чаем.
В полночь Руслан и Катя вышли из ресторана. Погода испортилась: воздух стал сырым и промозглым, порывистый ветер швырялся моросью и морозил кожу.
— Бр-р-р! Я сейчас ледяной коркой покроюсь! — заявила Катя, ёжась и обнимая себя за плечи.
Руслан молча снял куртку и накинул на девушку.
— Такси? — спросила Катя, засовывая руки в рукава.
— Да, пожалуй.
Он вызвал такси, и уже через пять минут незнакомый водитель отвёз их куда надо.
За время пути, кажется, стало ещё холоднее. Но Руслан, конечно, не стал забирать куртку обратно. Встряхнулся и сказал себе: вот вытащишь Виталия, вернёшься домой, а там горячий чай, тёплый душ и одеяло. А пока надо заниматься делом.
Он спросил:
— Рисовать мелом будем?
— Да, мелом. Только не «будем», а «будешь». Я обещала папе, что не сунусь к фиссуре. Тебе надо — ты и рискуй, дорогой.
Руслан кивнул: всё верно.
— А фотка со знаками есть?
— Само собой. Щас перешлю.
Он вытащил из рюкзака мел, хотел вскинуть рюкзак обратно, но Катя сказала, что не стоит. Мол, с такой защитой он к фиссуре не попадёт.
— Нож возьму?
— Зачем? Тебе с ней не драться, — пожала плечами Катя. — Ну, если хочешь — бери.
Со знаками Руслан провозился почти час. Продрог, устал, хотя, бывало, чертил знаки и дольше. То ли из-за холода, то ли ещё из-за чего.
— Что теперь?
— Теперь тебе надо взять зеркало, вот так, да, смотрись в него. А теперь самое главное — бойся! Как только почувствуешь страх, бей зеркало об забор, вот тут, в центре связки. Фиссуру ты увидишь.
Руслан кивнул.
Зеркало равнодушно отражало слегка осунувшуюся за последние дни физиономию, светящийся левый глаз и уставший правый.
Итак, надо бояться. Руслан попытался вспомнить что-нибудь страшное.
Падь, которой тот наёмник, Вторушин, угрожал его родителям. Но она уничтожена, а Вторушин так и не вышел из комы. И больше никто не угрожает маме и папе.
Мёртвый Сторож, помогавший Саньку украсть Регину. К счастью, «живой» Сторож справился с ним. Регина жива и здорова.
Чёрный человек. Жуткий монстр, жаждущий потехи ради истязать людей. Нет, тут Руслан каким-то чудом справился сам.
А страшно не справиться. Вот, что действительно его пугает. Вот, о чём он старается не думать.
Страшно видеть презрение в глазах Кобры. Страшно стоять возле Славика, оплакивающего любимого деда. Страшно смотреть, как одержимый стреляет в наставника. Страшно осознать, что незнакомый человек на снегу не дышит.
Страшно посмотреть в глаза Маргарите Олеговне и сказать, что она больше никогда не увидит внука.
Левый глаз вспыхнул болью — и Руслан швырнул зеркало в связку знаков.
Забор растрескался десятками мелких трещин. Сотнями. Тысячами.
Трещины разбегались по доскам, срастались в разломы. Разломы росли, расползаясь по земле и, кажется, по фонарными столбам и зданиям вокруг.
Часть забора со знаками провалилась в невозможную черноту, которой тут быть не могло, и Руслан, обмирая от ужаса, понял, что это — фиссура. Что ему нужно туда. В левую глазницу будто нож вонзили.
От боли скула, висок и ухо слева онемели. Ноги стали ватными. Руки дрожали. По спине, не взирая на погоду, тёк пот. Во рту было сухо, как в пустыне.
Давай. Ну же. Иди.
Руслан стиснул зубы и с трудом поднял ногу. Шаг вперёд. Ближе к этой жуткой темноте, к зияющему провалу в никуда.
Нахлынула паника. А что, если Катя специально заманила его сюда? Чтобы скормить какой-нибудь жуткой твари? Что он собственно знает о этой самой Кате? Только то, что решительна, жестока и любит лишь папочку.
Руслан с силой ущипнул себя за руку.
Соберись, дурак! Тоже мне, Катю испугался. Иди. Давай.
Он сумел сделать ещё один шаг. Из тьмы веяло холодом и безысходностью.
«Иди сюда! — говорила тьма. — Ты останешься во мне навсегда».
Слова тьмы звучали так жутко. И так заманчиво.
Иди.
Он сделал третий шаг и провалился во тьму.
Сначала Руслан задохнулся от ужаса. Но тут же на смену страху пришло странное умиротворение.
«Вот ты и дома… — говорила тьма. — Больше не надо бояться».
Она окутала Руслана и обещала, что никто никогда не станет презирать его, не станет смеяться, никто никогда не оставит его и не предаст.
И никто не умрёт, если рядом никого нет.
Тьма гладила его невидимыми руками и утешала. Тьма баюкала его:
«Ты ведь устал. Тебе так нужно отдохнуть. Спи… Всё будет хорошо… Спи…»
Он сжал руки. В правой что-то твёрдое. Ножик. Подарок. Это Славик подарил. Он никогда не презирал и не бросал. Он никогда не обвинял и не злорадствовал.
Бьёрн. Регина. Катя.
Кошкин и его смешливый коллега. Максим. Лёня и Леночка. Игорь и Тимофей. Мелисса с Джеком. Пенсионер с Савелием. Бабушка Виталия.
Виталий!
Тьма с разочарованным вздохом отползла.
Светлее вокруг не стало, но стало менее темно. Исчезло ощущение того, что кто-то прикасается к нему, стоит близко-близко.
— Виталий… — хрипло позвал Руслан.
Получилось совсем тихо, и он крикнул:
— Виталий!
Тьма вокруг молчала.
Надо идти. Вряд ли фиссура бесконечна. Надо идти и звать Виталия.
«Нет, — сказала тьма. — Ты не найдёшь его. Он мой. Он останется тут навеки».
Это мы ещё посмотрим. Это. Мы. Ещё. Посмотрим.
Руслан шёл и шёл. Но никак не мог понять, двигается он на самом деле или нет. Внутри фиссуры не было ничего, на что можно было ориентироваться.
Он закрыл сначала левый глаз. Потом правый. Ни то, ни другое не помогло. Тогда он зажмурился и пошёл так.
— Виталий. Виталий! Эй, где же ты?
Руслану казалось, что он бродит тут уже час, а то и больше. Он всё переставлял ноги, стараясь не слушать, что шепчет тьма.
Ему есть, к кому возвращаться. Он вернётся отсюда. И Виталия вытащит. Если придётся, то волоком. От бабушки он ушёл — тоже мне, Колобок!
Руслан споткнулся обо что-то и чуть не упал.
Распахнул глаза и сначала ничего не увидел. Но стоило присмотреться, как в темноте проступили слабые, еле-еле уловимые очертания человека, съёжившегося, обняв колени.
— Виталий! Это ты?
«Уходи. Он не слышит тебя. И не хочет слышать. Ему хорошо тут, со мной…» — шепнула тьма.
— Это вряд ли. Виталий, меня зовут Руслан. Я пришёл за тобой.
— Никто не придёт…
Руслану сначала показалось, что это снова тьма. Но кажется, это был другой голос.
— За мной никто не придёт.
— Но я-то здесь. Я пришёл.
Силуэт человека поднял тёмную голову и посмотрел на Руслана. На чёрном лице нельзя было различить ни глаз, ни носа, ни рта — ничего.
— Я тебя не вижу. Где ты?
— Я рядом, — сказал Руслан. — Нам надо идти. Дай руку — я помогу тебе.
Силуэт Виталия покачал головой:
— Нет. Я не хочу идти. Меня никто не ждёт.
— А как же Маргарита Олеговна? Твоя бабушка, она не в счёт?
То, что осталось от Виталия, съёжилось и снова уткнулось лицом в колени. Руслан тут же пожалел о своей резкости. Сел рядом, протянул руку и тронул Виталия за плечо. Тот вздрогнул.
— Не бойся. Это я, Руслан. Твоя бабушка, она правда тебя ждёт. Очень-очень.
— Зачем ей такой внук? — еле слышно пробормотал Виталий. — Ты её видел?
— Да.
— Ну вот. Она весёлая, активная, умная. А я… я бездарь. Тупой, странный бездарь. Вижу всякое. И ни друзей, ни девушки, ни увлечений. Да бабуле даже лучше без меня будет!
Руслан одновременно разозлился и при этом ощутил сочувствие. Когда-то он тоже думал, что родителям будет лучше без него. С каким-нибудь другим, нормальным сыном.
— Слушай, Виталий, а тебе без бабушки было бы лучше? Она же старая, ни в чём современном наверняка не разбирается, денег огромных у неё нету. Зачем тебе такая бесполезная бабка?
— Ты что⁈ Не смей так говорить про бабулю! — кажется, Виталий стал более видимым.
По крайней мере Руслану больше не приходилось напрягать зрение, чтобы разглядеть собеседника.
— Она знаешь какая крутая! Она…
— Знаю, — перебил Руслан. — И ты ей нужен. Ей никак без тебя, понимаешь?
— Но я неудачник. Надо мной все смеются. И Лина, она… она сказала, что лучше переспит со стариком или с гориллой, чем даже подумает о том, чтобы со мной встречаться.
Виталий закрыл тёмными ладонями лицо, вспоминая свой позор.
— Девушек в мире много. А бабуля одна. И если ты вернёшься, то однажды встретишь девушку, которая тебя поймёт. Сейчас тебе больно и стыдно. Тебе кажется, что это конец. Я понимаю, — Руслан на секунду замолчал, вспоминая, как чуть не наделал глупостей прошлым летом, захваченный тоской и топляком.
Потом продолжил:
— Ты встретишь девушку, которой будет с тобой интересно. Зачем тебе та, которая смеётся над тобой?
— Она сказала, что я псих… я, знаешь, вижу всякое…
— Я тоже! И бабушка твоя видит — разве она похожа на сумасшедшую?
— Я так хочу быть нормальным…
Руслан встрепенулся.
— Ты точно хочешь перестать видеть?
— Да! Пусть я буду лузером, но нормальным. Не хочу видеть это всё. Не хочу!
— Я знаю, кто тебе поможет… Если ты уверен на все сто.
— Да!
Виталий перестал быть однородно тёмным.
— Подожди, — вдруг спохватился он, — а бабуля? Она меня не разлюбит, если я… ну, стану не как она? Я её не предам?
Руслан наконец разглядел глаза Виталия. Его взгляд был виноватым и тоскливым.
— Я уверен, бабуля примет любое твоё решение. Кроме решения остаться тут. Пойдём.
Руслан встал и протянул руку:
— Идём — и там, снаружи, ты решишь, видеть тебе или нет. И чем заниматься, и где искать тех, кто тебя поймёт.
— А если я не найду? Никого никогда не найду, понимаешь? Всегда-всегда буду один.
— Даже в одиночку ты сможешь выбирать, что тебе делать. Читать книги или смотреть кино. А может, сам будешь писать. Изучать языки, готовить, как бабуля, — и может, откроешь однажды свой ресторанчик. Пока ты можешь выбирать, есть шанс, что что-то изменится. А если ты останешься тут, то ничего не будет.