Как анорексик, которому подали второе блюдо, Фин держал себя весьма достойно. Он попробовал и сказал, что все изумительно, просто потрясающе, и попросил встречи с шеф-поваром. Официант привел его. Тот оказался бледноватым парнем с бритой головой и татуировкой в виде игральных костей на шее. Весь взмокший от волнения, он разговорился с Фином и сказал, что тоже веганит или хочет веганить, я не прислушивалась. Не понимаю, зачем задвигать монологи о том, чего ты не ешь, как будто это правда интересно. В общем, они там мило трепались, но меня это никак не касалось.
Я копалась в телефоне, разглядывая фотографии на сайте «Смерть и Дана».
Гарольд Дж. Вебб стоял в одиночестве посреди нью-йоркской улицы. Приземистый, с усами как у моржа, в сером сюртуке-визитке и таком же котелке, в руке он держал трость с серебряным набалдашником. Он смотрел прямо в объектив, и за девяносто лет его вспыльчивость ничуть не потускнела.
Черно-белое пунктирное фото из одной газетной статьи.
Фотограф застал женщину врасплох.
Двое полицейских в форме вели ее под руки, волосы у нее сбились на сторону. Ее рывком повернули к камере лицом и так и засняли – с отвисшей челюстью, округлившимися глазами и намеком на второй подбородок. Она была грубо подстрижена под маллет[3]. Фотограф стоял слишком близко, и от вспышки брови у нее казались обесцвеченными, отчего акцент сместился на низкий лоб, делая ее похожей на какого-то неандертальца.
Неужели это Амила? Нет. Фотография на вид была старовата, в черно-белых тонах. До Амилы мы еще не дошли.
Гретхен Тайглер. Это был давнишний кадр какого-то папарацци. Она старалась избегать журналистов. На фото Гретхен шла по солнечной улице, заурядная, ничем не примечательная, в бежевой униформе американского капитала: белый свитер, слаксы – одежда, которая никому не идет, зато служит опознавательным знаком ничуть не хуже, чем татуировки в бандах. Ее лицо обрамляли блондинистые волосы горшочком, вместо обруча для волос – солнечные очки. За ней семенила пухленькая личная помощница, она несла все пакеты с покупками. Как у всех ассистенток, ее наряд перекликался с образом начальницы: такая же прическа, только свитер подешевле. Она смотрела Гретхен в затылок, как будто силилась предугадать ее мысли.
Дофин Луар когда-то наняли меня убить. Я никогда не видела ее фотографий. По ней и не скажешь, что она кровожадная. Она казалась несколько взвинченной и всецело сосредоточенной на Гретхен Тайглер.
В Скибо я уже насмотрелась на таких ассистенток. Их обычно тянет в созависимые отношения, и они находят сообразное своим недугам призвание, заискивают перед строптивыми, работают за гроши, оберегают ценой своей жизни. Мне это казалось несколько убогим, но Адам Росс отметил, что такие люди с виду часто счастливее тех же жен и детей.
Я знала наверняка, что именно Гретхен решила бросить все силы расследования на Амилу. В то, что Леон убил своих детей, я не верила, но нисколько не сомневалась, что именно Гретхен решила, кто будет официальным убийцей. Ее почерк тут читался везде.
Ее мотивы меня всегда озадачивали. Злодейкой она не могла быть, их попросту не существует. Никто не встает по утрам, потирая руки в предвкушении запланированных на день злодеяний. Но она творила страшные, ужасные вещи, и все были слишком напуганы, чтобы помешать ей или публично ее обличить. Журналисты шли на сговор, полиция плясала под ее дудку, а если и это не приносило желанного результата, то она пускала в ход тяжелую артиллерию.
Я вернулась на главную страницу подкаста и открыла фотографию с Леоном и его детьми. Он был счастлив. Он был счастлив буквально секунду назад, по его глазам сразу видно. И на том спасибо. Глядя на его фотографию, мне так захотелось теплым летним вечером закурить сигаретку с хорошим приятелем и потравить друг другу байки.
Я заставила себя свернуть окно и открыть комментарии в «Твиттере» под фотографией Фина. Претча была бы в восторге. Ее фотография набрала двенадцать с лишним тысяч лайков и кучу ретвитов.
Люди были рады узнать, что слухи о его смерти не подтвердились. Где он пропадал? Как-то хило, Фин! Смотришься обалденно!
Я отмотала наверх к фотографии Претчи.
На фото был не просто Фин на пороге моего дома. На пороге дома стояли мы с Фином, и мое лицо было отлично, четко видно, как и шрам. Прямо поперек брови. Тонюсенький белесый шрам. Довольно характерный.
Современное помешательство на фотографиях не оставляет выхода тем, кто в бегах. Если у вас есть друг с чистенькой биографией, который вечно норовит с вами сфоткаться или вклинивается в толпу на групповых фотографиях, будьте к нему снисходительны. Камеры на телефонах – это страшная сила.
Слегка напрягшись, я стала дальше листать комментарии. Были там и воздыхания в сторону Фина, и смайлики, и разговоры про анорексию, а потом, в самом низу, я натыкаюсь на то, чего не слышала вот уже много лет. А именно мое настоящее имя со ссылкой на колонку обо мне. Еще с десяток комментариев Фина, и я нахожу фотографию кошки, прибитой к двери.
О боже.
Только не девочки.
Это первое, что пришло мне на ум. Не то, что я в опасности, а что мои прекрасные невинные девочки узнают обо мне всю правду.
Я прошла по ссылке на статью о том происшествии. Дело было восьмилетней давности, завели его через год после моего побега. Я слышала о нем: еще одну девушку обнаружили мертвой в сгоревшем при странных обстоятельствах доме, где она жила под вымышленным именем. Там упоминалось о моем судебном разбирательстве. В свое время я узнала об этом из заголовка на газетной передовице, но купить саму газету я струсила. Вот почему я не совалась в это дело.
Черт. Меня мутило. Я сгорала со стыда. И меня всю трясло. Она ведь умерла.
Я склонилась над столом, и горькие слезы покатились по щекам на жирные потеки соуса на тарелке. Чесночный запах ударил мне в нос, и меня затошнило.
Мои девочки узнают, что со мной тогда сотворили.
Вокруг гремели звуки джиги, в ушах стоял гомон. В «Твиттере» кто-то со смайликом на аватарке предлагал обратиться в полицию. Они пытались выяснить, в каком городе живет Фин Коэн. Претча не поставила на фото геолокацию, но они это в два счета выяснят.
Какой-то незнакомец говорит другому, какими методами надо отучить меня врать. Восемьдесят лайков. Фину следует остерегаться якшаться с такой лживой стервой, как я. Кто-то с логотипом футбольного клуба на аватарке сказал, что может меня разыскать. Кто-то другой ответил, что поможет. Они решили переместиться в личку и вышли из треда.
Дальше в комментариях читаю: «Bay! Нехило, Фин!» – и палец вверх, из Японии.
– Мне надо ехать.
Фин перевел взгляд со своего восторженного обожателя и очень медленно произнес:
– Я еще не доел.
– Заверни с собой или оставайся, – ответила я и, кинув деньги на стол, встала и понеслась к машине.
18
Я села за руль.
– Что происходит? – спросил меня Фин.
Я не могла говорить. Не могла даже взглянуть на него. Просто вела машину. Та девушка погибла. Они ее убили. Гретхен Тайглер убила ее. Я-то думала, у нее было все, чего недоставало мне: поддержка, семья, средства, решимость. Я даже не вспоминала о ней.
– Анна? Можешь мне, пожалуйста, сказать, что происходит?
Но я не могла. И снова включила подкаст.
В этой серии вы узнаете, почему французская полиция, расследуя крушение, настолько увлеклась Амилой Фабрикасе, что вменила ей в вину три убийства, которые она элементарно не могла совершить.
На этот вопрос можно взглянуть с разных точек зрения. Если смягчать, то история Амилы представлялась им такой заманчивой и так удачно складывалась, что полиция просто не смогла пройти мимо. Чуть более зловещая гипотеза состоит в том, что это было для отвода глаз от Гретхен Тайглер: ее нельзя было допросить, ей нельзя было перечить, и все из-за ее влиятельности.
Я не верила своим ушам. Все это правда, но любой понимал, что себе дороже изобличать императора. Может, Трина Кини и сама была человеком влиятельным? Или на влиятельную фигуру работала? А может, просто сглупила? Если так, она в ужасной опасности. Интересно, а сама она об этом знает?
Возможно, именно по указанию Гретхен капитан Даны снова и снова привлекал внимание общественности к Амиле. Он публично заявлял, что Амила самовольно ушла, давал интервью и рассказывал о ее беспорядочном поведении на борту, донимал полицию, пока полицейские не пошли и не поговорили с ней. Но капитан лишился своего корабля, напиваясь в баре с экипажем, притом позволив Леону расплатиться с ними наличными наперед.
Такой его поступок сочли за безрассудство и дилетантство, особенно среди моряков. Может, он именно поэтому порывался скорее все разрешить.
Все внимание полиции было безраздельно направлено на Амилу с ее предысторией. Зато какой! Нетрудно представить, как их прельстил гламур, смерть и устрашающие разоблачения. По сравнению с Амилой унылый бизнесмен-самоубийца просто блекнет. А насколько более захватывающая история у Амилы! Такое вот благодушное оправдание тому, как они могли не заметить остальных свидетельств случившегося в тот вечер на Дане.
Так кто такая Амила?
Амила Фабрикасе выросла в Лионе – городе, помешанном на еде. Это город ресторанов и теологов от гастрономии. Шеф-повара проводят там отпуск. Среди лионцев есть ценители конкретных пекарей и бушонов, как болельщики футбольных клубов в других городах. Шефы, пекари и сыровары там – настоящие знаменитости, их узнают на улице, они окружены почетом, и Амила была неотъемлемой частью этого окружения.
Она была пекарем. Рано ушла из школы и усердно набивала руку. Многие знали ее и высоко ценили за традиционную выпечку.