— Что, ну что ты натворил? — восклицала молодая женщина.
— Просто-напросто исполнил одно из твоих сокровенных желаний и заодно заработал хороший удар по физиономии, — язвительно отозвался Ренан.
Анхела опустилась на колени рядом с художником и помогла ему подняться.
— Больно? — осведомилась она сухо.
— Сущие пустяки, не тревожься, — фыркнул Ренан. — Губа разбита, вот и все.
И вдруг разразился безудержным смехом, от которого Анхела рассвирепела окончательно.
— Прекрати! — закричала она. — Как ты смеешь смеяться в такой момент? Что ты со мной сделал, Ренан, что?! Зачем, ради всего святого? — Молодая женщина посмотрела на дверь офиса, и по щекам ее потоком хлынули слезы. — Клайв меня никогда не простит. И ты это знаешь, — рыдая, твердила она. — Он даже ушел без меня!
— Вот уж не верю, — спокойно возразил Ренан. — Подожди минутку, я приложу к ушибу лед, а потом мы с тобой его отыщем. Честное слово, твой Клайв где-то здесь.
Он и впрямь не успел далеко уйти. Оказавшись за дверью, Клайв прислонился к стене, сжимая и разжимая кулаки и мрачно предвкушая самое худшее. Не успев покончить с одной скандальной сценой, он волею судьбы оказался в преддверии «разборки» еще более неприятной.
В музей прибыла его мать.
Одному Господу известно, за каким таким делом миссис Риджмонт прилетела в Барселону из Лондона. А он-то наивно полагал, что мать его далеко, за много миль от солнечной Каталонии. Но нет: миссис Риджмонт, словно по волшебству появившись из ниоткуда, стояла на верхней площадке лестницы в окружении друзей и знакомых. Будучи зол на весь мир без исключения, Клайв уже собирался сделать вид, что ее не заметил, и убраться восвояси, пока мать не углядела его. Вот только уходить без Анхелы он не собирался. Молодой человек скрипнул зубами, выражение его лица не предвещало ничего доброго.
Здравый смысл подсказывал: нельзя пройти мимо собственной матери, даже не поздоровавшись, черт подери! Однако как быть с Анхелой? При одной мысли о встрече этих двух женщин по спине его пробежал холодок. Так что Клайв нечеловеческим усилием воли взял себя в руки, смирил гнев и направился к матери, решив завершить сцену приветствия до того, как Анхела соизволит выйти из офиса под руку с бывшим любовником.
Но в тот вечер госпожа Удача была явно не на стороне Клайва. В музее собрался цвет барселонского общества. И многих достойных представителей упомянутого общества Элис Риджмонт, учитывая деловые связи мужа и сына, знала достаточно близко. Знакомые обступили элегантную красавицу тесным кольцом, а та явно наслаждалась произведенным эффектом.
Завидев Клайва, миссис Риджмонт лучезарной улыбнулась. А тот, нимало не смущаясь, заключил хрупкую, утонченную аристократку в объятия и закружил на месте. Делая вид, что до крайности шокирована подобной фамильярностью, Элис шутя дернула сына и наследника за ухо и тут же звонко чмокнула сначала в одну щеку, потом в другую.
Миссис Риджмонт часто и подолгу жила в Испании, отчасти переняла у здешних своих друзей и знакомых экспансивную порывистость, типично южную пылкость и горячность и в выражении чувств не стеснялась. Вот и сейчас, ласково сжимая руки сына, она громко сообщала всем вокруг, какой он у нее красавец и как жестоко обходится с родной матерью, неделями не звоня домой. Клайв не обижался, нет; напротив, откровенно наслаждался происходящим. Ведь и он давным-давно перенял испанские обычаи и манеры. В свою очередь он принялся пространно извиняться и с неподдельной тревогой справился о здоровье отца.
— На этой неделе ему лучше, — заверила мать его и улыбающихся друзей семьи. — Так что он выставил меня из дому, веля не показываться ему на глаза дня два-три по меньшей мере. Говорит, я его в могилу сведу своими заботами. Да только на самом-то деле он намерен в мое отсутствие бражничать с друзьями да в карты играть, вот и сплавил меня куда подальше, чтобы не попрекала и не бранилась!
Ответом ей был дружный смех. Краем глаза Клайв заметил, как дверь офиса приоткрылась, и внутренне похолодел.
— А этот вот негодник так, видите ли, занят, что и минутки свободной выкроить не может, чтобы матери позвонить! — сообщила Элис, указывая на сына. — Только и поговоришь, что с экономкой!
Из офиса вышла Анхела. Бледная, встревоженная… она понятия не имела, что ее ждет.
— Вы только подумайте: чтобы узнать, где его нынче вечером носит, мне пришлось обзванивать его друзей!
Клайв покаянно улыбнулся, гадая, какому такому «другу» он обязан появлением матери в музее. Теперь его и Анхелу разделяли лишь несколько шагов. Рядом с ней шел Ренан Бенавенте, с распухшей губой и с видом до крайности мрачным.
Итак, решающий миг настал, удрученно сказал себе Клайв. Либо он сейчас возьмет Анхелу под руку и представит матери, рискуя оскорбить почтенную родительницу, — при всей своей шумной порывистости Элис Риджмонт отличалась взглядами на удивление старомодными. Либо проигнорирует Анхелу и тем самым незаслуженно ее обидит. Что за гнусная дилемма!
Толпа слегка раздалась, пропуская новое действующее лицо. Элис Риджмонт приветственно помахала рукой.
— А, Дайана! Вот и вы, дорогая моя! И как всегда, ослепительны! Я как раз жаловалась друзьям, что мне пришлось побеспокоить вас, чтобы узнать, где носит моего непутевого сынка.
Дайана. Ну конечно же Дайана! Клайв недобро сощурился. Никто не имеет права им манипулировать и лезть в его личную жизнь! Пожалуй, и матери, и Дайане самое время это понять.
Миссис Риджмонт поприветствовала Дайану традиционным испанским поцелуем в обе щеки. И в это самое время Клайв поймал на себе взгляд Анхелы. В нем читались неуверенность и понимание происходящего, смущение и робость. Сердце Клайва дрогнуло. Как она прекрасна! И всецело принадлежит ему, неважно, что уж там за тайны от него скрывает. Мучительная проблема разрешилась сама собою, без каких-либо усилий с его стороны. Он улыбнулся, протянул руку…
Анхела просияла, блеск фиалковых глаз затмевал бриллиант, переливающийся у нее на груди. Еще один шаг — и она оказалась в пределах досягаемости протянутой руки. Обняв молодую женщину за плечи, Риджмонт-младший втянул ее в круг друзей и знакомых.
Хрупкая, надменная, элегантная Элис Риджмонт высвободилась из объятий Дайаны. С первого взгляда безошибочно оценила ситуацию — и глаза ее превратились в осколки льда.
— Матушка, — церемонно начал Клайв, — я хочу представить тебе…
Точно не расслышав, Элис Риджмонт демонстративно повернулась к сыну спиной. На лестничной площадке воцарилась гробовая тишина. Слышно было бы, как пролетит муха.
Если миссис Риджмонт задалась целью оскорбить и унизить подругу сына, то она вполне преуспела. Анхела осталась стоять на месте, беспомощно уронив руки. В глазах у нее защипало; гордость — то, что от нее еще оставалось, — была жестоко уязвлена.
А Клайв словно обратился в каменное изваяние.
Анхела понятия не имела, сколько народу присутствовало при этой сцене. Но большой аудитории вовсе не требовалось, чтобы понять: в птенце распознали чужого — и вытолкнули из гнезда.
Стремясь загладить неловкость, собравшиеся загомонили вновь — громко, весело, лишь самую малость переигрывая. Чья-то рука ласково легла ей на плечо. Это был Ренан Бенавенте.
— Такое не прощают, — процедил он сквозь зубы.
Анхела задрожала всем телом. Ренан свирепо уставился на Клайва, но тот никак не отреагировал на его взгляд.
— Пойдем, — угрюмо позвал художник. — Для начала вернемся в офис.
— Нет, — сказал Клайв, стряхивая с себя оцепенение. — Мы уезжаем.
Сильные пальцы художника до боли впились в ее плечо. Анхела едва заметно поморщилась, но не сказала ни слова.
— Я еду с вами, — объявил Ренан. — Я не хочу, чтобы…
— Нет, — снова сказал Клайв? — Мы вам очень признательны за заботу, но это вас не касается.
— Еще как касается, ведь оскорбили Анхелу! — яростно запротестовал он.
— И оскорбила моя мать, — холодно уточнил Клайв.
— Извините, — прошептала Анхела, почувствовавшая насущную необходимость уйти сейчас же, немедленно.
Борясь со слезами и с накатившей волной унижения, но высоко держа голову, молодая женщина стремительно направилась к лестнице.
Если бы только она сочла нужным оглянуться, то заметила бы, что мать Клайва уже жалеет о сделанном… и пожинает плоды собственной неосмотрительности. Элис Риджмонт потянулась к руке сына, требуя внимания. Но тот даже не взглянул на нее. Догнал Анхелу, обнял за талию, притянул к себе. Так вместе они двинулись вниз по ступеням. Молодая женщина споткнулась, спутник уверенно поддержал ее и повел дальше, прокладывая путь через гомонящую толпу.
Услужливый лакей распахнул перед ними тяжелую, окованную железом дверь. В это самое мгновение очередной запоздалый гость потянул ее на себя с другой стороны. И последовало неизбежное столкновение.
— Прошу прощения, сеньор… сеньора, — извинился входящий.
Анхела машинально подняла взгляд, учтивый, диктуемый этикетом ответ уже дрожал на кончике языка. Но вот она разглядела лицо незнакомца, а тот в свою очередь рассмотрел женщину… и попытка заговорить закончилась ничем. В горле у нее вновь пересохло, а по спине пробежали мурашки.
Черные, чуть тронутые сединой волосы. Серо-зеленые, точно холодный нефрит, глаза. Стройная, подтянутая фигура уверенного в себе мужчины преклонных лет.
Анхела отлично понимала, кого видит перед собой. И, что хуже того, он тоже узнал знакомые черты.
— Madre de Dios! — потрясенно выдохнул мужчина. — Матерь Божья! Росаура!
Росаура… Не достаточно ли потрясений для одного-единственного вечера? Анхела порывисто отпрянула и, ища защиты, прижалась к своему спутнику.
Даже в ослеплении гнева Клайв не мог не заметить обмена изумленными взглядами, не мог не услышать имени, слетевшего с губ незнакомца. Снова какие-то тайны, черт подери! И ярость его вновь обратилась на женщину, беспомощно прильнувшую к нему.
— Вы обознались, — отрезал он. — Будьте добры, пропустите. — И во избежание новых неприятных встреч поспешно увлек свою спутницу на улицу.