видеокамеры в стайку девчонок поблизости. Одноклассницы вполне ожидаемо вились вокруг самой популярной личности в школе в последние дни.
Имя этой личности было – Аска Лэнгли.
Чем была обусловлена такая популярность? Во-первых, рыжая была пилотом. Во-вторых, она действительно была очень и очень хороша собой. А в-третьих, немка и сама была не прочь побыть в центре внимания, к чему всячески и стремилась.
Так что уже на второй день вокруг неё вполне ожидаемо порхала щебечущая стайка разнокалиберных подружек, а парни со всей школы начали строить планы – когда же можно будет подкатить к Аске с предложением сходить на свидание…
Самыми большими борцами с системой беспощадной аскофилии оказались мы с Тодзи. Меня эта пигалица просто не приводила в такой восторг, как многих, а живя с ней под одной крышей уже которую неделю, я ещё и прекрасно знал, что на самом деле прячется за хорошеньким личиком и милым поведением.
А пряталась там така-а-ая стервоза и концентрированная вредность в рыжеволосом флаконе…
У Судзухары же обнаружилась индивидуальная лэнглинепереносимость. Этих двоих принципиально не брал мир – любая их встреча заканчивалась отборной руганью. Я с Аской ещё мог общаться, а вот Тодзи – нет. Вообще. Ни при каких обстоятельствах. Нельзя ведь поток взаимных оскорблений называть общением, верно?
Особенно немке не нравилось, что Судзухара обзывает её рыжей или Рэнгри.
– Нынче фотографии Лэнгли очень высоко котируются на чёрном школьном рынке… – философски заметил Кенске. – А вот если бы Синдзи всё-таки…
– Нет.
– …вошёл в наше тяжёлое положение…
– Нет!
– …и немного помог…
– Я не буду пытаться сфотографировать Лэнгли дома! Мне ещё хочется пожить спокойно!
– Какое уж тут спокойствие с нападениями-то Ангелов? – ухмыльнулся Тодзи.
– Их хотя бы убивать можно. Тем более, что Ангелы не живут со мной под одной крышей…
– Синдзи, ты преувеличиваешь… – произнёс Айда.
– Уверен, что Син ещё преуменьшает, – возразил Тодзи. – Этот рыжий демон – худшее, что случилось за последнее время. Чем же мы так прогневили небеса?
– Тодзи, для тебя это слишком мелодраматично, – рассмеялся я.
– Эй, я не такой тупой как выгляжу!
– М-м-м… Теперь будет несколько проблематично это доказать… – замялся Кенске.
Днём ранее.
– Судзухара, вы подготовили доклад об императоре Нероне?
– Э-э-э…
Я точно знаю, что Тодзи ничего не подготовил. Забыл или забил – это уже не так важно. Главное сейчас было понять – что же сможет спасти отца русской демократии, так сказать? Увы, но тут даже я пасовал, не говоря уже о моём не столь эрудированном приятеле, поэтому и не рискнул принять удар на себя.
Потому как Нерон вроде бы не прославился никакими военными подвигами, знал я о нём чуть больше, чем ничего. Был римским императором, маленько психованным, любил бросать первых христиан на съедение львам на арене Коллизея, да петь заунывные поэмы собственного сочинения… Собственно, вот и всё об этом человеке. Увы, но Тодзи, скорее всего, не знал и этого…
– Конечно, учитель! Разрешите ответить устно?
– Хм… Конечно…
Ого! Наглость – второе счастье?
Судзухара с уверенным видом поднялся с места, солидно откашлялся и бодро начал:
– Император Нерон…
Бодрости ему хватило ровно на два слова.
– Э-э-э… Нерон был… э-э-э… человеком… Да, человеком! И-и-и… Он совершил очень много вещей… э-э-э… которые никто не понимал… м-м-м… кроме него… И поэтому его выбрали императором. Потому что он единственный понимал, что сделал.
Класс начал потихоньку хихикать. Сидящая на первой парте второго ряда (ровно по центру, ага) Аска издала трудноидентифицируемый звук – кажется, она давилась смехом.
А вот Судзухара, похоже, вдохновился и начал вещать ещё более забористую чушь:
– Нерон был… э-э-э… итальянцем! Его фамилия была… м-м-м… Галилей… Хм. Он был очень крутым учёным – кажется, до него Земля не вертелась… И вот… э-э-э… И при этом он был… м-м-м… всё-таки злым и жестоким… Да! Очень злым и жестоким! Он любил устраивать бои радиаторов…
– Кого, простите?
Даже не хочу думать, каких усилий стоило учительнице сохранить невозмутимое выражение лица во время этой проникновенной речи. Я беззвучно хохотал, как припадочный, грызя рукав кителя, Аска вообще, похоже, плакала. Остальной народ от нас тоже не отставал. Даже Рей… Даже! Рей!!! Кажется, улыбалась!
– Радиаторы. Ну, это были такие… м-м-м… Крестьяне, кажется… И, в общем, они до смерти дрались друг с другом… Для этого у них были мечи, копья, сети… рыболовные… Гм, удочки?.. О! Нерон ещё песни любил сочинять… и… петь… их… Нерон…
Тодзи задумчиво замолчал и непроизвольно выдержал театральную паузу.
– Он был очень важным человеком. Очень.
С первой парты донёсся стук и писк – Аска билась головой об парту в истерике.
– Вот блин! Вы теперь будете это мне до старости напоминать?! Ну, не знал я, кто этот чёртов Нерон!
– Но согласись, дружище, это был эпический провал…
– Да знаю я!..
– Так что теперь даже если ты сможешь популярно объяснить специальную теорию относительности, Нерона тебе уже не забудут…
– Син, ну хорош издеваться, а?
– «Он был очень важным человеком. Очень.»
– А вот тебе – конец, очкарик…
Глава 7. Битва близнецов
Пятница – четвёртое сентября, начиналась как обычно. Я проснулся позже Аски, что было неудивительно, и флегматично хлебал на кухне кофе, пока рыжая скрупулёзно собирала себе школьный обед. Если нам с Рей вполне хватало по яблоку, засунутому в карман кителя, то вот рыжая к данному вопросу отнеслась весьма серьёзно.
Кстати, Лэнгли к моему удивлению решила не выделяться из массы одноклассников в плане одежды и даже с каким-то удовольствием облачилась в школьную форму. Ей, похоже, она понравилась больше мрачного чёрно-золотого одеяния НЕРВ.
Так же скрупулёзно немка подошла и к формированию собственного школьного обеда. На все традиционные японские кушанья она посматривала с явным неодобрением, так что готовила себе бутерброды лично, никого не допуская до сего занятия. Технология там какая-то особенная была, что-ли… Взять нужный вид хлеба, который Аска долго и придирчиво выбирала, взять определённый сорт майонеза (только на оливковом масле), особый сорт сыра, который нужно лично нарезать… Короче, это был целый ритуал. Хотя с такой тщательностью впору было врата в параллельный мир открывать, а не бутерброды готовить…
Немецкая тщательность, чего уж там. Должно же быть в Лэнгли хоть что-то немецкое? Она же вроде как немка… У которой американская фамилия, американских кровей отец, американский характер и мать-японка. Кем она при таком раскладе ещё может быть-то? Конечно только немкой, чего уж там…
Сидели мы, короче. Минут через пять за нами по обыкновению должна была зайти Рей, после чего мы все вместе пошли бы в школу…
Звук открываемой двери и появление на пороге кухни серьёзной и сосредоточенной Мисато на фоне таких планов оказались полной неожиданностью.
– Командир, а ты чего не на службе? Забыла что-то? – поинтересовался я.
– Вас забыла. В темпе собирайтесь – через полчаса мы должны быть в штаб-квартире. Рей уже выехала.
– А что случилось-то? – спросила Аска.
Майор обвела нас серьёзным взглядом.
– Тревога, ребята. Объявлен оранжевый уровень.
Оранжевый уровень – «высокая вероятность атаки». Выше только красный уровень – «атака практически неизбежна».
Атака Ангела.
В тактическом зале сейчас присутствовало всё командование научного и оперативного отделов, плюс пилоты и замком в качестве председателя экстренного совещания.
– В связи с последними данными, полученным научным отделом, – Фуюцки слегка кивнул в сторону Рицко, Майи и Аобы, сидящих по левую сторону от стоящего во главе длинного стола замкома. – Командованием НЕРВ было принято решение не дожидаться непосредственной атаки Ангела и заранее перевести Токио-3 на осадное положение.
В зале поднялся лёгкий шум.
– Я не закончил. Если в течении трёх-четырёх дней угроза не подтвердится, то мобилизация будет отменена. Но пока что весь оперативный персонал НЕРВ переводится в Геофронт, а взвод «Эхо», – теперь последовал кивок в сторону меня, Рей и Аски. – Находится в состоянии постоянной боевой готовности. Подчёркиваю – постоянной. Пока двое пилотов отдыхают, третий должен будет в течении двенадцати часов находиться в состоянии немедленного вступления в бой. Майор Кацураги, лейтенант Икари?
– Будет исполнено, господин полковник, – сосредоточенно произнесла Мисато, отвечая за нас двоих. – Ещё что-нибудь?
– В связи с тем, что по данным оперативного отдела, – ещё один кивок – теперь уже Кацураги. – Значительная часть оборонительных средств Токио-3 до сих пор не восстановлена после атаки Пятого, принято решение развернуть линию сдерживания на подходе к городу. В течении двух суток требуется развернуть в районе Ромео-9 ударную группу в составе трёх Евангелионов, плюс запас оружия для ведения боевых действий высокой интенсивности и обеспечить энергопитание. Опционально – оборудовать позицию для стрельбы из орудия «RG-X». Кодовое название кампании – Операция «Окинава».
– Вопрос по организации дежурства, сэр! – поднял руку я и получив разрешающий кивок заместителя Командующего, поднялся с места и продолжил. – Полагаю, что находиться двенадцать часов подряд в капсуле будет утомительно даже для меня, не говоря уже про пилотов Аянами и Лэнгли. Это чревато усталостью, снижением внимания и замедлением реакции. Представьте, в конце дежурства появляется Ангел, а пилот уже никакой…
– Принимается. Ваши предложения, лейтенант? – спросил у меня полковник. – Сократить время дежурства?
– М-м-м, нет, пожалуй… Предлагаю подойти к этому вопросу так, как делается в авиации. Во-первых оборудовать помещение для дежурного экипажа, то есть пилотов неподалёку от мест базирования Ев или в нём. Во-вторых, разделить боевую готовность на три степени. Готовность номер три – юниты частично выведены из гибернации, вооружение проверено и подготовлено к быстрой установке. Пилоты находятся в помещении дежурного экипажа. Готовность номер два – юниты перемещаются на стартовые ложементы или готовятся к быстрой активации, вооружение монтируется, системы тестируются, внешнее питание подключено. Пилоты после инструктажа по-прежнему в помещении дежурного экипажа. Готовность номер один – пилоты сидят в капсулах, капсулы залиты, юнит готов к немедленному старту. Но не более чем на два часа, после чего юнит переводится в готовность номер два.