Фёдор не ошибся. Лейтенант и боец с группой гражданских лиц прибыли в полдень. Радости не было конца. Таня бросилась к Косте на шею, тот смущенно обнял девушку, поцеловал в щёчку, сказал отстраняясь:
– Как видите, товарищи Таня и боец Фёдор, задание выполнено успешно. Разведка проведена, а это люди из посёлка, знакомьтесь да кормите нас обедом.
– Трофейные рисовая каша с тушёнкой в двух котелках, – сказала Таня, – прошу к столу. Только каша не солёная.
– Как же я забыл сказать, где соль. Целый кулек в трофейном рюкзаке. Там, где шнапс.
– Вот видите, товарищ Таня, я же говорил, что заначка есть.
Мужики разгрузили лошадей, напоили из родника, достали свиное сало, хлеб и уселись за общий стол – раскинутый брезент – принялись утолять голод.
Тане не терпелось узнать подробности и результаты разведки.
– Мы там одного немца и полицая завалили, – коротко сказал Шелестов, – кинжалами. Людей освободили, с собой взяли. Люся хочет с нами партизанить.
– Я тоже не откажусь, – крякнув, запивая кашу чаем, сказал Степан.
– Вопрос этот решен не полностью, повременим. Сегодня мы устраиваем «музыкальную» линию, завтра на рассвете идём на железку, – сообщил командир план действий своим бойцам, развернув на коленях карту. – Ударим по второй ветке. Это дальше, но для нас безопаснее. Пусть враг не спит ночами, пусть знает, что всюду уязвим.
– Вопрос можно, товарищ лейтенант, – сказала санинструктор.
– Я слушаю.
– Кто идёт на задание?
– Мужской состав группы. Женщины и гражданские лица пока к боевым операциям не привлекаются. У них иная задача: готовить лес для землянок и возить его сюда на лошадях.
Таня нахмурилась, но пререкаться не решилась.
– Вас что-то не устраивает, товарищ санинструктор?
– Нет-нет, – ответила она торопливо, – ни дня без диверсий. Только нашего полку прибыло и об обороне стоит подумать прямо сейчас.
– Пока наша оборона – манёвр. Натиск даже двух взводов фашистов с полицаями нам не выдержать.
– Но ты говорил о плотах на озерушках, где можно пересидеть.
– Нам четверым возможно и удалось бы отсидеться, но, как ты выразилась, нашего полку прибыло. Быстро построить плоты у нас нет сил. Со временем семья деда Евграфа уйдет в колхоз к родственникам, тогда посмотрим.
– Нет, я остаюсь с вами, научите меня стрелять! – раздался голос Люси, и в нём звучала непреклонность.
– Товарищ Люся, ты несовершеннолетняя, и твою судьбу решат дедушка и бабушка.
– Я бы и сам просился зачислить в отряд стрелком, если бы не хворая Клава. Она не переживёт зиму в лесной неудобице.
– Деда, но я-то молодая и не хворая, сильная. Вон как от проклятых отбивалась. Не хочу в колхоз, там опять ко мне привяжутся. А я – не дамся!
– Торопиться не будем, решим эти вопросы после операции, – сказал лейтенант примирительно. – Сейчас же я и товарищ Таня займёмся «музыкалкой», бойцам заготавливать древесину вместе с дедом Евграфом и Степаном.
– Долг платежом красен, – сказал дед Евграф, – сюда бы наших мастеровых мужиков звено, да в поселке – пусто. Всех до пятидесяти лет мужиков в армию призвали. Одни бабы да старики остались да дрянь, вроде тех полицаев, каких товарищ лейтенант порешил.
– Вас преследовали? – взмахнула руками Таня, с укором поглядывая на Костю и Шелестова за недосказанный эпизод.
– Пятеро вот на этой подводе. Мы их огнём встретили, – скромно сказал Шелестов. – Дядя Степан из своей берданки картечью одного свалил.
– Жаль, там нас с Фёдором не было. Он бы сейчас всё в деталях выложил, не так как вы, молчуны.
Константин примирительно поднял руку, отставляя в сторону порожнюю кружку.
– Внимание! Пока все в сборе, предупреждаю: на северную сторону ни шагу, – лейтенант рукой указал направление, – подходы минируем. Выполнять свои задачи!
Вечером Степан подсел к командиру, глядя, как он складывает в рюкзак тол, адскую машинку, запасные диски к пулемёту, сказал:
– Товарищ лейтенант, вижу, не на простое дело идёте. Дороги не знаете, а я местный, охотник с детства. Проведу вас коротким путём, ни одна фашистская сволочь не заметит, если возьмёте.
– Я думал об этом, товарищ Степан, но ведь дел и здесь полно.
– Не возражаю, а как после диверсии сниматься отсель придётся? Вся работа насмарку. Фашист же не потерпит, если у вас удача получится.
– Вот это самое главное! Оборону держать не сможем, нас раз-два и обчёлся. Только манёвр. Да мы немцу ложный след устроим.
– И тут я вам очень сгожусь. С северной ветки, Баклавой зовётся, с одной стороны поля хлебные. Разве на вашей немецкой карте не обозначены?
– Обозначены. Но есть и леса, правда, далековато. Но у нас будет полночи в запасе.
– Правильно, за лесом, что по правую руку, сдаётся мне, немецкий аэродром. Наблюдал я с нашей водонапорной башни, как оттуда самолёты стали взлетать. С башни окрестности видны на десятки верст. Туда след налаживать неразумно. Не поверят фрицы, что после диверсии партизаны сами в капкан полезли.
Лейтенант Белухин задумался, стал изучать карту.
– Здесь по вашим наблюдениям аэродром? – Он указал на карте точку.
– Да, там земля ровная, как стол. Правда, жито там сеют. Но гляжу, немцам это не помеха.
– Куда же вы предлагаете след налаживать?
– А вот сюда, на старую лесосеку, на запад. Сосна там корабельная. Часть её взяли, молодняк посадили. Потом с просеки уходим на юг. Ручей там есть. По нему версты две пробежим. Вовсе след собьём. Круг большой получается, зато надежность высокая.
– Хорошо, идём вчетвером. Бойцов обучаю взрывному делу, им драться до победы, а навыка нет. Предупредить надо санинструктора о новых планах. Она в лагере остается за старшего. Заготовкой леса займутся в меру сил. Сейчас чистим оружие, военные в караул по два часа, и отдыхать перед походом.
Дед Евграф дождался, пока лейтенант остался один, подсел на лавку, наблюдая, как Константин чистит пистолет, и, собравшись с духом, сказал:
– Я все хочу спросить, товарищ лейтенант, идёте немцу в пасть, может, и не свидимся.
– Ну, это вы напрасно, – усмехнулся Константин, – я думаю, Победу встретить с оружием в руках.
– Я вам того искренне желаю, коль вам советская власть так мила и вы её защищаете.
– Не думаю, что и вам она поперёк горла.
– Нет-нет. Я как плотничал при старой власти, так и плотничаю. Меня в Клиновом за это уважают.
– Так в чём тогда вопрос?
– А в том, не будь она вам мила, разе б вы вот так рьяно за оружие брались?
– Я потерял в Гражданскую войну отца. Не хочу в эту войну потерять Родину. Потому защищаю землю нашу, людей наших – Люсю, бабу Клаву, детей и стариков. Как вы бросились с топором на врагов внучку защищать, так и я – Родину. Только с пулемётом и хорошей тренировкой.
– Потому-то я в ваших глазах не видел страха ни тогда, ни сейчас.
– Почему же, страх всегда с тобой. Только надо не поддаваться ему даже в самом критическом положении.
– Как старший по возрасту в лагере – благословляю вас, сыны, на подвиг!
– Спасибо, товарищ Евграф!
Глава 13
Утренние сумерки удлинялись густыми кронами деревьев, но всё же уступили надвигающемуся с востока свету. На западной оконечности болота он уже смелее праздновал победу над тьмой. Лейтенант стоял перед короткой шеренгой бойцов, приказал попрыгать, не брякает ли снаряжение? Попрыгали. Тихо.
Таня стояла рядом, она уже поцеловала своего Костю и молчаливо смотрела на отряд. Дед Евграф возился с костром, на котором затемно готовил завтрак. Возле него находилась Люся, поглядывая в сторону бойцов, отыскивая взглядом Лёню. Только Клавдия не вставала. После трудного перехода, ей сильно нездоровилось.
– Отряд, на выполнение боевого задания за мной – марш! – и пошёл, обходя стороной «музыкальную» линию. Группа тут же растворилась в сумеречном лесу.
Шли размеренным шагом. К просёлку, изрезанному колесами машин и гусеницами самоходок, вышли, когда свет властвовал над знакомыми просторами. Остановились, прислушались. Тихо и быстро пересекли дорогу. Идущий последним, Степан замёл веткой следы.
– Решил пройти мимо прежней базы, где у нас была первая схватка с карателями. Посмотрим, что там? Дальше поведете группу вы, товарищ Степан. Согласны?
– Есть, товарищ лейтенант.
Шли осторожно, прислушиваясь к звукам леса, к запахам.
– Товарищ лейтенант, – тревожным полушепотом сказал Шелестов, – впереди кто-то есть. Чую запах сигарет и дым…
– Группа, стой! – так же негромко скомандовал Белухин. – Рассредоточиться за деревья до выяснения обстановки. Я – в разведку.
Командир извлек из-за спины винтовку с прицелом, поправил висевший на ремне пулемёт и бесшумно скрылся за высокими соснами. Не прошло и получаса томительного ожидания, лейтенант вернулся с мрачной миной на лице. Бойцы к нему.
– Шелестов не ошибся, нюх как у собаки. Впереди полувзвод немцев, есть эсэсовцы, пятеро полицаев. В центре полянки свежая могила и огромный берёзовый крест…
– Схоронили в одной могиле побитых фрицев! – не удержался Фёдор.
– Я не сказал главного, рядовой Осинин, – зло произнес лейтенант, и желваки заходили на его щеках, – два старика, две женщины и трое подростков копают себе могилу на краю полянки.
Лица бойцов побледнели. Растерялись бойцы от таких жестоких слов.
– Собираются расстрелять, чтоб молва не разнеслась о побитых и похороненных, – сделал вывод Степан.
– Да!
– Что же будем делать? – спросил Степан, содрогаясь всем телом.
– Пока не знаю.
– Вы командир, товарищ лейтенант, вам принимать решение.
Командир раздумывал недолго.
– Нас четверо, врагов за два десятка, готовят на костре пищу. Пока сидят все в куче. Наверняка, где-то стоят часовые. Я заметил одного, полицай. Мы можем погибнуть, если ввяжемся в драку. Погибнуть не имею права, не подготовив себе замену. Замену – разведчика-истребителя.
– Надо внезапно напасть, забросать гранатами, ударить из автоматов и уходить. Гражданские разбегутся, – проявляя нетерпение, сказал Осинин. – Как потом жить, если уйти?