Утром Нину Александровну разбудил телефонный звонок. Незнакомый строгий мужчина сказал, что её сын Иван найден во дворе дома по улице Фрунзе и доставлен в больницу.
— Я чуть с ума не сошла, — вздохнула женщина. — Узнала номер больницы и побежала как была, прямо в тапочках и халате. Тут недалеко.
К счастью, Ваня был цел. Только очень напуган. Увидев маму, он обнял её и разревелся. Строгий мужчина допрашивал её два часа и смотрел как на преступницу. Впрочем, она его прекрасно понимала. Сама бы так смотрела на мать, чадо которой обнаружилось в другом квартале в пижаме и в слезах.
Ваня заверил маму, что он вообще ничего не помнит с того момента, как уснул. Проснулся он в незнакомом дворе. Какой-то дворник тряс его за плечо и спрашивал, где он живёт. Потом дворник вызвал медиков и полицейских. Ване было очень страшно и холодно. Он сразу попросил позвать маму, но его сначала привезли в больницу и долго разглядывали, спрашивали про семью, про здоровье и всё такое.
А Нина Александровна только тогда вспомнила прошлогоднюю новость: тогда тоже нашли мальчика в пижаме, не помнящего, как он очутился возле чужого дома. Мальчик был ровесником Вани, поэтому новость неприятно запомнилась. Кажется, это был тот же двор.
— Если бы это была глупая шутка, Ваня мне бы сказал. А он поклялся, что не знает, как туда попал. А потом как будто что-то хотел сказать, но не стал. Я не знаю, что и думать. В нашем чате ещё и про девочку рассказывали. Её тоже нашли в этом дворе в прошлом месяце. Она живёт в одном подъезде с тётей Ваниного одноклассника. Вы разберётесь, что случилось?
Женщина встревоженно посмотрела сначала на одного видящего, потом на другого.
Бьёрн сказал:
— Мы постараемся. Счас нам надо наедине с Ваней поговорить. Вы его позовите, а сами посидите в своей комнате. Когда закончим, я дам знать.
Руслан подумал, что надо бы, наверное, добавить “не волнуйтесь”, но язык не повернулся. Ведь пока совершенно неясно, что с мальчиком. Может быть, волноваться надо и даже очень.
— Иван, — начал Бьёрн, когда мальчик вошёл на кухню и уселся за стол, — расскажи-ка, что ты в лагере видел?
Ваня покосился на дверь, потом потыкал пальцем сахарницу, подвинул вазочку с конфетами и наконец ответил:
— Ничего.
— Обманывать нехорошо
— Я знаю, — с несчастным видом сказал Ваня. — Но я обещал, что взрослым не скажу. Даже маме.
— О, ну тогда я выйду, а ты скажи моему ученику. Он не взрослый. Вот твоей сестре сколько лет?
— Двадцать один! Она почти что старая.
— А ему девятнадцать. Ещё не старый! — усмехнулся Бьёрн и вышел.
Руслан растерялся, плохо представляя, как разговаривать с ребёнком.
— Ты правда не взрослый? — настороженно спросил мальчик.
— Моложе Бьёрна и твоей мамы. И даже твоей сестры. Значит, не очень взрослый, получаюсь.
— Ладно, — вздохнул Ваня. — Тогда, наверное, можно...
Он снова подвигал вазочку, снял крышку с сахарницы и покатал её по клетчатой клеёнке.
— Мы там, в лагере, видели покойника.
Руслану стало не по себе.
— Прямо в здании?
— Не, там, где старые яблони, мёртвые. Он там живёт.
— Страшный?
— Очень, — Ваня невольно поёжился. — Он меня поймал и Дюшу. Пощупал вот так, за лицо.
Мальчик схватил сахарницу за округлые бока и принялся водить по ней скрюченными пальцами.
— Он, наверное, слепой. Я не знаю, не смотрел. Я очень испугался... — у Вани задрожали губы. — Я трус, да?
— Нет, ты не трус, — заверил его Руслан. — Просто мертвецы бывают очень страшные. Я однажды видел ледяного почти мертвеца — тоже очень испугался. Чуть не убежал.
— Я бы убежал, но он так крепко меня схватил, а Макар и Ленка убежали, бросили меня! Мы думали, что это понарошку, что живые мертвецы только в кино. А он настоящий!
Мальчик посмотрел на Руслана, и у того сжалось сердце: в глазах ребёнка стояла такая тоска, что вынести её было нельзя.
— Он сказал: “Это не ты!” и ушёл. Я от страха идти не мог. Тут Дюша пришёл, он мой друг. Сказал, что видел Макара и Ленку и что они гады, раз убежали. Я так обрадовался. А потом...
Мальчик заплакал.
— Потом из-за дерева выскочил мертвец и Дюшу схватил. И стал щупать, как меня, а я... я... я сидел и трясся! Я трус!
— Ты не убежал, не бросил друга.
— Всё равно!
— Ваня, Ваня, посмотри на меня. Молодец! Ваня, все боятся. Трус — это тот, кто не может даже думать про то, что его напугало. А ты рассказываешь мне. И мы с наставником съездим туда и разберёмся. Ты не трус. Ты просто испугался. Так бывает.
Мальчик неуверенно кивнул и спросил:
— Вы точно разберётесь?
— Конечно! Бьёрн, он кого угодно победит! Он крутой!
— А мы с Дюшей... мы не умрём? Ленка сказала, что мертвец нас проклял... и мы с Дюшей решили никому взрослым не говорить. А то наругают за то, что ночью выходили из корпуса. А маме я не рассказывал, чтобы она не волновалась, что я скоро умру.
— Нет, — твёрдо сказал Руслан. — Вы не умрёте. Я проверил: на тебе нету проклятий.
— А ты как проверил?
— Не могу показать. Это, — Руслан слабо улыбнулся, — это магия.
Ваня кивнул, как будто так и надо. Пошмыгал носом, потом выудил из вазочки конфету, хотел развернуть, но не стал — протянул Руслану. А себе достал другую и уж её-то съел.
— Вы с ним разберитесь! Он, говорят, там давно живёт.
— Что ты про него ещё знаешь? И как он выглядит?
— Он страшный!
— Большой?
— С меня ростом.
Вот тут Руслан удивился.
— Живёт в мёртвых яблонях, — продолжил Ваня. — И у него кожа такая жуткая, в пятнах. И глаза белые. Фу!
— Ладно, мы с ним разберёмся. У тебя телефон есть? Дашь свой номер? Вдруг нам надо будет что-то спросить?
Ваня кивнул и быстро продиктовал одиннадцать цифр. Руслан забил номер в свой телефон. Потом протянул руку:
— Ты молодец, Ваня. Рад знакомству!
Когда они вышли во двор, Бьёрн выслушал отчёт ученика, потом сказал:
— Сейчас в лагерь поедем, а вечером на Фрунзе.
Руслан по пути покопался в сети и выяснил, что место, куда они с Бьёрном едут, раньше было домом отдыха. В девяностые он закрылся и медленно ветшал лет двадцать. Только в прошлом году на этом месте открыли детский лагерь “Новая смена”. Отзывы у лагеря были в основном положительные. У детей изымали телефоны, зато предлагали много спортивных игр.
Лагерь располагался удобно — в местечке Заречье. С одной стороны, за городом, среди леса, а с другой — всего в получасе езды на машине от центра города. На автобусе ехать дольше, но тоже вполне терпимо.
Бьёрн и Руслан вышли на остановке “Заречье” и не спеша пошли по направлению к “Новой смене”: идти минут пятнадцать.
У центральных ворот Бьёрн останавливаться не стал. Сказал:
— Пошли в обход. Смотри, где там мёртвые яблони.
К счастью, забор не был сплошным — металлические прутья. Жуткие чёрные силуэты раскидистых деревьев они нашли не сразу. Пришлось обойти по периметру всю немаленькую территорию лагеря. И в противоположном от немногочисленных корпусов углу видящие заметили в просветах живых, шелестящих густой листвой яблонь мёртвые стволы с изломанными голыми ветками.
Бр-р-р! Такие деревья и без всяких покойников выглядят страшно...
Бьёрн остановился и начертил несколько знаков. Знаки слабо мерцали, быстро таяли, но долго не исчезали полностью. Как будто что-то тут было, но непонятно что и неизвестно где именно.
Бьёрн довольно усмехнулся:
— О, видишь, какой интересный заказ тебе достался?
— Кстати, если это заказ, то я должен был насчёт оплаты с Ниной Александровной договориться, а я совсем забыл...
— Ничё, на первый раз я договорился. Потом привыкнешь. А теперь полезли-ка через забор к этим яблоням!
— А если нас из корпуса увидят?
— Не паникуй, не увидят. Тут далеко, и потом за деревьями же не видно.
Руслан всё равно полагал, что залезать на территорию детского учреждения средь бела дня — плохая идея. Хотя, если подумать, то, возможно, лезть к детям ночью — идея ещё хуже.
Пока Руслан раздумывал, Бьёрн уже перемахнул через забор.
— Шевелись, ученик!
Наставник развернулся и зашагал к мёртвым яблоням, так что Руслану пришлось поторопиться. Год назад ему пришлось бы изрядно попотеть, одолевая двухметровый забор, а сейчас ничего, справился. Не зря наставник его уже полгода основательно гоняет, когда единолично, когда с Демоном на пару.
Неподалёку от деревьев лежали сваленные в кучу старые качели, турники и металлические остовы стульев. Груда металлолома поросла травой и, наверное, ржавела тут ещё с прошлого века.
Всюду густо росла полынь, вымахавшая местами в рост Руслана. И ни одного существа вокруг.
Мёртвые яблони окружали большую бетонную плиту с двумя люками. Крышек на люках не было, и, осторожно заглянув внутрь, Руслан увидел плотный слой палой листвы на глубине полутора метров и две параллельные здоровые трубы, пересекающие пространство под люками.
Бьёрн снова начертил несколько знаков. Они засветились ярче, но опять начали медленно таять. Значит, кто-то живёт именно тут, но сейчас этого кого-то, видимо, нет дома.
— Так, я счас гляну, что это за нора. Ты тут стой.
Бьёрн спрыгнул в люк, присел на корточки и некоторое время разглядывал что-то в невидном Руслану пространстве вокруг себя.
— Вот, что мы имеем, — сказал Бьёрн, снова очутившись на земле, — там, значит, между этих труб дыра. Ну, зазор то есть. Примерно вот такой.
Он обрисовал в воздухе треугольник, в который определённо ни сам Бьёрн, ни его ученик поместиться не могли.
— И кто-то в этот зазор шастает. Глянь сам.
Руслан с некоторой опаской спрыгнул на ковёр из спресованной временем и дождями палой листвы и осмотрелся. Между труб и правда был зазор, узкий и чистый, будто его постоянно протирали. Руслан невольно представил, как туда втискивается существо с белыми глазами, и поёжился.
— Вылезай, чего ты там застыл? Вот молодец! Придём сюда после полуночи. Будем надеяться, он не только к детям выходит.