– За разговорами не заметили, как посветлело. Идем, Силантий, к парню. Ишь, сухостой рубит для схрона. Голова варит.
С делами управились только к полудню. Соорудили из сухостоя пол, стены в котловане под землянку. Засыпали его землей, получился неприметный схрон. Сверху закрыли дерном, а по нему мешка два листвы разбросали. Отошли в сторону – смотрят, можно ли подумать, что в этом месте что-то спрятано. Нет, решили. Передохнули и, водрузив на спины заплечные мешки с продуктами и патронами, с личным оружием, двинулись к Бобровому урочищу, стараясь не оставлять явных следов. И торопились не зря…
Глава 23
Взлобок, который так понравился лейтенанту Белухину, бугристо уходил на километр на юг и сглаживался в дубовом редколесье. Костя хорошо изучил этот участок, и как только вышел к нему, подал сигнал усилить осторожность.
– До вышек осталось меньше километра, – сообщил он капитану и его группе.
– Разведке выдвинуться вперед, – приказал капитан, – отряду убавить шаг. Давай и мы с тобой вперёд, лейтенант, познакомишь меня предметно. Старшина, веди группу.
Офицеры оторвались от отряда, ускорив бесшумный охотничий шаг, переходя на всякий случай от дуба к дубу, которые широко разбросали свои ветви, усыпая желудями то чистые, поросшие невысокой травой полянки, то низкорослый шиповник, которому не хватает света под густым пологом вечнозеленой листвы пробкового древостоя. На полпути к вышке пробковый дуб стал уступать место породе изменчивого дуба, с которого местные жители снимали двухметровой длины кору. Совсем недавно она хорошо шла на крыши домов. Лес загустел.
– Пришли, товарищ капитан. Ребята мои тоже остановились. Можно нарваться на фрица с биноклем. Они так и стригут по кромке леса.
– В Клиновом такая же петрушка. Часовые всё больше на лес смотрят. Трусят. Тут, вижу, вышка просматривается меж деревьями. Немец тоже не без глаз, заметить может. Но нас такое положение не устраивает, отсюда атаку не поведешь. Берём расстояние короткими перебежками.
Офицеры в несколько минут подошли к краю вырубки, залегли перед колючей проволокой. С земли бинокли брали только часть северной стороны станции с краем складов, у которого разместилось на платформе пулемётное гнездо.
– Вижу зверей в гнезде и бензовозы. Но это твоя епархия.
– Вчера я наблюдал за станцией вот с того черешчатого дуба. Подняться помогла веревка. Отличная точка для снайпера. Её мне указал твой боец Вербин Толик. Он добровольно ходил в разведку, облюбовал этот дуб и мне подсказал. Толковый, думающий парень.
– А у меня все такие. В основном сержанты со средним образованием, спортсмены, только маскхалаты всех на одно лицо подравняли. Давай, лейтенант, на свою сторону. Вербина поставь на самое важное место. У него не только снайперский глаз, но и скорострельность высочайшая. Я тут сам осмотрюсь и рассредоточу бойцов для атаки на вышки и для огневой атаки всего живого на станции. Сколько тебе потребуется времени для подготовки?
– Я там уже все изучил. Но два часа ухлопаю.
– Через два часа жду зеленую ракету и одновременно начинаем. Сверим часы, кстати, заметил – у каждого на руке швейцарские, точные. Я на тебя надеюсь, как на себя.
– Правильно мыслишь, капитан, – с довольной улыбкой ответил Белухин. – Я пошёл.
Лейтенант быстро вернулся к своей группе и повёл бойцов хоженными вчера стёжками. У железной дороги, по которой сновали дрезины, случилась непредвиденная задержка. На двойной тяге, густо дымя трубами, показался со стороны Локтя пассажирский состав вперемежку с пульманами. На вагонах санитарные кресты. Эвакуация раненых. Они видны в медленно проплывающих окнах, на которых не везде спущены шторы.
– Результат прорыва Гудериана, – сказал Костя, лежащей рядом с ним на осенней постели Тане.
– Хрюшку фрицу начистили наши ребята порядком, – с улыбкой шесть на девять сказал Осинин, – а мы сегодня добавим.
– Не говори «гоп!» пока не перескочишь, – урезонил его командир, – теряем драгоценное время.
Эшелон протащился, но вновь заскользили дрезины, и, как только они скрылись за поворотом, группа махом перелетела пути и продолжала движение в придорожных порыжевших и покрасневших зарослях черемухи, тальника, рябины и бузины с россыпью кровавых ягод. Запасы на зиму синице, свиристелям, стаям горлиц, рябчику. Походить бы неспешно по долам с лукошком по грибы, которые пока не отошли в этих лесах, полюбоваться красками королевы осени, нарядами и убранством, но вместо того приказ:
– Прибавить ходу, – лейтенант стремительно шёл впереди, – подтянуться, не отставать!
Обмелевшую речушку перемахнули также стремительно и вскоре вышли к складам со стороны глухой стены. Группа остановилась в лесу, невидимая с вышек. Подобралась, сжалась пружиной, готовая к стремительной атаке.
– Время поджимает. Парам действовать по заданию, полученному в лагере. Повторяю, встать против часовых у трёх вышек. Вербин берёт среднюю вышку и контролирует правую. Сняв часовых – стремительный бросок к вышкам и к старой дороге. Действовать по обстановке, подавлять огневые точки врага в своём секторе, не забывать о соседе. Следите за ракетой. Выполнять!
Внезапность атаки! Лейтенант уж не раз пользовался её плодами. Она ошеломляет противника и выбивает его из колеи на несколько драгоценных секунд, а то и на целую минуту. За этими секундами – жизнь и удача атакующих, смерть и поражение подвергнутым нападению. Пока он выходил из скоротечных схваток победителем. Скоротечность – вот его козырь! Как-то сложится теперь. Удастся ли одновременно ударить с двух сторон, сразу же снять часовых на вышках? В отряде лишь три снайпера – вышек и часовых вдвое больше. Каждый снайпер нацелен после своего часового на соседнего, если у кого-то случится заминка. За себя он не боялся. Снимет из ДП короткой очередью. Беспокоит крайняя, что стоит недалеко от речушки. Хотя там тоже надежные стрелки. Подстрахует, если что, Вербин.
Таню он оставил в лесу. Строго наказал не высовываться и, конечно, заметил на лице печать обиды. Не её дело штурмовать вышки и бить по станции и складам, когда есть надежные мужики-диверсанты. Пусть занимается своим, не дай бог, делом.
– Стой здесь и не высовывайся из-за дерева. Убьют. Ты понимаешь слово – убьют?
– Понимаю. Тебе же спокойнее, когда я в безопасности, хотя стреляю в десятку.
– Таня – ты на сегодня медсестра. И разговор окончен. Я теряю с тобой драгоценные секунды.
Глянул на часы. Стрелка приближалась к назначенному часу. На станции оживление, как и вчера. Снуют бензовозы, шофера и солдаты-грузчики, кран на платформе грузит бочки в бортовые машины, ходит маневровый паровоз, толкая платформы, формируя составы. Пулемётные гнезда с мешками песка. Полно часовых. Будет жарко. Всё, время!
Выхватил из-за пояса ракетницу, что получил от капитана. Выстрел. Ракета взвилась, и он услышал хлопки снайперов. Точным выстрелом свалил своего часового. И стал бить короткими очередями по сгрудившимся у складов машинам. Осинин, надрываясь, а Таня ему помогала, тащил мостик, увязанный из трех жердей, с маху бросил на колючую проволоку. Она под тяжестью смялась. Лейтенант бросился в образовавшийся проём по шаткому мостику, не прекращая огня. Знал, что против каждой вышки произошло то же самое. Добежал до насыпи, упал на грудь, слыша рядом сопение Осинина, и стал прицельно бить по поднятой краном бочке. Чего там – тонкомер, прошил дно. Бочка мгновенно взорвалась, разбрасывая языки пламени на людей, на машины. Костя не стал наблюдать за фейерверком, но слышал вопли солдат, охваченных огнем, а ударил по шлангам, через которые наливали из цистерны горючее в бензовозы. На это ушли секунды, гораздо меньше, чем они бежали к насыпи. В ответ зататакали пулемёты врага, вспарывая пулями противоположный скат грунтовой дороги, служившей им в качестве бруствера. Диверсантов засекли и били прицельно. И тут же смолкли от выстрелов снайперов, разящих с обеих сторон станции. Заполошно взвыла сирена.
«Медведцев и его ребята не оплошали», – пронеслась мысль у Кости. А сам продолжал делать своё. Жечь шланги. Через пробитые пулями дырки бензин фонтанировал тонкими струйками, и они тут же загорелись. Огонь полыхнул к цистерне. Он всадил в нее бронебойную очередь, секунда и раздался оглушительный взрыв, разметывая всё вокруг себя. Костя слышал, как Осинин безумно орал от радости, видя неимоверный взрыв и панику оставшихся в живых часовых, шоферов машин, грузчиков, и бил из трофейного пулемёта довольно точно. Башенный кран, устоявший от взрыва бочки, теперь рухнул на соседний путь со стоящими на нем пульманами, по которым поползли языки пламени. Огонь растекался по путям, автомобильной дороге с вереницей бортовых автомашин и бензовозов, накаляя воздух, сжигая всё живое и неживое вокруг взрывающихся емкостей с горючим. Столбы белесого дыма взвились к небу, закрывая собой видимость, но крики людей в этом огненном аду разрастались, как паника на станции. Лейтенант перенес огонь на склад бочек, огражденный сеткой, откуда солдаты и кран брали емкости. Тонкостенные бочки, пробитые бронебойно-зажигательными пулями, стали взрываться и подскакивать с такой силой, что перелетали сетку и падали во все стороны, застилая огнём станцию.
В то время как группа Белухина торопилась занять исходную позицию на севере станции, бойцы Медведцева рассредоточились по двое против опасных вышек. Капитан в бинокль некоторое время, забравшись на ветки дуба, изучал местность. В его поле зрения центральная вышка на взлобке. На ней часовой с пулемётом. Напротив неё залег снайпер и боец атаки.
Вторая вышка левее от первой в ста метрах. Местность здесь ниже. На вышке тоже стоит пулемётчик. Туда направился второй снайпер – старшина Волосков. Третья вышка отнесена от центральной вправо гораздо дальше. С нее можно вести огонь по жилому массиву станции с домом культуры железнодорожников, на котором лейтенант раньше видел штандарты. Теперь висели только знаки пожарников. Выходит, штаб дивизии отсюда снялся и ушёл неизвестно куда.