Она вступит в дом с улыбкой, высоко держа голову, и не станет забиваться в уголок, точно впавшая в немилость собачонка!
Я уйду завтра, твердо решила Анхела, подавая руку «хозяину». И вновь ощутила знакомое волнующее покалывание: неодолимое мужское обаяние Клайва неизменно подчиняло ее себе даже в моменты самых яростных ссор.
Стоит лишь повернуть голову — и Анхела сможет полюбоваться чеканным профилем. А для того чтобы насладиться пряным мужским запахом, даже оборачиваться не надо. Всю дорогу до парадного входа в особняк молодая женщина жадно вдыхала дурманящий ее аромат.
Переступив порог, вновь прибывшие окунулись в праздничную атмосферу музыки и смеха. От неожиданности Анхела помедлила и заморгала: настолько потряс ее внезапный переход от враждебности и полумрака к веселью и свету. Ощущение было такое, словно она по мановению волшебной палочки перенеслась в иной, лучший мир.
Но вот хозяйка дома заметила их и с восторженным возгласом устремилась навстречу. За ней по пятам следовал молодой человек, которому ровно год назад она вручила руку и сердце.
Высокий, светловолосый, широкоплечий Кристиан Пенфолд походил на Клайва как родной брат. Судьба, казалось, уготовила им роль вечных соперников, однако вышло иначе. Эти двое знали друг друга с детства, учились в одном университете — в мадридском, к слову сказать. Клайв, готовясь возглавить испанский филиал корпорации «Риджмонт», изучал экономику, а Крис, помешанный на испанской поэзии, писал исследование о творчестве Луиса де Гонгоры. Дружба молодых людей выдержала многие испытания.
Темноволосая, стройная, черноглазая Эстрелья Пенфолд воплощала в себе все, чего так недоставало Анхеле. Эта гордая испанка — в девичестве Эстрелья де Кордела — единственная дочь преуспевающего банкира, получила превосходное образование в одном из лучших европейских университетов, вращалась в самых блестящих кругах, и в праве ее занять законное место рядом с Крисом — или с любым другим мужчиной, если на то пошло, — никто бы не усомнился.
Да, Эстрелья принадлежала к миру богачей и знати, к миру, закрытому для Анхелы. И это было столь же естественно, как и излучаемые ею душевное тепло и обаяние. Эстрелью любили ради нее самой, а не ради ее денег.
И Анхеле она понравилась, едва их познакомили. Эстрелья в ту пору была только помолвлена с Крисом, а сама она выступала в роли новой пассии Клайва. Со временем искренняя взаимная симпатия переросла в крепкую дружбу. Однако на таких вот приемах Анхела всегда ощущала себя крайне неуютно, точно подброшенный в чужое гнездо птенец.
Женщины порывисто обнялись, что позволило Анхеле отстраниться от своего спутника. Она вручила подарок. И супруги принялись осыпать вновь прибывших благодарностями, увлеченно гадая, что же там внутри, а затем отложили сверток в сторону, к другим подаркам, дожидающимся своего часа.
— Ощущение такое, словно мы опять свадьбу играем, — блаженно вздохнула Эстрелья. — Ты подожди, Анхела, придет и твой черед: вот тогда и ты поймешь, какая я счастливица!
Клайв ощутимо напрягся. Анхела оцепенела. Эстрелья же, запоздало осознав, что сказала бестактность, вспыхнула до корней волос. Крис, мгновенно оценив ситуацию, поспешил загладить неловкость.
— С этого места поподробнее, пожалуйста, — поддразнил он, обнимая жену за хрупкие плечи.
Жест этот яснее слов говорил: «Все в порядке, родная. Ты ничего плохого не хотела. Я тут, рядом; я всегда приду на помощь, только позови». Анхеле захотелось убежать прочь: ведь ясно как день, что Клайв защищать ее не станет ни при каких обстоятельствах.
— У нас будет маленький! — порывисто возвестила Эстрелья, заполняя наступившую паузу. — Только мы пока никому не хотели говорить…
Ей полагалось бы радоваться, просто-таки сиять от счастья, а Эстрелья виновато глядела в пол, горюя о не к месту сказанных словах. Так что на сей раз спасать ситуацию пришлось Анхеле.
— Но это же потрясающе! — воскликнула она, ослепительно улыбаясь.
О, чего ей стоила эта улыбка! Улыбаясь, молодая женщина обняла подругу; улыбаясь, чмокнула Криса в щеку. И даже Клайву она улыбнулась, хотя в этот момент ей больше всего на свете хотелось отвесить ему звонкую оплеуху.
Клайв обнял свою спутницу за талию и притянул к себе. Это был мужественный поступок, учитывая, в какой ужас повергли его слова хозяйки дома. Он даже нашел в себе силы поздравить молодую чету.
— Это надо отметить. Может, поужинаем вместе на той неделе? Только мы вчетвером… и малыш, конечно.
— Погоди чествовать малыша… Дай ему хотя бы на свет появиться! — запротестовала Эстрелья.
— Тогда мы поднимем бокалы в честь мамочки, — уступил Клайв, в свою очередь чмокая молодую женщину в розовую щечку.
Ну вот, неловкости точно и не было вовсе! Эстрелья снова счастлива — так оно и должно быть. Крис, правда, заметил, что между Клайвом и Анхелой не все ладно, но благоразумно придержал язык. По счастью, прибыли еще гости, и счастливая чета поспешила им навстречу. И снова Анхела высвободилась из объятий Клайва.
Увы, он безропотно отпустил ее.
Тогда Анхела самозабвенно бросилась в омут бесшабашного веселья. «Завтра я уйду, завтра я уйду», — рефреном звучало в голове, а она беспечно смеялась, шутила, болтала по-испански и по-английски, танцевала до упаду и осушала бокалы с шампанским один за одним, сама того не замечая.
Час спустя, отведя подругу в сторонку, Эстрелья потребовала объяснений.
— Если вы избегаете друг друга только из-за того, что я по глупости ляпнула, я готова на колени пасть и просить прощения! — воскликнула она. — Я сквозь землю была готова провалиться, правда!
— Что за чушь! — храбро улыбнулась Анхела. — Это все неважно.
— Еще как важно, — не отступалась Эстрелья. — Я обидела тебя и разозлила Клайва! Вон он стоит в углу, туча тучей, и ни с кем словечком не перемолвится! Ты же веселишься так, будто это твоя последняя вечеринка!
Все верно, горестно подумала Анхела. А вслух сказала:
— Если Клайв до сих пор злится из-за невинного замечания, так стыд и позор самовлюбленному эгоисту! А что мне прикажешь делать? Броситься ему на шею и в слезах вопрошать, когда настанет и мой черед быть осчастливленной?
— Ты пробыла с ним куда дольше прочих, — мягко напомнила Эстрелья. О, сколько раз Анхеле уже приходилось слышать эту ненавистную фразу, фразу, недвусмысленно намекающую: конец уже близок. — Ведь это кое-что значит, не правда ли?
— Это значит, что я со своей «работой» отлично справляюсь, — цинично сощурившись, обронила Анхела. — Как думаешь, длинная выстроится очередь, как только узнают, что я снова «выставляюсь на продажу»?
Эстрелья в ужасе прикрыла рот ладонью. А в другом конце зала, у бара, Клайв, внимательно наблюдавший за этой сценой, задумался: что же такого сказала подруге Анхела?
Похоже, ничего хорошего. Эстрелья обвела взглядом зал и, встретившись глазами с Клайвом, смущенно потупилась.
Нет, ему это все не по душе. Очень не по душе. Неудачный выдался день, причем события развиваются от плохого к худшему, а он ничего не в силах сделать! Ну ладно, Анхела на него злится, избегает его как зачумленного. Сам виноват: незачем было вымещать на ней дурное настроение. Но Эстрелье она сказала что-то куда более важное, чем просто пожаловалась на его скверный характер. Жена его лучшего друга явно была потрясена.
Тем временем Эстрелья что-то взволнованно втолковывала собеседнице: видимо, предостерегала, что Клайв за ними наблюдает. Анхела обернулась, вызывающе сощурилась. Если бы взгляды обладали способностью убивать на расстоянии, Клайв наверняка рухнул бы бездыханным. Он коротко кивнул и поднес к губам бокал, давая понять, что ему все равно, ненавидит она его или нет.
Но это неправда. В том-то и состоит проблема! Даже сейчас, обмениваясь с ней враждебными взглядами через весь зал, Клайв чувствовал: Анхела воспламеняет его так сильно, что он все отдал бы за возможность увести ее куда-нибудь в укромный уголок и доказать ей искренность своих чувств!
Вот, собственно, почему он ведет сам с собою непрестанную войну. Его неодолимо влечет к Анхеле, причем всегда и везде, все двадцать четыре часа в сутки. Неважно, злится он или нет.
Так какого же черта добровольно отказываться от того, что ему жизненно необходимо? Но едва Клайв додумался до этой ключевой мысли, судьба, словно подгадав момент, нанесла ему удар ниже пояса, давая понять, что во взаимоотношениях с Анхелой решать дано не только ему.
У дверей возникла небольшая суматоха. Анхела обернулась, Клайв проследил ее взгляд… и похолодел. Там стоял Ренан Бенавенте собственной персоной!
При виде него прекрасное лицо Анхелы озарилось светом, восхитительные губы изогнулись в улыбке. И она устремилась навстречу Бенавенте, точно голубка — к гнезду.
3
Намеренно держась в тени, Клайв видел, как эти двое встретились, заулыбались, возбужденно заговорили, перебивая друг друга. Анхела положила ладони ему на плечи, Ренан Бенавенте обнял ее за талию — и губы их соприкоснулись в нежном поцелуе.
Это только приветствие! — яростно убеждал себя Клайв. Дружеское, ничего не значащее приветствие! Но он сам себе не верил. Что уж говорить об остальных! Разговоры разом смолкли, головы обернулись в нужном направлении: все почтенное собрание любовалось тем, как пассия Клайва Риджмонта с бесстыдной непринужденностью обнимает своего бывшего дружка.
Темноволосый, импозантный Ренан Бенавенте, возможно, и был десятью годами старше Клайва, однако в женщинах он, подобно Клайву, недостатка не испытывал. И — Dios mio! — с тех пор как Анхела ушла от него, по слухам, переменил их не одну.
Но эта женщина ныне принадлежит ему, Клайву! Она живет в его доме, спит в его постели, одевается на его деньги. Так что чувственные, карминно-красные губы, которые в данный момент нахально целует Бенавенте, — тоже его, Клайва, эксклюзивная собственность!
Первобытная ярость, подсказанная собственничес