— Сколько у вас мест багажа?
Анхела посмотрела на чемодан: что за жалкий итог ее жизни в Барселоне! Год назад, упаковывая его в Мадриде, она собиралась послать за остальными своими вещами, как только обоснуется на новом месте. Но Клайв и слышать об этом не захотел. А напротив, осыпал ее подарками, купил все необходимое…
Молодая женщина покачала головой и извлекла из сумочки посадочный талон.
— Это все, что у меня есть. — Да израненное сердце в придачу, мысленно добавила Анхела.
Когда Ренан Бенавенте ворвался в спальню, Клайв стоял у двери на террасу, прижимаясь лбом к прохладному стеклу. У художника хватило-таки пробивной силы прорваться сквозь заслоны неумолимой экономки.
— Мне необходимо поговорить с вами, — сурово объявил он. — Не знаю, что случилось вчера вечером, когда вы ушли из музея…
— Случился Луис Дорадо, — пояснил Клайв, не оборачиваясь.
В воздухе повисло молчание. И пауза эта была не из тех, что вызваны недоумением: дескать, «что вы такое имеете в виду?», а из тех, в которых слышится невысказанное: «Господи милосердный, неужели?»
— И что ему было надо? — осведомился Ренан.
— Вижу, вы его знаете, — сухо отозвался Клайв.
— Что ему было надо? — яростно повторил художник.
Риджмонт устало указал в направлении кровати.
— Сами смотрите, — предложил он.
Ренан Бенавенте подошел ближе, оглядел сиротливую кипу карточек и ключей. Тут же лежал чек, аккуратно составленный из мелких обрывков. Художник долго смотрел на все это, не говоря ни слова.
— Вчера я встретил его в музее, — признался он наконец. — Я так надеялся, что вы увели Анхелу до того, как этот тип приехал!
— Они столкнулись в дверях, лицом к лицу. Сеньор Дорадо назвал ее Росаурой.
Ренан поджал губы, воздержавшись от комментариев.
— А чек откуда взялся? — мрачно осведомился он минуту спустя.
— Этот тип вручил его Анхеле не далее как сегодня утром, пока меня не было, — удрученно сообщил Клайв.
— Неудивительно, что она уехала в такой спешке. Он угрожал ей, так? — Художник сурово свел брови. — Вы знаете, кто он такой?
— Ее отец, надо думать, — поморщился Клайв.
— Она сама вам сказала?
В голосе Ренана звучало изумление столь неприкрытое, что Клайв не сдержал саркастической улыбки.
— Нет. Я догадался. — Она не сочла нужным мне довериться, мысленно добавил он, снова отворачиваясь к окну.
Если задуматься, так Анхела ни на йоту ему не доверяла. Не она ли скрыла от него правду насчет «Женщины перед зеркалом»? И даже свои совершенно невинные отношения с Ренаном Бенавенте сочла нужным утаить!
В ослепительно синем небе мелькнул серебряный проблеск — это солнце вспыхнуло на крыльях пролетающего самолета.
— Вы знаете, где она? — тихо спросил Клайв.
— Только не на этом рейсе, — отозвался Ренан, проследив направление его взгляда. — Она улетела в Мадрид несколько часов назад, — добавил он мягко.
Неожиданное сочувствие собеседника на миг поколебало душевное равновесие Клайва. Зеленые глаза затуманились. И он с досадой закусил губу, вдохнул поглубже, всей грудью, засунул руки в карманы. Нащупал коробочку с кольцом… и снова едва не потерял над собою контроль.
— Я еду за ней, — объявил Клайв, по-прежнему пряча лицо от Ренана.
— Но я пришел сюда не просто так, — сообщил художник.
— Хотите позлорадствовать? — предположил Риджмонт, берясь за ручку двери.
Ренан тяжко вздохнул.
— Да перестаньте же наконец! Я люблю Анхелу как родной отец… нет, куда больше, чем родной отец, если на то пошло. И мне отнюдь не все равно, что между вами происходит… Перед тем как уехать, она зашла ко мне, — неохотно признался художник. — И выглядела она — краше в гроб кладут! Теперь я понимаю почему, раз тут побывал сеньор Дорадо, — усмехнулся он. — Но дело не в этом. Анхела оставила мне кое-что… о чем вам следует узнать.
Клайв стремительно повернулся.
— Ключи. — Ренан извлек их из кармана и многозначительно побренчал ими в воздухе. — И некий барселонский адрес. Я приехал сюда, решив, что вам тоже будет небезынтересно узнать, что такое Анхела скрывала от нас обоих.
Молодая женщина стояла у выхода на посадку, сжимая в руке посадочный талон. Лишь несколько метров отделяли ее от долгожданной свободы, а она словно приросла к месту!
Слезы жгли глаза, комом стояли в горле. «Я люблю его», беззвучно повторяла Анхела, не в силах сделать последний шаг.
— С вами все в порядке? — озабоченно спросил кто-то. — Сеньорита, вам плохо?
Да, плохо, еще как плохо. Я больна, смертельно больна любовью.
— Я… я вспомнила кое-что важное… — дрожа всем телом, пролепетала Анхела. — Мне придется вернуться. — Работник аэропорта изумленно уставился на нее. — Вы не могли бы вычеркнуть мое имя из списка пассажиров? Мой багаж здесь, со мной, так что выгружать вам ничего не придется.
Не поэтому ли она взяла с собой самый маленький чемоданчик? Может, подсознательно она и не собиралась покидать Клайва? Может, только зайдя настолько далеко, наконец-то смирилась с мыслью, что этот мужчина — ее вторая «половинка». Нельзя, никак нельзя уехать, зная, что оставляешь позади часть самой себя!
Вручив работнику аэропорта посадочный талон вместе с билетом, Анхела стремительно бросилась прочь. Нужно вернуться, и поскорее! «Прошу, не пугай меня больше, любимая, — написал ей Клайв. — Будь на месте, когда я вернусь».
Она нужна Клайву! Так чего же ей еще желать? Ведь во время той сцены с миссис Риджмонт Клайв искренне огорчился за нее, Анхелу.
И даже предложил ей выйти за него замуж, лишь бы она не уходила!
Ох, Господи, ну почему прозрение приходит так поздно? Почему она не дождалась Клайва и не рассказала ему про Луиса Дорадо? Ведь Клайв Риджмонт совсем не такой, как Дорадо, нет! Как она только посмела их сравнивать?
У стоянки такси выстроилась длинная очередь. И по иронии судьбы, спустя двадцать минут ожидания Анхеле достался тот же самый таксист, что привез ее в аэропорт. Она назвала адрес. Тот изумленно присвистнул.
— Сегодня этот адрес чертовски популярен, сеньорита. Сначала я забрал оттуда вас, не далее как нынче утром. А потом отвез туда же еще одного пассажира. Теперь вот вы возвращаетесь. Как думаете, а тот джентльмен в аэропорт прокатиться, часом, не захочет?
Таксист весело рассмеялся собственной шутке. Но Анхела его не поддержала.
— А имя того джентльмена вы не знаете? — глухо осведомилась она.
— Кто ж не знает сеньора Риджмонта? — пожал плечами таксист. — Уж он-то на чаевые не скупится…
Риджмонт заплатил таксисту, вышел из машины, подождал Ренана Бенавенте. Его «феррари» был сейчас в ремонте, а что до «шевроле-корвета», принадлежащего Анхеле, Клайв скорее удавился бы, чем сел за его руль. Пусть стоит, где стоит, до тех пор, пока за ним не вернется хозяйка.
— Ну и какого черта ей делать в таком захолустье? — вслух полюбопытствовал он.
Ренан не ответил. Он вложил ключ в замок, повернул, а затем отступил на шаг, пропуская спутника вперед. Они поднялись по лестнице, минуя обшарпанные двери с поблекшими медными табличками.
— А вам известно, что это квартал публичных домов? — проворчал Клайв.
— Теперь известно, — невозмутимо отозвался художник.
Ренан уже догадался, в чем заключается тайная сторона жизни Анхелы, и все-таки изрядно нервничал: а что, если он ошибается?
Мужчины достигли верхнего этажа. Не говоря ни слова, Ренан отпер последнюю из дверей и на сей раз вошел первым, выиграв тем самым несколько секунд на то, чтобы осмотреться по сторонам. И облегченно пробормотать:
— Слава Богу.
Но Клайв отнюдь не разделял его радости. Как давно я знаю мою возлюбленную? — спрашивал себя Риджмонт, в свою очередь обводя взглядом то, что иначе как художественной мастерской и быть не могло. Сквозь огромные окна струился солнечный свет, в воздухе танцевали пылинки. Пахло старым деревом, масляными красками, скипидаром. И повсюду, куда ни посмотри, стояли картины. Одни — еще влажные, другие — оправленные в рамы, третьи — ожидающие своего часа. Красоты готического квартала: собор святой Евлалии, покровительницы Барселоны, капелла святой Лусии, узкие средневековые улочки. Величественный Королевский дворец. Собор Святого Семейства — непревзойденный шедевр архитектора Гауди. JIa Рамбла — главная пешеходная улица города с ее «живыми» статуями, птицами и цветами. Причудливые пейзажи парка Гуэль.
У окна примостилась складная табуретка, на ней — стопка набросков. На мольберте — незаконченный эскиз: вид на Барселону с террасы, что являлась частью апартаментов Клайва.
Клайв понятия не имел, что Анхела занимается живописью. Не говоря уже о том, что способна создавать такие шедевры!
— Да вы только гляньте, — пробормотал Ренан, просматривая листы, в беспорядке сваленные под окном.
Наброски людей, спешащих по своим делам. Как удачно схвачены выражения лиц и позы; несколько уверенных, стремительных штрихов и мгновение остановлено! У Клайва стеснилось в груди: он вдруг представил, как Анхела, устроившись на скамеечке или на каменной приступке, самозабвенно водит карандашом по бумаге. В то время как сам он ворочает миллионами, не выходя из своего офиса и полагая, что возлюбленная проводит день так, как полагается подругам богатых бизнесменов. То есть слоняется из комнаты в комнату, красится, наряжается…
Нет, не так. Как ни грустно это признавать, он никогда всерьез не задумывался, чем занимается Анхела в его отсутствие.
Ренан извлек из кипы очередной набросок и одобрительно хмыкнул. Клайв оглянулся — с листа на него смотрело его собственное лицо! У Риджмонта даже дыхание перехватило: настолько удачно передала настроение художница. Ни дать ни взять акула, нацелившаяся на добычу!
Невесело улыбаясь, Клайв отложил набросок и взялся за следующий. Снова он. И опять. И опять. И всякий раз выражение лица — выражение досады, задумчивости, злости, тоски — передано очень точно.