Лиам замечает меня у двери. Он оглядывает меня, сверкая глазами, как волк в моем сне. Что-то тихо сказав полицейским, чтобы только они могли слышать, он отходит от них ко мне.
Хотя он оказывается к ним спиной, они оба склоняют перед ним шляпы, прежде чем повернуться и уйти.
— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает он, когда подходит ко мне. Его хмурый взгляд говорит мне, что он не одобряет мой план.
— Ужасно, но жить буду. Уже не терпится вернуться домой и принять душ. Вот, ты оставил это в палате. — Я протягиваю ему экземпляр книги «В поисках утраченного времени», которую схватила на выходе, но Лиам отрицательно качает головой.
— Оставь себе.
— Я не знаю французский.
— Еще нет.
Он говорит это так, словно пророчит мне миллион поездок в Париж в светлом будущем. Эх, знал бы он, что я никогда не выезжала за пределы Соединенных Штатов...
Он берет меня под локоть и мягко ведет к лифтам в конце коридора.
Часы на стене у сестринского поста показывают четверть первого ночи. По отвисшей челюсти, которую медсестра средних лет бросает на Лиама, когда мы проходим мимо, я понимаю, что ее трусики только что промокли.
— Разве нам не нужно дать им знать, что я ухожу? Дать мне рекомендации и все такое?
— Нет.
Разумеется, нет. Он ни на что не спрашивает разрешения.
— А как же мои обезболивающие?
— Все под контролем.
Я смотрю на его пустые руки и плоские карманы. Его костюм скроен настолько идеально и так хорошо на нем сидит, что можно было бы увидеть очертания скрепки, но никакие выпуклости не омрачают гладкие контуры его одежды.
Кроме той, что у него между ног (на которую я старательно не смотрю).
— Боюсь спросить, где же ты спрятал пузырек.
Он косо на меня смотрит. Мне казалось, это должно его развеселить, но вместо этого он испепеляет меня взглядом.
Этот человек ничего не может с собой поделать. Его настройки по умолчанию — бушующий ад. Даже когда он пытается быть осмотрительным, жар раскатывается от него волнами.
Мы молча спускаемся в лифте на первый этаж, молча идем к выходу, молча он помогает мне сесть в черный «Кадиллак-Эскалейд», ожидающий нас у обочины.
Только когда мы отъезжаем от больницы, он обращается к своему водителю... на иностранном языке.
Водитель — симпатичный тридцатилетний парень с плечами полузащитника, черными волосами и пронзительно-синими, как сосульки, глазами — смотрит на меня в зеркало заднего вида, прежде чем пробормотать ответ на том же языке.
Либо он страдает серьезным случаем застывшей скуки на лице, либо я ему не нравлюсь. Энергетика от него такая же холодная, как и его глаза.
Когда он снова переводит взгляд на дорогу, я чувствую себя кроликом, выпущенным из капкана.
Я обращаю свое внимание на туманную ночь за окном.
— Это был гэльский?
— Да, — тихо отвечает Лиам. — Но мы называем его просто ирландским. — Следующая пауза кажется тягостной. — Знаешь его?
— Нет. Но мой дедушка был ирландцем. Отец моего отца. Он был родом из Дублина. Дедушка дожил до ста четырех лет. Часто пел мне колыбельные, когда я была совсем маленькой.
Я отворачиваюсь от окна как раз вовремя, чтобы поймать, как Лиам и водитель обмениваются взглядами в зеркале заднего вида.
На этом разговор заканчивается. Лиам становится все более и более напряженным, когда мы приближаемся к моей квартире, взвинченным и беспокойным, время от времени он разминает руки, а затем сжимает их в кулаки.
Я хочу спросить его, что происходит, но понимаю, что не следует. Хочу спросить, откуда он знает мой адрес, но не стоит. Хочу спросить его о многом другом, но и на это не решаюсь. Если это конец наших «отношений», то эти детали не имеют значения. Во всяком случае, я слишком устала, чтобы сейчас иметь дело с тайнами вселенной.
Запишу все это под общим заголовком «Секреты, которые хранят волки» и уберу на дальнюю полку в шкаф.
Мы останавливаемся перед моим многоквартирным домом, Лиам выскакивает из машины и обходит ее.
Как только за ним захлопывается дверь, водитель говорит с сильным ирландским акцентом:
— Будь осторожна. Бостон — опасный город. Я бы не хотел, чтобы такая милая девушка снова пострадала.
Он сверлит меня своим ледяным взглядом.
Это была настоящая угроза. Он говорит мне держаться подальше от Лиама.
Ну что за мудила.
Я встречаюсь с его холодным взглядом в зеркале заднего вида, улыбаюсь и собираю все свое техасское очарование, на какое только способна.
— Да благословит Господь твое доброе сердце, господин Водитель. Но не нужно беспокоиться обо мне. Я беспомощна, только если лак на моих ногтях еще не высох, но даже в этом случае я все еще могу нажать на курок.
Наши взгляды встречаются, когда Лиам открывает мою дверь. Затем водитель отворачивается и качает головой.
Мне кажется, что там был намек на улыбку, но я могу ошибаться.
Я вылезаю из машины, расправляю плечи и смотрю Лиаму в лицо. Мы оказываемся на обочине. Он на голову выше меня.
— Итак, предполагаю, что это прощание. Спасибо, что спас мне жизнь. Я бы отплатила тебе, если бы знала, как это сделать, или если бы была уверена, что ты мне позволишь, что вряд ли. Спасибо еще раз. Надеюсь, у тебя будет хорошая жизнь.
Я протягиваю ему руку, извращенно радуясь тем, что бросила ему в ответ ту же реплику, что он использовал ко мне, когда пытался попрощаться в закусочной.
Он изучает мою протянутую ладонь. Что-то бормочет себе под нос по-гэльски, затем берет меня за руку и осторожно выводит на тротуар.
Потом наклоняется и поднимает меня.
Когда он направляется к входной двери моего дома со мной на руках, словно ребенком, я спрашиваю:
— Подожди, я запуталась. Что происходит?
— Я укладываю тебя и твой умный ротик в постель, вот что происходит, — рычит он.
∙ ГЛАВА 7 ∙Тру
Моя квартира находится на третьем этаже. Лиам не несет меня всю дорогу, хотя я не сомневаюсь, что он достаточно силен, так что если бы хотел, то сделал бы это. Вместо этого он осторожно ставит меня перед лифтом в вестибюле и нажимает пальцем на кнопку вызова.
Мы не смотрим друг на друга, ожидая прибытия лифта, но я прекрасно ощущаю его присутствие. Он — огонь, мускулы и опасность; лезвие бритвы, обтянутое шелком.
И вот мы совершаем поездку в лифте. Тихую, но потрескивающую от сексуального напряжения.
Я смотрю прямо перед собой, стараясь не вспоминать сцену в лифте из «Пятидесяти оттенков серого», где Кристиан прижимает Ану к стене и поднимает ее руки. Но вот оно что: чем больше стараешься о чем-то не думать, тем больше думаешь, пока не становишься одержимым и не начинаешь себя ненавидеть, потому что абсолютно беспомощный и не можешь остановиться.
Я представляю, как он нажимает на кнопку экстренной остановки кабины, чтобы сорвать с меня одежду и засунуть свою пульсирующую эрекцию внутрь меня, рыча возле моей шеи и кусая меня. Я бы тогда кричала и царапала ногтями его спину.
К моменту остановки лифта я вся красная и вспотевшая.
— Что-то случилось? — резко спрашивает Лиам.
Конечно, он заметил. Он замечает все. Эти его проклятые волчьи глаза.
— Ничего, — отмахиваюсь я.
Мой голос такой высокий, словно я надула легкие гелием.
Сжимая в руке экземпляр «В поисках утраченного времени», я выхожу из лифта, избегая взглядов на Лиама. Он следует за мной по пятам. Только когда я оказываюсь перед дверью своей квартиры, я понимаю, что моя сумочка все еще в «У Бадди», следовательно, у меня нет ключей.
Следовательно, мне придется разбудить Элли.
Тяжело вздохнув, я поднимаю руку, чтобы позвонить в звонок. Прежде чем я успеваю это сделать, Лиам хватает меня за запястье.
Ощущение его сильных пальцев снова напоминает мне сцену в лифте, и я краснею. Очень.
— У меня есть ключ, — заявляет он.
Я уверена, что мое пылающее лицо подняло температуру, по крайней мере, на десять градусов в коридоре, но мы оба делаем вид, что не замечаем этого.
— Откуда у тебя ключ?
— Твоя соседка дала мне свой запасной.
Я удивленно моргаю.
— Элли дала тебе свой запасной ключ?
— Да.
— Это... странно.
— Она очень милая девушка.
— Милая? Обычно ее описывают как грубую, пугающую и необычайно умную, но никогда не милую. Я не уверена, что мы говорим об одном и том же человеке.
Он опускает свою руку, но не отпускает моего запястья. Его хватка кажется успокаивающей, но явно собственнической.
Не похоже, что его план держаться от меня подальше хорошо работает.
Глядя на мои румяные щеки, он говорит:
— Люди обычно делают то, что я прошу.
— Это я уже заметила. И что же ты ей сказал?
— Правду.
Я вскидываю бровь.
— Что именно?
Его глаза горят огнем.
— Что мне было необходимо. Могу я теперь открыть дверь?
Я вообще ничего не понимаю. Пора уже отказаться от этих попыток. Мой бедный мозг нуждается в отдыхе.
— Да. Спасибо.
Наконец он отпускает мое запястье и достает ключ из внутреннего кармана своего пиджака. Быстро повернув замок, он открывает дверь и заходит внутрь, придерживая дверь открытой, приглашая меня вперед. Ощущение, что он хозяин этого места, а я пришла в гости.
Я вхожу и кладу книгу на шаткий столик в фойе, который мы с Элли купили на блошином рынке в день переезда. Как только за мной захлопывается дверь, Лиам снимает с меня пальто и перекидывает его через свою руку.
Мы стоим и смотрим друг на друга, пока я не начинаю извиваться.
— Ты хочешь пить, — торжественно объявляет он. — Принесу тебе немного воды.
Я отрицательно качаю головой.
— Я в полном порядке, спасибо. Уверена, что тебе не терпится вернуться к своему обычному графику блуждания по ночным городским улицам, срывая нападения и запугивая представителей власти. — И жестом указываю на дверь.
Какое-то мгновение он пристально смотрит на меня, потом поворачивается и бесшумно исчезает на кухне.