И тут он громко захохотал.
– Хватит, мальчики, – впервые вмешивается в наш диалог Жанна. – Смотрите, какое солнце, совсем как летом, правда! И птички поют. Виталька, мы скоро придем?
Да, Жанна просто очаровательная девушка – свободная, легкая. Идет, слегка пританцовывая, размахивая руками. Кажется: еще чуть-чуть – и она взлетит. Радуется жизни! Я даже представить не могу Лору сейчас рядом с нами, хотя, казалось бы, почему нет?
– Да, послушай, ты же обещал рассказать про свое, – словно угадывая мои мысли, вспоминает Виталий. – Расскажи, только коротко. Жанну не стесняйся, она все понимает. Правда, Жан? Расскажи, Олег! Так ведь даже лучше – как бы между прочим. Может быть, сам что-то увидишь новое, со стороны.
И я решаюсь. Действительно: почему бы и нет? И начинаю рассказывать. Что была вечеринка, что остались втроем, что могло, но не состоялось – из-за меня… И что при этом имел глупость влюбиться. Потом встречались, но…
Поначалу все же неловко перед Жанной, но я вижу, что она хорошо слушает. И на самом деле: что ж тут плохого? Молодая девчонка – тем более. Интересно, что она обо всем таком думает? И я продолжаю. Встречались два раза, и все вроде бы хорошо, но… И про последний инцидент рассказал, с несостоявшейся встречей – «Черная пятница». Главное же в том, сказал я, что прошлое очень непростое у Лоры. Да и настоящее тоже. И о том добавил, что параллельно, в то же самое время – вот совпадение! – с очерком хожу, о «маленьких преступниках». И чувствую, что общее есть! Да, впервые отчетливо именно тогда понял – есть общее!
И жутковато вдруг стало. Общее – что?…
Все же коротко удалось рассказать, я контролировал себя и даже на часы посматривал, чтоб не затянуть. Но тускло выглядел этот рассказ при ярком весеннем солнце! И неуместно. Однако Виталий, и Жанна хорошо слушали.
– Олег, а вы правда любите ее? – серьезно спросила вдруг Жанна.
– Если честно, сам не знаю, – ответил я. – Да ведь что такое любовь? Всегда ли мы понимаем…
– Знаете, мне почему-то кажется, что вы ее любите, – сказала Жанна. И добавила: – Давайте вместе отмечать праздник! Виталька хочет уехать на рыбалку, но я его все равно не пущу, помогите мне. И давайте вместе! Ее позовете… Вчетвером…
– Хорошо, – сказал я. – Давайте. Если, конечно, она согласится.
Мне вдруг смешно стало: так нереально было представить Лору сейчас вместе с нами.
– Я постараюсь, – сказал все-таки.
Дошли, наконец, до каких-то ветхих домиков на окраине. В одном из них жил Виталькин приятель, которого он хотел позвать с нами.
Пока Виталий разговаривал с ним, мы с Жанной играли в волейбол. Мяч попал в большую лужу, вымок, потом извалялся в песке. Песок летел в глаза при каждом ударе, ладони стали черными и набрякли, но мы играли упорно и весело. Ай да Жанна!
– Подожди минуточку, Жанна, – говорю. – У меня по горсти в каждом глазу… Ты не устала?
– Нет, мне очень нравится.
Очаровательная девчушка – живая, веселая! Интересно, а Лора ударила когда-нибудь хоть раз по мячу? – подумал я вдруг. Но смешно почему-то уже не было.
И не стало мне легче после моей исповеди, увы. Скорее, даже наоборот.
Весенний солнечный, прозрачный лес. Деревья и кусты еще голые, только почки набухли и лопнули кое-где – оттого легкий зеленоватый налет. Мокрая земля, прошлогодние бурые листья, лужи. Виталькин приятель с нами не пошел – не пустила жена. И хорошо! Я как-то механически, в каком-то странном запале улыбаюсь без передышки, шучу как-то отчаянно. Бывает, что смешным становится чуть ли не каждое слово и подшучивать можно над чем угодно, и никому не обидно, а просто весело и смешно. Мы с Виталием изощряемся поочереди, оба вошли во вкус.
– Уф, подождите, не могу, – говорит Жанна, – никогда в жизни так не смеялась!
Она и правда держится за живот от смеха.
Солнце высоко, жарко, погода наредкость. Скамейка среди деревьев, длинная скамейка – три столбика и узкая доска.
– Давайте отдохнем, – говорит Жанна, – я не могу больше, устала, уфф!
Мы с Виталием разделись по пояс, чтобы загорать.
– Олег гимнастику йогов делает, скажи, похож он на йога? – спрашивает Виталий у Жанны.
– Вы оба хорошо сложены, – дипломатично отвечает Жанна.
Виталий садится верхом на скамью и ложится на спину. Перед ним, спиной к нему садится Жанна, откидывается и кладет голову ему на живот. Головой к Жанниным ногам ложусь я. Но доски не хватает, ее конец упирается мне в поясницу, а ноги приходится согнуть и поставить на землю.
– Олег, двигайтесь ко мне, вам ведь неудобно, – говорит Жанна. – Кладите голову вот сюда.
Она широко раздвигает ноги, опускает их по обе стороны скамейки и показывает на свой детский живот.
– Двигайтесь же, – повторяет она. – Ложитесь так же, как я, знаете, как удобно.
Она сказала это очень просто, и я подвинулся. И осторожно опустил голову. И мой затылок лег на теплое и упругое, плечи коснулись ее раздвинутых бедер, а шея… Сердце заколотилось слишком сильно, и перехватило дыхание. Я сел. Но потом снова лег осторожно.
– Скажите, а правда ведь может быть так, чтобы женщине жить с двоими мужчинами? И чтобы они не ссорились… – вдруг говорит Жанна.
– В принципе это, конечно, возможно, – соглашается Виталий и смеется. – Ты как считаешь, Олег?
Понятно, что они помнят мой рассказ. Но мне не весело. И вдруг вспоминаю…
– Жанна, а ведь мы как-то договорились с Виталием, знаешь, о чем? Что ему будет иногда принадлежать моя жена, а мне – его. Виталий, помнишь?
Я говорю это и сам удивляюсь той легкости, с какой говорю. Мы и действительно когда-то так фантазировали – когда студентами были.
– Конечно, помню, – подхватывает Виталий. – Шутки шутками, а ведь такое возможно. Жан, ты как считаешь?
Жанна хмыкает и молчит. Но я чувствую, что она думает об этом. Как просто, оказывается, можно говорить обо всем!
Я вдыхаю полной грудью весенний воздух. Пахнет мокрой землей и корой берез, теплые лучи гладят кожу. Мне хорошо и уютно. Мои плечи на бедрах Жанны, а шея и голова…
– Ребята, а вы вина с собой никакого не взяли? – спрашивает вдруг Жанна.
– Вот это идея! – Виталька хлопает себя по лбу и садится. – Ну, ты молодец, Жан. Мне почему-то в голову не пришло. Ах, я дурак! Но я даже могу сходить, тут недалеко магазинчик. У тебя деньги есть, Олег?
Слава богу, кое-что есть, я даю, и Виталий уходит, а вернее почти убегает, даже и не оглядываясь.
Мы с Жанной остаемся вдвоем. Я молчу. Жанна излучает тепло и ласку, и мне хорошо с ней рядом. Женщина… Господи, как это много значит – женщина… Свет, тепло, ласка… Магия…
Она садится надо мной и дотрагивается до редких завитков на моей груди.
– У вас здесь даже больше, чем у Витальки, – говорит она и проводит рукой.
Детские пальцы ее прохладны и нежны.
Я вижу снизу ее милое молоденькое личико, растянутые в улыбке губы, веселые очаровательные глаза, кругленький беленький подбородок. Все это – на фоне чистейшего весеннего неба…
– А что ты думаешь по поводу моего рассказа, Жан? – спрашиваю все-таки. – Прав я или не прав? И стоит ли продолжать…
Она исчезает из поля моего зрения, ложится. Некоторое время молчит. Потом говорит медленно:
– Не знаю. Плохо ей, наверное. Если с такой матерью, и вообще… И с мужем разводится. Наверное, снова замуж хотела бы. Я ее понимаю вообще-то. Но вы же жениться не будете…
Вздохнув, она замолкает.
Даже жарко на солнце. Птицы просто ошалели от счастья. Ни о чем не хочется думать, а просто смотреть на небо и слушать птиц.
Оба молчим.
– А вы уверены, что сейчас она только с вами? – спрашивает вдруг Жанна.
– Разумеется, не уверен, – отвечаю. – Я даже думаю, что… Что наоборот. Главным образом не со мной. Да, скорее всего именно так.
Жанна молчит. Медленно плывет время. Оба смотрим в весеннюю голубизну.
Шорох, чавканье поспешных шагов по грязи.
– Все в поррядке! – кричит Виталий и весело улыбается.
В руках у него целых четыре бутылки.
– Донес! – победно произносит он и со стуком выстраивает добычу на скамейке.
– Урра… – тихонечко кричит Жанна.
– Из чего будем пить? – наивно спрашиваю.
– Слышишь, Жан, Олег не знает, из чего пить, – говорит Виталий и хохочет. – У нас три сухого и одна портвейн. Ты какое себе выбираешь, Жан?
– Сухое, конечно.
– Ну, давайте всем по сухому, а портвейн вкруговую. С него и начнем. Идет?
Я пью после Жанны – из горлышка, – солнце насквозь просвечивает бутылку, портвейн золотится и слегка обжигает рот. Мы словно пьем пряный, душистый солнечный свет, тепло теперь идет изнутри – мы все трое пронизаны солнцем, нам весело и хорошо!
– Один парень сказал, что губы Жанны созданы для поцелуев, – говорит Виталий, целует Жанну и, смеясь, смотрит на меня. – Ты согласен, Олег?
– Похоже, – соглашаюсь я. – Но ведь одно дело просто видеть, а совсем другое…
– Витальк, можно Олег меня поцелует? – капризно и как-то по-детски перебивает меня Жанна. – Ты разрешаешь?
– Конечно, об чем речь! Только чтобы он не очень увлекался, ладно?
И в веселом порыве я целую Жанну, и мне кажется, что ее губы пахнут не портвейном, а березовым соком. И я вдруг чувствую, что она доверчиво приникает ко мне, чувствую ее грудь…
– Моя очередь, – тотчас деловито заявляет Виталий и целует Жанну теперь с удвоенным пылом.
И тут словно что-то толкает меня в грудь, сердце колотится, и ощущаю вдруг, что на глаза вот-вот навернутся слезы…
Но мы уже пьем теперь сухое вино, каждый из своей бутылки. А Виталий опять принимается целовать Жанну.
– Я еще хочу поцеловать Олега. Виталька, ты эгоист! – капризно говорит Жанна и отталкивает его.
– Пожалуйста! – весело соглашается Виталий, но улыбка его все же не совсем такая, как раньше. Или мне кажется?
Жанна смотрит на меня, ждет. А я…
– Ты правда разрешаешь, да, Виталь? – спрашиваю почему-то серьезно, хотя уже презираю себя за серьезность. Ну и дурак же я все-таки…