Тяжелый удар, что понесли друзья, мог стоить им жизни. Лишившись припасов и оружия, они остались голыми против мира. Иные люди погибли бы в таких условиях.
Солома служила одеждой, каменные отщепы и ветки – оружием. Только так удалось протянуть, вернуться на место, где оставили припасы. Эгрегию повезло. В небольшой лодке не хватило места для трофеев.
К счастью, за эти дни никто не нашел их склад припасов. Ни зверь, ни человек. Лишь холод поселился в гроте.
– Да, это нам урок, – заметил Эгрегий после отдыха.
Одежды в гроте осталось немного. Ткань отсырела и покрылась корочкой льда. Пришлось разводить костер, рискуя выдать себя.
– Брось, – махнула рукой Хенельга, – теперь уже не стоит об этом думать. Лучше решать, что делать дальше.
– Как будто у нас много вариантов.
– Пойдем к Саганису. Нам необходимо пополнить припасы.
Для разбойников на дорогах мало дичи. Тихие дни прошли, вновь с севера задули ветра, что сдвинули с небосвода свинцовую тяжесть туч. Свет солнца заставлял думать о скором наступлении весны, внушая обманчивые надежды, что холода не вернутся.
Эгрегий проверил расставленные недавно силки, но те оставались пусты. Ни одно живое существо не рискнуло выйти из укрытия. Такую глупость могут совершить только люди.
Иссякли запасы мяса. Зерно и вино забрал Мефон.
Хенельга предлагала разумный план. В Саганисе удастся поживиться.
– Короче, мы стали простыми ворами, – вздохнул Эгрегий.
Подруга пожала плечами. Разве сила не дает им моральное право поживиться. Если данаи окажутся сильнее, то смогут их убить и сохранят имущество.
С вершины мыса, рядом с руинами башни, расположенный вдалеке город выглядел умершим. Солнечный свет впитывался серым камнем стен. Воздух ощущался пустым, запах поселения сносило в море.
Справа шумели тяжелые воды, рушащиеся из Негостеприимного моря. Глядя на них, просто не верилось, что их можно пересечь.
– Думаешь, он рискнет сюда сунуться? – спросил Эгрегий.
– Он обещал. А раз обещал…
– Тогда пойдем, чего стоять на ветру. Мечтаю о шерстяной тряпке да пожрать горячего.
Проникнуть в поселение решили через водоток, которым пользовалась Хенельга. Прутья решетки не стали препятствием для отощавших иноземцев. Эгрегий с завистью смотрел на подругу, которая смогла восстановиться, пока жила в полисе.
Ей бы хватило сил протянуть до весны. Эгрегий чувствовал, как его покидают силы.
С рассветом они добрались до канализационного слива. Почти ничего не поменялось – намерзли сосульки, образовав ледовую горку темного цвета. Обледеневшие камни служили плохой опорой, подниматься наверх пришлось со всем вниманием и осмотрительностью.
Сухая, прошлогодняя трава ломалась от любого прикосновения. Шум разносился по всей округе. Если на парапете, расположенном в десяти футах от них, окажется патруль, то они заметят чужаков.
На стенах никого. Воины не покидали сторожку, укрываясь от пронизывающего ветра. Окружив жаровни, данаи пережидали, когда придут сменщики. В такое время ни один здравомыслящий человек не решится пробраться в Саганис.
Прутья решетки обжигали холодом. Металл покрывала белая изморозь, ледяные иголки нарастали на поверхности. Зато из самого канала тянуло теплом, уютом. По сравнению с жутким холодом снаружи, лишенным каких-либо запахов, вонь человеческого поселения теперь не такая уж неприятная.
Кроме запахов канализации из канала тянуло тленом. Сток отнес к решетке труп. Тело Аристогитона родственники так и не отыскали. Телом заинтересовались иные существа, обглодавшие лицо мертвеца, выпотрошив его и выев внутренности.
– Жуткая картина, – сказал Эгрегий, а затем испуганно взглянул на подругу.
Та покачала головой и отвернулась. Какие бы чувства она не испытывала, сочла нужным их скрыть. Среди резчиков не принято проявлять яркие эмоции, почитается сдержанность. Тем они отличаются от говорливых данаев, тиринцев да гирцийцев тоже.
Тело выглядело так, словно его разорвал на части монстр. Никто не подумает, что сделала рабыня. Эгрегий решил, что данаи просто не поверят, что рабыня посмела убить господина. Да еще притащила его тело сюда.
На это у рабыни не хватит ни сил, ни смелости.
Эгрегий сплюнул, выругался.
– Оставим тут лишнее? – спросил он у Хенельги.
У стока поток медленный, копья и дротики не унесет. Кроме крыс сюда никто не сунется до прихода весны. Хенельга кивнула, хотя доверять мертвецу оружие опасалась.
Постепенно останки Аристогитона уйдут в царство Мефона. Поток отрывает частицы гниющей плоти. Жрущие Аристогитона крысы испражняются сюда же.
– Лучше столкнуть его дальше, – подумав, сказала Хенельга.
Эгрегий взглянул на труп. Да, он разбух, но плоть не промерзла, уже стала мягкой от воздействия канализации. Протолкнуть через прутья не составит труда.
Это заняло больше времени, чем они думали, зато избавились от следов преступления. Хенельга боялась, что рабов в семье Аристогитона обвинят в исчезновении хозяина.
На прутьях остались обрывки плоти, слизь и гной. Само тело рухнуло с высоты, развалившись на части. Дожди смоют тело в море, где проклятый дух уже не сбежит из царства Хозяина пустоты.
– Как скоро его объявят мертвым? – спросил Эгрегий, обтирая руки.
– Может, уже?
Законами и традициями данаев ей не знакомы. И вообще, глупый вопрос.
– Идем, скоро как раз закат. Провозились тут.
Эгрегий кивнул.
Разгоняя крыс, они поднялись по каналу. Хенельга вспоминала тот путь, что прошла. Добрались до слива, через который она забиралась, дождались ночи. Знакомый ей район. Примеченные домовладения станут их сегодняшней добычей.
– Как поступим? Каков план? – спросил Эгрегий.
Копья решили взять с собой, но в самом доме работать ножами. Убивать по необходимости. Нужно взять как можно больше продуктов и вещей, ведь повторно здесь уже не удастся пройти. Данаи догадаются, откуда пришли разбойники.
С заходом солнца чужаки вышли на улицу. Саганис сковал ночной холод, улицы обезлюдели. Ледяные духи носились по каменной мостовой, обжигая дыханием чужаков.
Прошли вглубь района, Хенельга легко ориентировалась в ночном мраке, словно прожила здесь не одно поколение. Неожиданный навык для варвара с задворков Обитаемых земель. Эгрегий не спрашивал, откуда у подруги такие навыки. Да вряд ли она знает ответ.
Дом, что выбрала Хенельга, принадлежал семье менялы. Не самого богатого. Она видела этого мужчину на рынке. Меняла не имел собственного места на площади. А это значило, что и рабов у него немного. Чем меньше крови, тем меньше шума.
Решили, как разберутся с данаями, сожгут дом.
– Если повезет, весь город сожрет пламя, – хмыкнул Эгрегий.
– Не думаю.
Дома располагались на большом расстоянии друг от друга, имели черепичные крыши. Застройка подчинялась четкой планировке, нет того хаоса, что Хенельга видела в Циралисе. Гирцийский город не раз страдал от пожаров, перестраивался. Люди старались выровнять улицы, но все равно строили абы как.
Саганис возводился по правилам градостроительства. Ведь это колония.
Дверь на замке, высокий забор сверху усыпан битыми черепками. Защита от воров надежная, хотя в колонии маргиналы встречаются реже.
Эгрегий знал, что надо делать. Ножом раскопав пяту, в которую опиралась направляющая ось двери, он попытался приподнять створку. Мешала верхняя перекладина.
– Чего-то не идет, – отдышавшись, сказал Эгрегий.
– Поищем другой путь.
– Нет времени, будем действовать грубо.
Решили просто выломать замок. Ножом да копьем кое-как получилось. Ветер сметал шум, укрыл грабителей. Хозяева не могли ничего услышать, ведь находились в доме, закрыв ставни и заткнув щели тканью.
По крайней мере, грабители надеялись на это.
– А есть в Гирции покровитель воров? – спросила Хенельга, когда они вошли во двор.
– Есть, но уже поздно его звать.
Копья оставили на входе, дверцу прикрыли. Вряд ли кто заметит, что замок выломан, но чего рисковать.
Решили осмотреться, а потом собрать добычу. Под осмотром подразумевалось, что надо разобраться с хозяевами.
Спальни располагались на втором этаже. Супруги ночевали в одной комнате, чтобы экономить на топливе.
– Нам повезло, – сказала Хенельга, заглядывая в спальню.
Обычно супруги ночевали раздельно. Сложно выносить присутствие чуждого существа рядом с собой. Мужи данаев вообще мало времени проводят дома.
В свете тлеющих углей четко выделялось ложе, на котором спали хозяева. Под одним одеялом, на соломенном тюфяке. От жара и дыма в комнате слезились глаза, спящие оглушительно храпели.
Сизый дым оседал копотью на стропилах, выискивая выход наружу через многочисленные щели.
– Пытать будем? – спросил вдруг Эгрегий.
Все равно же будить, не принято убивать спящих. А так можно выпытать, где спрятано добро.
Хенельга покачала головой, скорее удивляясь жестокости друга.
И зачем им монеты, что прикопали хозяева в саду? В степи на них ничего не купишь, а времени эта возня отнимет много.
Хозяева испугаться не успели, проснувшись, они тут же лишились жизни. Вскрик, за которым последовал удар в горло. Затем хрипы.
В спальне не нашлось ничего ценного. Зато в соседней комнате, где переодевалась хозяйка, находились сундуки с вещами. Ювелирные украшения – браслеты, серьги, кольца, перекочевали в поясные сумки. А вот духи и пудра бесполезны. Пусть эта добыча достается пламени.
Пробравшись на кухню, грабители обнаружили там спящих рабов. Растолкав их, заставили покинуть помещение, а потом забрали еду и вино. Несколько угольев из жаровни наверху, растревоженный очаг внизу – дом вскоре занялся пламенем. Рабов уже след простыл, наверняка побежали сообщать о случившемся.
Завернув добычу в скатки ткани, чужаки сбежали из дома. Как и предполагали, пламя не дотянулось до соседей. Ветер поднимал алые перья, разнося их по окрестностям. Пока не видно, чтобы огонь укоренился на новом месте.