— Можно было догадаться и без ваших аналитиков, — зло вставил генерал. — Вы представляете, что может произойти, если он действительно так сделает?
— Аналитики считают, что Дронго сразу уехал. Он бы не стал так рисковать, понимая, что мы можем его вычислить. Ему необходимо вообще оторваться от нашего преследования, чтобы никто не мог контролировать его самостоятельные действия.
— Он всегда поступал не так, как считали все остальные, — задумчиво проговорил Богдановский, — этот человек вообще абсолютно непредсказуем. Действуйте от противного. Свяжитесь с местными управлениями по всей линии движения поезда, пусть организуют поиски. Скажите аналитикам, что возможны любые варианты. Абсолютно любые. — Он помолчал и добавил: — Семен Абрамович Штейман любил говорить, что у людей есть нехорошее правило: они обычно умирают, независимо от собственных заслуг, регалий, значимости и занимаемого места работы. Но, несмотря на то что это общее правило, не имеющее исключений, каждый человек пытается оттянуть свой неизбежный конец, противясь этому любыми доступными способами.
— Вы все-таки думаете о ликвидации Дронго? — спросил Савченко. Голос его предательски дрогнул.
— Пока не думаю. Вы же слышали, что Штейман не советовал нам торопиться. Он предупредил, чтобы мы не поддавались эмоциям и не принимали поспешных решений. Но ситуация может сложиться так, что у нас просто не будет другого выхода. Либо его ликвидация, либо наша работа. Вы можете себе представить, полковник, что будет, если мы действительно допустим утечку информации? Я даже в мыслях подобного не могу представить. Мы можем сколько угодно упускать Дронго и его напарника, этого латыша Вейдеманиса, можем совершать любые ошибки. Но в случае с Захоховым… нам никто этого просто не простит. В этом случае речь может пойти и о нашей с вами ликвидации. Я говорю вам об этом уже во второй раз. Вы меня хорошо слышите, полковник?
— Конечно.
— И последнее. На этот раз ни Блехерман, ни его посланец, ни Дронго, ни его напарник, ни даже руководитель американского АНБ, который может прослушать даже нашу беседу здесь и сейчас с помощью космических спутников, не должны ничего узнать. Это не тот случай, когда мы можем ошибиться. Совсем не тот.
— Я вас понимаю, Алексей Федорович.
— Ситуация настолько серьезная, что в случае любой ошибки у нас будет только один выход — вспомнить про твердое правило, которое пока никто не смог нарушать, и единственное, которое невозможно изменить.
Он ничего более не добавил. Но оба офицера хорошо поняли друг друга. Они знали, о какой страшной тайне говорил генерал, и оба ясно представляли себе все ужасные последствия, если утечка информации все-таки произойдет.
Глава седьмая
Рано утром Дронго сошел в Воронеже, выйдя из соседнего вагона. Часы показывали без десяти минут восемь. Он прошел к зданию вокзала. Сразу четыре поезда, следующих в разных направлениях, должны были появиться здесь в течение часа. Он посмотрел на часы. Нет сомнений, что его начнут искать, как только догадаются, что его нет в вагоне. Проверят все станции и начнут вычислять, куда он мог отправиться. Несчастные аналитики будут предлагать десятки разных вариантов, пытаясь вычислить логику его поведения. Дронго усмехнулся. Они даже не понимают, что он начал догадываться об их плотном интересе уже достаточно давно. А встреча с подставной сестрой Шовдыгова и плотное наблюдение на вокзале убедили его в этом окончательно.
Поэтому не нужно дергаться и искать выхода. Они должны сами на него выйти. Он достал телефон и через систему заказов отелей просмотрел лучшие гостиницы в Воронеже. Сразу три пятизвездочных отеля. Он уже хотел сделать заказ, но подумал, что так его смогут вычислить быстрее — ведь он предпочитал лучшие отели в тех городах, где обычно останавливался. Значит, надо усложнить им задачу. Он просмотрел четырехзвездочные отели и выбрал «Меркурий», который находился в самом центре города. Заказал номер на другую фамилию и, поймав такси, отправился в отель. Через тридцать минут он уже принимал душ в восемьсот третьем номере отеля «Меркурий». А еще через полчаса — уже спал. Его способность мгновенно засыпать поражала Вейдеманиса. Но самое удивительное было в том, что Дронго обычно слышал все, что происходило вокруг него, даже когда спал. Эта невероятная особенность не раз спасала ему жизнь.
На часах было около четырех, когда он услышал, как кто-то осторожно пытается открыть его дверь. Дронго обычно не носил оружия, поэтому терпеливо ждал, что именно произойдет. Неизвестный сумел открыть дверь и осторожно вошел в комнату. Он старался ступать достаточно бесшумно. Дронго не стал притворяться. Открыл глаза и, увидев знакомое лицо, сказал:
— Добрый день. Почему-то я не очень удивился, увидев именно вас.
Рядом с его кроватью стояла лже-Кюльджан, которая выдавала себя за сестру Шовдыгова и с которой они уже встречались. На ней были черные брюки и серая водолазка. В руках она держала пистолет, который достала из своей сумочки. В отличие от прошлого раза волосы были собраны и она не надела очки.
— Вы не спите, — пристально смотрела на Дронго гостья. Это был не вопрос, а утверждение.
— Как видите. Я просто проснулся, когда вы пытались открыть дверь.
— И ничего не предприняли?
— Зачем? Если в комнату входит вооруженный человек, глупо суетиться. Или нужно было встать у входа и попытаться ударить, или оглушить незваного гостя? По-моему, это не совсем красиво по отношению к женщине.
— А как вы узнали, что за дверью женщина?
— Здесь хорошая вентиляция. Почувствовал слабый запах ваших духов.
— Это шутка?
— Конечно. Ваши духи я почувствовал, когда вы вошли в комнату. Иначе я бы не стал притворяться спящим.
— Интересно, что бы вы сделали, учитывая, что у меня в руках пистолет? Вам не кажется, что мы в неравных условиях?
— Не кажется. — Дронго выпрямился и сел, прислоняясь к подушке. — Здесь не так много места, — пояснил он, — и у моей кровати снизу нет стенки. При моем росте это некоторое преимущество. Сначала я выбил бы ногой оружие из ваших рук, а затем напал бы на вас.
Она невольно отпрянула, словно опасаясь, что сейчас он так и сделает.
— Не беспокойтесь, — улыбнулся Дронго, — я не нападаю на своих знакомых. И потом, я не совсем одет. А это просто неприлично — появляться перед знакомой женщиной раздетым.
— Только что вы собирались ударить меня ногой, — усмехнувшись, напомнила гостья, — а сейчас вспомнили, что вы не совсем одеты.
— Мне вообще неудобно разговаривать с вами, учитывая, что вы сидите, а я полулежу.
— Что вы предлагаете? Разрешить вам подняться и одеться, чтобы мы оказались в равных условиях?
— Лучше лечь рядом со мной, — пошутил Дронго.
Гостья на мгновение отвела глаза и чуть нахмурилась.
— Только не обижайтесь на мою шутку, — быстро проговорил он. — Из истории известно, что однажды Людовик Тринадцатый и кардинал Ришелье беседовали лежа в кроватях. Оба были настолько больны, что не могли подняться, и их кровати пришлось ставить рядом.
— Надеюсь, вы не настолько больны? — не скрывая иронии, спросила гостья.
— Полагаю, что нет.
— Вы это придумали? — поинтересовалась она, уже откровенно улыбаясь.
— Нужно знать историю, — назидательно произнес Дронго. — И вообще пора представиться друг другу. Я до сих пор не знаю, как к вам обращаться. Кажется, впервые в жизни у меня в номере гостья, имени которой я не знаю. И еще я хотел сказать, что вам подходят очки. Но и без них вы очень красивая женщина.
— В нашем случае главное, что встреча состоялась, — сказала незнакомка.
— Я вас не искал. Хотя вы меня заинтересовали еще в первый раз.
— Это комплимент?
— Почти. Получается, что у нас уже вторая встреча. И обе — по вашей инициативе.
— В первый раз вы меня начисто переиграли, сразу поняли, что перед вами не сестра террориста. Верно?
— Возможно.
— Вы использовали трюк с письмом? — спросила гостья. — Я это потом вычислила. Никакого письма Шовдыгова не существовало и никакой знакомой у него не было.
— Значит, вы догадались. Очень неплохо. И сумели вычислить меня в этом отеле. Совсем хорошо. У вас неплохие способности, офицер.
— Это вы говорите после того, как сумели так быстро разгадать нашу игру?! Что еще меня выдало? Я не заметила заместителя директора и не поздоровалась с ним?
— И это тоже, — кивнул он.
— Все?
— Нет, не все. Вы допустили самую главную ошибку, когда рассказали мне, что возложили шесть роз на могилы погибших немцев.
— Но вы же знаете, что на могилы кладут четное число цветов.
— Знаю. А вот австрийцы всегда кладут нечетное, и как женщина, прожившая шесть лет в Австрии, вы не могли этого не знать.
— Это правда?
— Можете сами проверить и убедиться.
Она опустила пистолет и вздохнула:
— Наверное, вы правы. Моей подготовки было явно недостаточно, чтобы разговаривать с таким человеком, как вы.
— Вы тоже смогли достаточно быстро меня найти. Извините, но так нельзя, может, вы наконец представитесь?
— Наира, можете называть меня по имени.
— Очень приятно. Я себя не называю. Но подозреваю, что вы знаете и мое настоящее имя.
— Знаю.
— Можно узнать вашу страшную тайну?
— Мою фамилию?
— Если скажете, то спасибо, но не это самое главное. Можно узнать ваше звание?
— Для вас важно, кто именно с вами разговаривает?
— Желательно. Может, я хочу обращаться к вам официально?
— Не стоит. Достаточно, если вы будете называть меня по имени.
— Хорошо. В таком случае, может, вы отвернетесь, чтобы я мог одеться? Оружия у меня нет, я не прячу пистолета под подушкой. И не собираюсь на вас нападать.
— Надеюсь, — поднялась она со стула. — Я не буду отсюда выходить. Просто отвернусь, и вы можете одеться.
Через несколько секунд Дронго сообщил, что уже оделся.
— Может, вы уберете свое оружие, — предложил он. — Вам не кажется, что это просто глупо? Стрелять в меня вы не будете ни при каких обстоятельствах, ведь нужно выяснить, что именно мне известно. Тогда зачем вам оружие?