Данаи изменили своей тактике. Из-за переносных щитов они выходили с левого фланга. Правый воин, предводительствующий в отряде, уступил свое почетное место левофланговому.
Враги не раскрывались. Они заметили спрятавшихся за укрытием чужаков. Опять же – никакой реакции. Защищенные со всех сторон, приближающиеся к столбам словно башни.
Выйдя из-за укрытия, данаи опустили копья. Их строй был слишком плотным, чтобы свободно пользоваться древковым оружием. Они пытались только отогнать чужаков. Варвары все не выходили. Простой угрозой их не выковырять из укрытия.
И данаи, и варвары проявили уважение друг к другу.
Эгрегий, сам неожиданно для себя, вышел наружу, отсалютовал копьем данаям. Правофланговые покинули фалангу и отсалютовали варвару. Они даже позволили тому вернуться под прикрытие каменных стен, не попытались метнуть в него копье или проявить иную хитрость.
Как только враг вернулся на позицию, данаи атаковали.
Меж столбов они не могли полностью использовать преимущество плотного строя. Правофланговые милиты атаковали отдельно от шеренги. И Хенельга, и Эгрегий теперь были заняты боем.
Сражением казалось непривычным. Оно не походило на те безумные, веселые стычки, что случались раньше. Теперешний бой отличался монотонностью. Обе стороны прикрывались щитами, не имели возможности маневрировать. На открытой местности один на один враги кружили бы вокруг центра боя, словно священнодействуя. Проливая кровь во славу древних богов.
В проходе между столбами не было возможности для маневра. Воины ударяли и жалили, каждый раз жадное копье натыкалось на деревянную стену. Варвары не успели стереть с трофейных щитов чужие символы и обереги. Тем чуднее казался бой. Словно сошлись братья.
Даная не смутило даже то, что он сражался с женщиной. Он вырос на мифах о воительницах. Легенда ожила. Это сражение достойно древних героев, воспетых аэдами.
Ему доводилось видеть женщин степняков. Они не воительницы в полном смысле, но могут поразить умением стрелять из лука. Обычно, для пораженного это означает смерть. Пусть эта женщина не очень походила на фризийца, она действовала так, как от нее ожидал милит.
Сражение в периболе привычно данаям. Варвары чувствовали себя хуже. Не хватало стрелков, оккупировавших стены и обстреливающих наступающих. Данаи поняли, что им противостоят только двое. И все же, фалангиты не вмешивались в сражение. Кто-то, быть может, хотел забраться на столб. Данаи не делали этого, боясь оскорбить богов недостойным поведением.
Эгрегий держался дольше. Пусть чужое жало оставляло не его запястьях глубокие царапины, он не чувствовал усталости. Хенельга отступала. Она не могла долго сражаться с превосходящим противником.
Щит и копье – оружие воина. Они подчиняли тело воителя. Сражение с гоплитом все равно, что сражение со стеной. Хенельга вдруг поняла, что они сделали ошибку. Нельзя было запираться в каменном проходе. Они не только утратили инициативу, они лишились подвижности, что всегда выручала их в бою.
Условия боя подходили для гоплита, не для варваров.
Эгрегий отступал.
Ветер гнал пыль, что залечивала раны сражающихся. Грязь побурела, собиралась валиками над порезами. У Эгрегия на боку появилась рана. Жадное до крови копье срезало лоскут кожи. Отрез достался милиту, как трофей.
У Хенельги кровоточили разрезы на ногах. Она даже не заметила их. Чувствовала, что слабеет.
Бой был раскрашен только вздохами после выпадов, глухими ударами металла о дерево. Шуршал песок и камни под ногами. Завывал ветер, метающийся среди камней.
Оставалась лишь одна возможность победить.
Варвары все же проявили свою варварскую сущность – ничуть не удивив этим данаев. Эгрегий, Хенельга перепрыгнули стенку и обрушились на врага. Без брони они быстрее и подвижнее. Что, впрочем, не помогло.
Оба даная приняли удары на щиты. Милитов не удивила синхронность действий. Выучка.
Удары сбили с ног не данаев, а противников. Оба повалились в грязь. Один милит поднял щит, намереваясь перебить тяжелой кромкой голени Эгрегию. Второй метил копьем в живот Хенельге – рана не убьет ее сразу, но заставит помучаться. Пленного успеют допросить.
Шум, принесенный ветром с запада, заставил данаев отступить. Они всегда подозревали ловушку.
Вот же она – ловушка.
Данаи ткнули копьями в поверженных противников и поспешили занять строй в фаланге. Они развернулись на запад, встречая выбегающих из леса врагов. Милитов не смутило, что они не смогли найти варваров. Они знали, что там, среди деревьев, скрываются враги. А эти двое взяли на себя смелость, чтобы отвлечь отряд.
Похвальная смелость, но им это не поможет. Тем более теперь, когда холодная земля впитывает их горячую кровь.
Наступающие враги вели себя точно, как от них ожидалось – шли рассыпанным строем. Много. Пять десятков успели насчитать милиты. Крики, удары оружием о щиты. Брони дикари не знали, в простых туниках и плащах. Несколько воинов выделялись – у них была броня. Странная на первый взгляд. Данаи не успели удивиться. Смуглые лица искажены криком. Они не чувствуют страха, но это до тех пор, пока не столкнутся с острыми копьями фаланги.
Не доходя до фаланги, нападающие остановились и рассыпались в стороны. Воины арьергарда осыпали фалангу стрелами, дротиками.
Шеренга сжалась, воины пригнулись.
Варвары продолжали осыпать их снарядами. Пока без особого результата. Ранения наносили незначительные. Несколько царапин не загасят воинственный пыл данаев.
Первая волна наступающих ударила по флангам. Строй милитов забыл о них, отвлеченный стрелами и дротиками. Лишившись мобильности, они смогли защититься от метательного оружия, но не смогли противостоять другим нападающим.
Воины без брони, с одними только щитами сразу принялись срубать колосья человеческих жизней. Удары в спину, в бок. Раненный в бедро воин упал, заливаясь криком. Он потянул за собой товарищей, заставляя сломать строй. Стрел уже не было, наступающие не стреляли по своим. Они оставили луки и бросились на врага. Добраться до фаланги милитов они не успели.
Все было кончено.
В одно мгновение варварам удалось расправиться с хорошо вооруженными, опытными воинами.
У сражения не было свидетелей, которых мог удивить исход.
Предводитель варваров приказал собрать брошенное оружие, броню. В лагере данаев добычи нашлось немного. Пока одни люди добивали раненных милитов, другие собирали трофеи. Им удалось пополнить припасы. Раненных среди наступающих не было, если не считать порезов и ушибов. А вот чужестранцы без помощи долго бы не протянули. Эгрегия и Хенельгу на месте осмотрели, но тут требовался лекарь. Для воинов эти раненные представляли особый интерес.
Раненных забрали в лагерь, разбитый ниже террасы. Данаев бросили у столбов. Нечего тащить трупы. Эти люди сюда пришли не за пленниками. Не боялись они гнева неупокоенных духов.
В забытье, сквозь туман боли Эгрегий наблюдал, как мимо шествуют деревья. Он чувствовал, что летит, не видел носилок, на которые его положили. От боли он терял сознание, осталось лишь одно чувство – что жизнь постепенно уходит. От мира не осталось ничего. Сознание исключило все, что находилось вовне.
Потерять сознание не получалось, полет сквозь лес почему-то прерывался вспышками боли. Это продолжалось бесконечно долго. До тех пор, пока под спиной не оказалась холодная земля, а рядом тепло от костра. Сквозь закрытые веки пробивался оранжевый свет, кожу стянуло от засохшей крови.
Холод тянул вниз, но тепло костров помогало сохранить жизнь. Потом пришла боль, а за ней темнота. Человек потерял сознание, не помня – кричал он или безмолвно ощущал эту невыносимую боль и запах горящего мяса.
Глава 9
Пробуждение после такого не могло быть приятным. Эгрегий понял, что уже не спит, потому что боль, преследующая его во снах, осталась, но кошмар исчез. Он не мог повернуть голову, вспомнил о Хенельге. Рядом кто-то дышал. Трещал костер, пахло еловыми ветками.
Земля не холодная. Эгрегий лежал на подстилке из нарубленных веток, на шерстяном плаще. Рядом искрил огонь, разбрасывая алые семена во все стороны. Пахло паленой шерстью – искры падали на плащ. Пахло гноем, кровью и паленой плотью.
Эгрегий вспомнил о сражении. Попытался повернуть голову, оценить раны. Ему могли отнять конечность. Ведь он в плену, наверняка. С Хенельгой он условился покончить с жизнью, если дойдет до такого. Лишь бы не попасть в плен. Данаи постараются сохранить ему жизнь, но не здоровье.
Эгрегий не ощущал рук и ног. Словно их не было. Над головой растянут тент. Костер оставил отметины на полотнище. Ткань казалась странной, не похожей на плащ. Эгрегий не понимал, откуда она взялась. Да и какая теперь разница.
Он попытался встать. Не получилось. Пут не было, он обессилил. Последствия ранений. Туман в голове мог возникнуть от лечения.
Колонисты наверняка знают немало местных лекарственных растений. Научились у степняков.
Говорить парень не мог. Пришла мысль – не стоит раньше времени показывать, что очнулся. Враги только этого и ждут.
Чуть погодя Эгрегий понял, что рядом разговаривают. Много людей. Говор странный, непривычный. Не удивительно. Речь колонистов успела измениться.
Запахи еще раньше ударили в нос. За стойкой вонью витал аромат готовящейся похлебки. Живот – предатель, заурчал. Рокотом он выдал всем данаям, что раненный пробудился.
Под тент забрался человек. Низкорослый, смуглый и русоволосый. У раненного он ничего не спросил, кивнул и напоил, придерживая голову. В миске был какой-то бульон, обильно приправленный травами. Дурманящие или лечебные. Эгрегий почувствовал, как его клонит в сон.
На этот раз кошмаров не было. Эгрегий все еще находился на дне морском, в ледяной Бездне, один. Изменилось ощущение. Покалывание боли стало горячим, словно его как рыбу тянули на поверхность. Выдергивали из ледяных глубин. Это больно, но необходимо.