– Какого рода неприятности?
– Ха! О! Ну знаете… – ей больно было говорить об этом, – брала разные вещи у друзей. Потом отдавала! Просто когда Леон меня бросил, он и ее тоже бросил. В смысле, я правда не в своем уме была. Она… – Джулии стало неловко, и она осеклась. – Нелегко ей пришлось. Я была… ну вы понимаете. Вот и спускаешь ей с рук. Так вот, может, какой-нибудь друг за нее заплатил? Она умела вынудить людей, манипулянтка та еще. А может, заплатил Леон? – она пожала плечами. – Non lo so.
– Ее сводный брат, Марк, летел компанией EasyJet, a на ночь забронировал дешевую комнату с Airbnb. Стал бы Леон платить за Виолетту, но не за Марка?
– Нет, не стал бы. Не в его стиле.
На этой ноте как раз вернулся Фин. Он купил ей блок зеленых «Пэлл-Мэлл» – двести штук на десять пачек.
Джулия встала ему навстречу, назвала его душкой и тепло пожала руку в знак благодарности. Потом опять уселась на диван, выпростав руку с сигаретой, а второй придерживая блок, точно комнатную собачку. В жизни не видела особы более царственной.
Она напоминала мне Леона. Наверняка они были отличной парой. Оба красивые, веселые, харизматичные – таким особым экземплярам трудно завидовать, ведь, несмотря на все их недостатки, вранье и легкомысленность, они своим существованием украшают мир.
Джулия узнала это выражение благоговения у меня на лице. Сразу его распознала. Она насупилась и одарила меня кривенькой улыбочкой, а затем отвела глаза и отвернулась, как будто отвечая – да, вот она я. Я – несравненная жемчужина, выпавшая из оправы. Я закатилась в пыль под диваном, и обо мне все забыли. Но если мысленно стряхнуть пыль и уныние, то вы увидите, что я все та же жемчужина.
39
Мы прошли лавку Малика и петляли по весьма угрюмым улочкам, пока не выбрались к широкому каналу, перегороженному глухими стенами складов. Антураж нас слегка ошарашил, а еще я помнила, что нам не стоит терять бдительности. Граждане Венеции не отличаются буржуазным единообразием Сен-Мартена. Тут, на задворках, все потенциально казались убийцами.
Фин видел, какая я стала дерганая.
– Тебе бы успокоиться.
– Но они же выяснят, где мы. До Венеции из Ла-Рошели всего один самолет раз в два дня в несезон. Стоит им сюда добраться и спросить о нас на стоянке водного такси, так они за пару минут нас найдут.
– По правде, Анна, я считаю, ты преувеличиваешь.
– Пойду тогда приму свои лекарства.
Отношения у нас совсем разладились.
Мы шли по улице, пока не вышли к залу ожидания перед вокзалом, ведущему к немыслимо лазурному Гранд-каналу. Здание вокзала было вытянутое, низкое, в стиле немецких палаццо, с бронзовой эмблемой на крыше, напоминающей кокарду гражданской авиации. Просторный вестибюль кишел туристами и разъезжими служащими, направляющимися домой. Невозможно было уследить за всеми лицами и уловить угрозу.
Уговаривая Фина, что ему надо как следует перекусить, я усадила его в водное такси и убедила сесть внутри кабинки. Отыскала в телефоне список веганских ресторанов и показала водителю адрес.
Тот повернул ключ зажигания и вырулил к каналу.
В ноябре Венецию окутывают туманы. Город стоял присмиревший, но нам периодически попадались знаменитые достопримечательности – мост Риальто, музеи, кое-какие дворцы вдоль канала, – и откуда ни возьмись всплывали целые толпы, словно из-под земли вырастали. Одеты эти люди были не к месту и не по сезону, в плащи-дождевики из пластика на летнюю одежду, как будто не в Венецию приехали. Водитель такси объяснил, что неподалеку встали громадные круизные лайнеры и сгрузили несметные толпы туристов где-то в промежутке с девяти до пяти. По его словам, венецианцы ненавидят лайнеры, поскольку пассажиры едят на борту, вообще не тратят денег в городе и перегораживают лучшие виды. Мы видели их у кромки воды: они шагали за поднятыми зонтиками гидов, ни на что не глядя, ничего не видя, просто снимая все вокруг на телефон.
– Что рассказывала Джулия, пока меня не было? – спросил Фин.
Я ответила и добавила:
– Она сказала, что Леон разорится. Она рассчитывала, что Гретхен будет обеспечивать их с Виолеттой, но та ее кинула. Джулия назвала Дофин Луар тупой жирдяйкой. Может, это у нее сорок второй размер.
– Сорок второй – это еще не жирдяйка.
– Фин, она же бывшая супермодель, она на кокаине сидела. Для нее наверняка даже ты толстоват.
Я оглянулась посмотреть, нет ли за нашим катером хвоста, но на воде стояла ужасная толкучка, а такси все были одинаковые.
– Я так понимаю, если там была Луар, она могла все проплатить. В семье ее появление не вызвало бы большого ажиотажа, она могла приехать как доверенное лицо Гретхен и сделать ту самую фотографию. Но как она выбралась с яхты?
Я достала телефон, открыла «Фейсбук» и написала сообщение Адаму Россу: Можно ли выбраться с яхты посреди Бискайского залива?
И тут я вспомнила про тот вопрос, который мы запостили в «Твиттере»: Есть новости про Марка Паркера и магазин канцтоваров?
Фин проверил у себя в телефоне.
– Тут так много откликов, прочесать все будет просто нереально. По большей части там про привидений и про мой обед с картошкой фри. Но в основном про привидений, – он протянул мне телефон. – Хочешь, попробуй сама поищи тут ответ.
Я сомневалась, что смогу найти там что-то еще. И отстранилась.
– Нет. Лучше ты.
Он немного пролистал комментарии и нашел один от фирмы «Почта Коробки и проч.». Во вложениях был малюсенький скан с одной газетной статьи. Опубликованной в «Саутгемптон дейли эхо» сразу после крушения. В статье говорилось, что Марк Паркер заезжал туда перед отбытием во Францию на встречу с отцом. И отдал на ламинацию постер с кадром из одного хоррора. Потом, когда по интернету разлетелось видео с погружения, они опять пустили эту историю, и в статье уже предполагалось, что, возможно, в кадре появляется именно постер. Вся информация была под рукой, просто затерялась в общей шумихе.
Фин заметно оживился после этой находки. Ему хотелось тут же записать очередную серию. А это мысль, ответила я.
Тут Фин сказал:
– Анна, мне тут стало часто попадаться это фото, – и он показал фотографию кошки, прибитой к двери в мой дом.
Я отпихнула телефон.
– Жестоко.
Я пожала плечами:
– Люди…
Фин добродушно кивнул и сказал:
– Мда. Мне очень жаль. И прости, что назвал тебя параноиком. Теперь понимаю, откуда это пошло.
Но слов своих о моей паранойе назад не взял.
Он сунул телефон в нагрудный карман и отвернулся, потом протянул руку и погладил меня по спине. Но сделал это снисходительно, а не сочувственно. Уж разницу-то я различала. Какое-то время мы сидели отвернувшись друг от друга и смотрели из окна на канал. Кругом было пугающе тихо. Разноцветные гондолы стояли в связках, схлестываясь бортиками. Полупустые vaporetti[11] неспешно проплывали мимо.
Тут меня осенило, что нас преследует другое водное такси. Мы добрались до более спокойного участка канала, но теперь, когда наш водитель притормозил, тот, второй, последовал его примеру, он всегда держался рядом. Водитель был в запоминающемся зеленом шарфе. Он стоял у руля, но постоянно отходил назад, принимая указания от кого-то в кабинке. Я уже остерегалась говорить об этом Фину, раз мы совсем недавно говорили о моей паранойе.
Проехав еще пару сотен метров, наше такси пристроилось с краю канала, прошло еще пятьдесят метров, встало рядом со ступеньками, и нам указали проулок, ведущий к ресторану.
Я заплатила и, обернувшись на верхней ступеньке, увидела, что следовавшее за нами водное такси потихоньку подошло к причалу. Шторы в кабинке были задернуты. Фин его тоже заметил.
Я на автомате выпалила:
– Мне кажется, это такси шло у нас на хвосте. Я следила за ним, какое-то зловещее зрелище.
– В Венеции сейчас ноябрь, – Фин нетвердо улыбнулся. – Тут все сейчас немножко зловеще, не думаешь?
Мы поднялись по лестнице к массивной деревянной двери и вошли в теплый зал. Стены были в побелке, пол выстелен шершавым камнем, столиков – по пальцам перечесть. Стояло послеобеденное затишье, а гости были с виду собратья-туристы.
Официант усадил нас у двери и подал холстяные меню.
Мы сделали заказ, и официант уже уходил, как вдруг я ощутила по ногам сквозняк. Дверь позади нас открылась. Я подняла глаза.
На пороге появилась женщина, с высоким хвостиком, в сером кашемировом пончо, которую мы видели в Сен-Мартене. Она встала в проходе, глядя прямо на меня, и очки ее под лампами отсвечивали, затемняя линзы. Не знаю почему, но я кивнула. Она кивнула в ответ и подошла к нашему столику.
Фин тоже узнал ее. И не меньше моего удивился.
– Мистер Коэн, миссис Букаран, могу я присесть?
Ответа она дожидаться не стала. Официант поднес еще один стул и взял ее пончо. Она хотела оставить его при себе, а официант предлагал повесить на вешалку. Та отказалась под предлогом, что повесит пончо на спинку стула. Пока они разбирались, я достала телефон и щелкнула ее на камеру. В зале было довольно темно, и фотографировала я сидя, а она еще стояла. Снимок вышел неудачный, да и женщина была неприметная.
Она присела и на безупречном итальянском сообщила официанту, что есть она не будет – только стакан негазированной воды с лимоном, пожалуйста, после чего представилась:
– Дофин Луар, ассистент Гретхен Тайглер. Как поживаете. – И это был не вопрос. Она изобразила улыбку, обнажив непримечательные ровные зубы.
Фин явно занервничал.
– Вы нас преследуете? – спросила я.
– Кажется, я одновременно с вами была в Сен-Мартене, – она опять оскалила зубы.
– Что вам надо, – продолжила я, – помимо воды?
Она открыла рот и издала какой-то звук наподобие смеха. Потом челюсти схлопнулись, и звук прекратился.
– Я приехала от имени мисс Гретхен Тайглер, – отвечала она, – поговорить с вами о ваших аудиотрансляциях.