— Поэтому они так волновались, пристально наблюдая за нами, и опасались отпускать нас из-под своего контроля.
— Конечно. Они работают уже два года с этими связями Шовдыгова. Им совсем не хочется упускать уже имеющиеся у них связи. Хотя Богдановский не возражает, чтобы я поехал в Турцию.
— Слишком большой срок, — недовольно заметил Вейдеманис, — тебе не кажется, что они несколько затянули расследование?
— Насколько я понял, благодаря обнаруженным сообщникам Шовдыгова были предотвращены два крупных террористических акта в Санкт-Петербурге и Нижнем Новгороде. Причем во втором случае — в институте, где число жертв могло исчисляться сотнями.
— Тогда зачем им два таких пенсионера, как мы?
— Мне разрешили встретиться с бывшей супругой Шовдыгова и семьей Захохова, а также с обоими осужденными. Важно понять их психотипы. Кажется, Штейман сыграл не последнюю роль. Он даже сказал, что готов сделать меня своим преемником.
— Почему-то я не удивлен, — пробормотал Эдгар. — Давно пора использовать твой опыт.
Дронго проигнорировал его замечание и продолжил:
— Самое важное, что сейчас невозможно остановить наше расследование из-за Блехермана, который поймет, что оно не было доведено до конца из-за связей Шовдыгова, которые были важны оперативным сотрудникам. О чем, разумеется, никто не собирается сообщать ни Блехерману, ни Штаркману, ни кому-либо другому.
— В общем, мы с тобой вляпались в очередную неприятную историю, — понял Вейдеманис. — Шаг в сторону — и нас выбрасывают из игры.
— Нет, — возразил Дронго, — любое движение в сторону — и нас убирают. Без колебаний. В таких операциях вариантов не бывает.
— Поздравляю! Теперь будем ходить, ощущая на затылках дуло их оптических прицелов.
— У тебя есть другой вариант? Когда мы соглашались на эту работу, мы все прекрасно понимали. Было бы наивным полагать, что приезд в Москву Блехермана и Штаркмана пройдет незамеченным для российских спецслужб. Но, боюсь, идет гораздо более сложная игра, чем мы можем себе представить. И в нее нас тоже хотят втянуть.
Вейдеманис хотел что-то сказать, но не успел, потому что в подъезд дома кто-то вошел. Оба собеседника обернулись и услышали женский голос:
— Господа, вы можете простудиться. Здесь ужасно дует. Все понимают, что вам нужно переговорить без свидетелей, но вам лучше пройти в соседний дом и подняться в квартиру господина Дронго. Там наверняка теплее.
— Кто это? — спросил удивленный Вейдеманис. — Кажется, я вас уже видел.
— Ты ее видел, Эдгар, — спокойно произнес Дронго. — Это лжесестра Шовдыгова, которая нашла меня в Воронеже. Позволь тебе представить: майор Наира Рахимова. И наш куратор в этой операции. Я только не понимаю, почему у вас не хватило терпения подождать нас на улице?
— Там слишком холодно. И мне стало немного вас жаль, — ответила она.
— Я думаю, что нам нужно всем троим подняться наверх и выпить горячего чаю, — предложил Вейдеманис.
Глава десятая
Переступив порог квартиры, гостья хотела снять обувь, но Дронго, улыбаясь, остановил ее:
— Нет, нельзя любить свои ковры больше, чем своих гостей. Так говорил академик Лихачев. Видимо, это ваше восточное воспитание сказывается.
— У вас нет в доме женских тапочек? — спросила Наира.
— Я думаю, вы знаете, что здесь бывают только две женщины, у каждой из которых свои тапочки. И других тапочек здесь нет.
— Две? — уточнила Наира чуть напряженным голосом. — У вас здесь гарем?
— Кухарка и домработница, — пояснил Дронго. — И не нужно делать вид, что вы этого не знали.
Она сняла плащ. Сегодня Наира была в темной юбке и синем джемпере. Сумочку она не оставила в холле, а взяла с собой. Они с Дронго встретились глазами и улыбнулись друг другу.
— Я не занималась вашей особой и не следила за вашей квартирой, — пояснила гостья. — Я вообще не думала, что буду с вами контактировать после… после нашей встречи.
Вейдеманис что-то чувствовал. Он не совсем понимал, что именно происходит, но, неплохо зная своего напарника, ощущал напряжение в разговоре Дронго с его гостьей.
— Можно я осмотрю квартиру? — попросила Наира. — Мне очень интересно.
— Разумеется, — кивнул Дронго, — все комнаты открыты. Можете смотреть.
Она сразу направилась в его кабинет, где стояли шкафы с книгами до самого потолка, и стала внимательно рассматривать книжные полки.
— У вас хорошая библиотека, — заметила Наира.
— Я собирал ее много лет, — пояснил Дронго.
— Давно хотела спросить, — обернувшись к нему, сказала она. — Говорят, что у вас две абсолютно идентичные библиотеки — в Москве и в Баку. В одинаковых квартирах с одинаковой мебелью вы держите одинаковые книги. Это правда?
— Почти. Некоторые книги сложно достать. Но, в общем, да. После развала Союза, и особенно в последние годы, стало гораздо легче находить любые книги. Недавно на Арбате видел собрание сочинений Герберта Уэллса в пятнадцати томах меньше чем за сто долларов. А за двадцать пять купил двухтомник Тацита. Книги перестали быть ценностью. Вы слишком молоды, чтобы помнить времена, когда библиотеки меняли на машины и даже дачи. Мы жили в стране, где это было реальностью.
— Вы так говорите, словно жалеете о распаде той страны. А я думала, что вы абсолютный реалист.
— Это было время моей молодости. Меня дважды чуть не убили, когда я защищал идеалы той страны, которой уже нет. Поэтому мне несколько обидно. Словно я потратил свою молодость на защиту призрачной мечты, быстро растаявшей.
— Никогда не думала, что вы пустите меня в свой кабинет. И что вообще я когда-нибудь здесь окажусь, — призналась гостья. — А эти фигурки на книжных полках из разных стран?
— Угадали.
Дронго обернулся и увидел изумленное лицо своего друга, не совсем понимавшего, что здесь происходит. Обычно эксперт никого и никогда не пускал в свой кабинет, за исключением самого Вейдеманиса.
— Пойдемте пить чай, — предложил Дронго. — Вы, очевидно, получили конкретные инструкции на мой счет, госпожа Рахимова?
— Меня вызвали и сообщили, что я должна встретиться с вами уже сегодня вечером, — ответила она. — Вот номера телефонов супруги Шовдыгова и семьи Захохова. Вам придется снова отправиться в Нальчик, если вы, конечно, хотите.
— Семья Захохова сейчас в Нальчике? — уточнил Вейдеманис.
— Да, — кивнула Наира, — в районе Кэнжи. Хотя я не совсем понимаю, для чего это нужно. С ними уже работали следователи и оперативные сотрудники. Супруга Шовдыгова вообще не хочет даже слышать о нем.
— Посмотрим, — рассудительно произнес Дронго. — А сейчас садитесь за стол.
Она положила сумку рядом с собой, вызвав очередную улыбку хозяина квартиры. Он уточнил, какой чай они хотят, и налил всем троим зеленый чай с жасмином. Наира уселась напротив Дронго и спросила у него:
— Когда вы хотите выехать в Нальчик?
— Завтра утром. Лучше полетим самолетом. Туда слишком долго ехать. А потом отправимся в колонии, надо встретиться с обоими осужденными.
— Наверное, это не совсем мое дело, — неожиданно сказала гостья, — но вы действительно считаете, что ваши поиски могут дать хоть какие-то результаты? По-моему, это просто нелогично. Я знаю про вашу репутацию гения аналитики. Сейчас все рассказывают, что Штейман даже назвал вас своим преемником. Но это просто невозможно. Чудеса бывают только в кино, но не в жизни. Каким образом вы получите хоть толику информации, если встретитесь с двумя людьми, которые уже два года сидят в колониях, отрезанные от внешнего мира? Или с несчастной женой Захохова? Или с бывшей женой Шовдыгова, которая его ненавидит? Что это вам даст? В запутанных английских детективах бывают такие повороты сюжета, когда убийцей оказывается жена подозреваемого или его сестра. Но не в этом случае. Сам террорист погиб при взрыве. Оба его подельника осуждены на длительные сроки. Все закончено. И даже если вы будете говорить с ними, то абсолютно ничего не добьетесь. Тогда зачем все это? Только для того, чтобы обмануть Блехермана? Но вы не тот человек, который возьмет незаработанные деньги. Тогда для чего?
— Во-первых, у меня будет возможность несколько дней пробыть в компании рядом с вами, — пояснил Дронго. — Во-вторых, есть несколько важных моментов, лично мне до сих пор непонятных. А я не люблю оставлять непонятные моменты во время своих расследований. И, в‑третьих, нужно попытаться что-то сделать, хотя бы ради того, чтобы ваше ведомство не приказало вам меня ликвидировать… Такой вариант тоже вполне реален.
Наира вздрогнула, а Вейдеманис, нахмурившись, произнес без тени улыбки:
— Я уже выпил свой чай и полагаю, что мне можно удалиться. Обсуждайте без меня, каким образом тебя будут ликвидировать. — Он поднялся и пошел к выходу. Дронго не стал его провожать. Дверь захлопнулась.
Оставшись вдвоем, они долго молчали. Минуту, вторую, третью…
Потом Наира прошла в ванную комнату, включила воду и, поманив Дронго за собой, взволнованно проговорила:
— Ты действительно считаешь, что я смогу это сделать? Я имею в виду твою ликвидацию?
— Ты просто обязана это сделать, — ответил он, — иначе будет два трупа, нет, три. Эдгара тоже не оставят в живых, он слишком много знает.
— Тебе нравится говорить подобные гадости?
— Не нравится. Но это та игра, в которую я согласился играть. И на кону моя жизнь.
— Ты мог отказаться!
— Не мог. Меня бы не выпустили живым. Здесь сложно прослушать, но ты наверняка знаешь, что в этом преступлении, которое произошло два года назад в Москве, не все так просто.
— Знаю. Но ты ничего не сможешь распутать. Один, без организации, без техники, без связных. Нельзя всегда рассчитывать на силу своего разума, каким бы он ни был.
— И тем не менее я попытаюсь. В этом деле есть масса странностей, с которыми я хочу разобраться, — упрямо заявил Дронго.
— Тогда до утра. Мы увидимся утром, когда ты захочешь поговорить с бывшей женой Шовдыгова. А потом отправимся в Нальчик.