Укус превращается в нежное посасывание.
Его рот — это рай. Я хочу почувствовать на всем своем теле его бархатные губы и жадный горячий язык. Я хочу, чтобы его рот исследовал каждый дюйм моей кожи.
— Лиам. Боже, — шепчу я.
Он вжимается в меня бедрами и сосет еще сильнее.
Мои соски болезненно твердые. На них мне тоже необходим его рот. И его зубы. Мне нужно почувствовать, как его борода царапает мою чувствительную кожу, услышать его низкий, мужской стон удовольствия, исходящий из его легких, когда он будет обнимать меня своими большими грубыми руками и двигаться надо мной, рыча грязные ругательства мне в ухо.
Только представив это, из моего горла вырывается стон желания.
Лиам отстраняется от моей шеи, обхватывает мою челюсть рукой и смотрит на меня горящими глазами. Я и раньше видела его на грани потери самообладания, но сейчас что-то новенькое.
— Двадцать восемь дней, — выпаливает он.
Я растерянно моргаю. Комната кружится, мне не хватает кислорода, а мое сердце молотом стучит в груди. Что он говорит? Принести ему календарь?
— Ч-что?
— Завтра я уезжаю из страны на три недели. Когда я вернусь, то пробуду здесь двадцать восемь дней, пока снова не уеду.
Я смотрю на него, не понимая, что он от меня хочет.
Пока он не добавляет:
— Я хочу, чтобы мы провели вместе эти двадцать восемь дней. Я хочу, чтобы ты жила со мной в моем доме. Все время. Стала моей. Моей полностью, каждую минуту, во всех отношениях. — Он делает паузу, а затем произносит самую шокирующую часть этого предложения: — Потом мы больше никогда не увидимся.
∙ ГЛАВА 13 ∙Тру
Я в ступоре.
— Ты хочешь, чтобы я...
— Переехала ко мне.
— На…
— Двадцать восемь дней. Потом мы простимся.
Он смотрит на меня с обжигающей силой. С моих губ срывается недоверчивый смешок.
— Я же говорил, что не ввязываюсь в отношения.
— И это твое решение? Месяц круглосуточного сожительства, за которым последует разлука? Это немного слишком, тебе так не кажется?
Его взгляд опускается на мой рот.
— Я думаю, это единственный способ для нас обоих получить то, что мы хотим, без какого-либо ущерба, — рычит он.
Я смотрю на него снизу вверх. Он просто не может предлагать такое.
— Лиам...
— Да или нет. Решай.
Я выгибаю брови и убираю руки с его плеч, прижимая ладони к широкой груди.
— И кто тут командует?
— Мне нужно знать немедленно.
— К чему такая спешка? Где-то пожар?
— Я не могу сосредоточиться ни на чем другом, — говорит он сквозь стиснутые зубы. — Каждый раз, когда я вижу тебя, становится только хуже. Это надо уладить.
— Что «это»? — жеманничаю я.
— Нас.
Я изучаю Лиама с минуту, впитывая его разочарование и нетерпение. И не чувствую ни капли жалости к этому высокомерному ослу.
— Ты же знаешь, как это бывает у нормальных людей? Неведение. Неопределенность. Именно с этим большинству из нас приходится постоянно сталкиваться в отношениях.
— Я не такой, как большинство людей, — рявкает он. — Поэтому я не ввязываюсь...
— В отношения. Я запомнила.
Раздраженная, я отстраняюсь от него. Повернувшись спиной, я складываю руки на груди и пялюсь на свою кровать. Почему, что бы он ни сделал, у него выходит таким пылким?
— Решай, — тихо мне в спину требует он.
Я закатываю глаза к потолку.
— Ты не мог бы дать мне минуту, чтобы отдышаться?
— Нет. Решай.
Я оборачиваюсь и смотрю, как он стоит там и кипит от напряжения, прямо вулкан, который вот-вот взорвется.
— Если ты хочешь решение прямо сейчас, то мой ответ — нет.
Он замолкает и сердито смотрит на меня.
Жар расползается по моей шее.
— А, понятно. Подразумевалось, что я должна согласиться, верно?
Он сжимает губы в тонкую линию и ничего не отвечает.
Раздражаясь еще сильнее, я начинаю мерить шагами комнату. Комната маленькая, поэтому я чувствую себя немного нелепо, поворачиваясь каждые четыре шага, но мне нужно как-то избавиться от этого разочарования и сексуального напряжения.
— У меня своя жизнь, ты же знаешь. Работа. Учеба. Друзья. Я не могу просто бросить все и исчезнуть на месяц.
— Никто не говорил, что ты должна исчезнуть. Ты не будешь отрезана от внешнего мира.
— Ты сказал: «Моя, моя, моя, каждую минуту». Я поняла, что буду прикована к твоей кровати.
В его глазах вспыхивает огонь. Ему по нраву эта идея.
— Нет, — хриплым голосом отрицает он. — Я не предлагаю стать моей рабыней.
— Значит, я смогу выходить?
— Мы ведем переговоры?
Я резко останавливаюсь и пристально на него смотрю. Он изучает меня из-под опущенных бровей; его взгляд спокойный и непоколебимый. Более горячим, более напряженным или более опасным я его еще не видела. У меня пересыхает во рту.
— Я не знаю, — шепчу я. — Может быть.
Он поправляет узел галстука, потом одну за другой — запонки. Переминается с ноги на ногу, смотря на меня так, словно в моих глазах можно узнать все тайны вселенной.
— А что заставило бы тебя согласиться? Назови это.
Он действительно этого хочет. Так сильно, что едва может стоять на месте.
Меня охватывает странное чувство. Оно мне настолько незнакомо, что мне требуется мгновение, чтобы опознать его, но потом меня озаряет.
Сила.
Невероятное желание Лиама не заставляет меня чувствовать себя униженной, слабой или испуганной.
От этого я кажусь себе чертовски всемогущей.
— Ну, во-первых, ты должен поцеловать меня, волчок. Я не собираюсь проводить двадцать восемь дней с мужчиной, не будучи уверенной, что он умеет целоваться. — Он вскидывает темную бровь, но я выдерживаю его взгляд. — Не подлежит обсуждению.
Он медленно оглядывает меня с головы до ног, пожирая голодными глазами. Когда он облизывает губы, я почти стону вслух. Затем он подходит ко мне, берет мое лицо в ладони и прижимается губами к моему рту.
Становится понятно, что мужчина не просто умеет целоваться, он умеет доводить женщину до бесчувствия одним только поцелуем.
Его рот доминирует.
Берет.
Господствует.
Я сжимаю его пиджак и делаю короткие вдохи через нос, когда его язык проникает в мой рот, заставляя меня извиваться и прижиматься бедрами к его стояку.
Я смутно ощущаю жжение в нижней губе, но тону в ощущениях. В наслаждении от этого поцелуя и в том, как Лиам обхватывает мое лицо руками, удерживая меня на месте, чтобы он мог взять то, что хочет, и дать мне то, что я даже не знала, мне было нужно.
Я стону в его рот.
Мое сердце мерцает, словно лампочка.
Я поднимаюсь на цыпочки и целую его в ответ с той же яростью.
Когда он внезапно разрывает поцелуй, у меня кружится голова. Сама я на грани потери сознания.
Мы стоим там, прерывисто дыша; его горячее дыхание касается моей щеки, а его эрекция пульсирует у моей промежности.
— Ну, так что? — грубо спрашивает он.
— Эм... неплохо.
Он прижимает свои губы к моему уху.
— Не играй со мной, — низким голосом командует он.
О боже, я чертовски хочу сорвать с себя одежду и взобраться на него, как на дерево. Я с ума схожу от желания. Вряд ли это считается нормой. Не то чтобы вся ситуация была нормальной, но подобного со мной еще не происходило.
С закрытыми глазами, все еще сжимая его пиджак руками, я говорю:
— Это был... — Лиам ждет, весь такой напряженный. — Самый лучший чертов поцелуй, который у меня когда-либо был.
Выдохнув, он обвивает руками мое тело, крепко прижимая меня к себе.
— Так это значит «да»?
Я со стоном утыкаюсь лицом ему в грудь.
— Это так странно.
— Не надо слишком много думать. Просто следуй своей интуиции. — Я ахаю. — Мне нужно услышать, как ты издаешь этот звук, когда я внутри тебя.
Он пытается меня убить. Пытается запудрить мне мозги избытком тестостерона, чтобы перекинуть меня через плечо и отнести в свою пещеру.
Я не сомневаюсь, что маленький эксперимент, который он предлагает, будет похож на улицу с двусторонним движением. Он доставит мне столько же удовольствия, сколько и получит. А потом через двадцать восемь дней отошлет меня со скошенными глазами, согнутыми ногами и глупой улыбкой на лице.
«Двадцать восемь дней спустя» — название фильма ужасов. Совпадение или дурное предзнаменование?
Хотя, это может быть удивительный опыт. Идеальная сказка. Никаких обязательств, никаких ссор, только регулярный секс с самым горячим мужчиной, которого я когда-либо встречала, и небольшой отдых от реальной жизни…
О, кого я обманываю? Это же безумие!
Я отстраняюсь и смотрю ему в глаза.
— Я испытываю невероятное искушение. Но такое для меня слишком. Слишком непрактично.
Игнорируя мое «такое», он набрасывается на другую причину.
— Непрактично? Что это значит?
— Я не могу уйти с работы на целый месяц...
— Можешь, — перебивает он. — И твой босс будет платить зарплату.
Я кривлю губы, зная, что он прав. Учитывая, как сильно боится Лиама Бадди, он, вероятно, предоставит мне оплачиваемый отпуск на целый год, если я попрошу.
Ладно, едем дальше.
— Я учусь.
— Семестр закончится через тринадцать дней. Значит, что у тебя будет два месяца свободного времени.
Я удивленно смотрю на него.
— Откуда ты это знаешь?
— Хорошо подготовился. Следующий аргумент, строптивица?
— Нет, ответь. Ты наводил справки или что?
— Если задать пару вопросов твоей соседке по квартире означает «наводить справки», то да.
— О.
— Почему ты хмуришься?
— Мне интересно, какие еще личные данные сообщила тебе моя болтливая соседка.
— Давай не будем отвлекаться от темы. Что еще тебя останавливает?
Его глаза горят от напряжения. Это слишком отвлекает, поэтому я отворачиваюсь и бреду в другой конец комнаты, устанавливая безопасное расстояние между нами. Я прислоняюсь к маленькому письменному столу, за которым занимаюсь, складываю руки на груди и смотрю на него.