отвращение к собственному ребёнку.
— Но мы найдём компромисс, я прав, ученица Эрис?
Девушка всё ещё смотрела на родителей. Сердце в груди предательски сжималось, на глаза наворачивались слёзы.
«Отступники не плачут!» — одёрнула она себя.
— Я вас не предавала, — сказала чародейка шёпотом, но родители её услышали. А потом повернулась к Алиану. — Чего желает от меня Великий Князь, будущий император Грамура?
Мужчина рассмеялся. Его позабавило подобное поведение человека в ситуации, когда смерть была бы лучшей наградой.
— Отныне и до конца своих дней ты, девочка, будешь служить во благо Грамура, — уже без тени улыбки проговорил Алиан. — И тебе придётся принести клятву прямо здесь и сейчас. Чем сильнее будет твоё желание, тем дольше твои родственники прогостят в моём имении. Слово правителя Грамура.
«Не смей!» — мысленно завопил Ирвинг, понимая, чего именно добивается Алиан.
Эрис встретилась с ним взглядом и почти сразу его отвела. Чародейка сделала шаг в сторону правителя и стала на колени. Зашуршала ткань.
— Я клянусь служить во благо княжества Грамур и ни при каких условиях не предам свою Родину.
— Ученица Эрис с этого момента становится собственностью Конклава, такова воля князя, — усмехнулся Алин, приняв слова девушки и подтвердив их.
Тива и Джеймусд опустили взгляды. Нардер склонил голову набок, было сложно прочитать по его лицу эмоции. А вот ренегат открыто показывал отвращение и ненависть. Настолько открыто, что стражникам пришлось применить силу, чтобы Ирвинг не вмешивался в происходящее.
Девушка встала с колен и одарила правителя широкой обезоруживающей улыбкой.
— Проводите гостей в их покои.
Глава 26
Где-то капала вода. С тихим шелестом по камням сновали крысы, переплетались хвостами, но двигались беззвучно, не пищали. Местные хищники ждали пока можно будет урвать кусок добычи. Но пленники самого князя Грамура были ещё в состоянии отпихивать их ногами.
Эрис сидела на невысокой каменной лавке, вбитой в стену, и прислонилась спиной к холодным склизким камням. Ей не было дела до того, что она запачкает светло-зелёную рубашку о слизь и грязь, скопившиеся тут за века. Холод проникал под одежду, ласкал кожу, вызывал мурашки. Но и до этого ей не было дела.
«Они не были под заклятием, — думала чародейка, опустив голову, — я бы почувствовала это. Они винят меня. Случай! А ведь родителя правы! Это всё из-за моей непокорности! Останься я в Кафорде, всё было бы по-другому. Селадор остался бы жив, ректор тоже. А мы все не были бы пленниками Алиана. Нардер продолжал бы за мной следить… Нардер. Предатель! — она мысленно себя одёрнула. — Он всего лишь делал свою работу. Скорее всего, и ему или его близким угрожали расправой. Грамур. Прекрасная империя выйдет. А меня в любом случае передали бы в руки Конклаву…»
— Эрис, — из-за стены, к которой она прислонилась, послышался стук. — Эрис!
Чародейка вздрогнула, узнав голос. Он второй раз в жизни обратился к ней по имени.
— Что? — голос осип и хрипел.
— Ты как?
Она громко вздохнула и подняла взгляд к потолку, который терялся во мраке:
— Запуталась.
— Поговори со мной. Считай это последней моей просьбой перед смертью.
— Я могу разорвать твои путы? Я ведь могу сейчас спасти нас…
— Можешь, — ответил Ирвинг, — но не нужно. И нет, я не хочу умирать. Ты принесла клятву.
Девушка усмехнулась:
— Ты так и не понял, да? Я принесла её не князю, а княжеству. Потому я могу сейчас вынести эту стену, решётку и разорвать твои путы.
Ренегат рассмеялся:
— Можешь, но твоих родителей убьют. Ты ведь именно из-за этого сдалась. Ты хочешь спасти их, пусть и собственной жертвой.
— Я могу помочь сбежать тебе.
— Ты хочешь, чтобы я бросил тебя одну? Нет уж, магессочка с сапфировыми глазами. Не после всего, что произошло.
— Ты винишь меня, — она не успела договорить.
Ирвинг с той стороны ударил кулаком по стене, загремели цепи:
— Нет! Я бы поступил на твоём месте так же! Если тебе есть за что бороться, значит ты жив!
Она вздрогнула, но молчала. Его голос успокаивал, поддерживал.
«Давно такого не было, — подумала Эрис. — Да уж, самое время!»
— Ирвинг? — позвала она.
— Да?
— Прости меня.
— За что?
— Я предала ренегатов.
Мужчина рассмеялся. Девушка слышала, как звенят кандалы от судорог, которые его сотрясали. А Ирвинг продолжал хохотать. Звуки отбивались от высоких голых стен и заполняли собой всё пространство.
— Ты, — выдавил он, отсмеявшись, — предала отступников. Ты сама себя слышишь?
— Малое зло, — Эрис сама не заметила, как улыбнулась, — мне оно стало ближе.
— Как ты пришла к этой мысли? — уже серьёзным голосом спросил у неё пленник из соседней камеры.
— Жизнь — петляющая дорога, на которой я заблудилась, — прикрыв глаза, ответила чародейка. — Я до сих пор не понимаю умом, что верно, а что нет. Не вижу глазами, где зло, а где добро. Но нечто другое, то что я не могу объяснить словами, подсказывает мне, что рядом с тобой, в том селении, я наконец-то обрела дом.
Он молчал. Не знал, что ответить. Не знал, как поступить. Эта девушка ворвалась в его жизнь вихрем и перевернула всё кверху дном. Но этот бардак был тем, о чём он мечтал.
«И мне это нравится, — подумал Ирвинг. — Я сижу в клетке князя, в ожидании пыток и казни и думаю о том, что рад такому раскладу. Спутала же ты мне карты, Эрис».
— Ирвинг, — обратилась к нему девушка, — что случилось между тобой и Анен?
— Почему тебе это так интересно?
Она замялась на мгновение:
— Что могло произойти между людьми, чтобы один из них сдал другого врагам?
— Это твой вопрос на сегодня? — хохотнул мужчина.
— Да.
— Маги не могут иметь детей, — вздохнув, заговорил ренегат, — бывают лишь редкие исключения. И мы стали им.
Эрис закусила губу, в памяти всплыло воспоминание из Хабрунга, где отступник развлекал простых городских детишек магией.
«Тогда он был счастлив, — подумала девушка. — Таким, как тогда, я его больше никогда не видела».
— Но Анен приняла решение за меня. Она убила нашего ребёнка, а вместе с ним погибла и моя любовь к этой женщине.
Чародейка поймала себя на мысли, что ей в принципе неприятно слышать от этого мужчины о другой женщине. Но потом она одёрнула себя, ведь он просто отвечал на её вопрос, как делал это каждый день после того решающего разговора.