— Вам нужно уехать как можно скорее. Здесь опасно, — сказала Мира.
— Похитите меня в следующий раз, — подтвердила я. — Сейчас правда не лучшее время.
Я повела Миру к дому. Мы вошли в мастерскую, я закрыла дверь и опустила штору. Федя попросил выпустить его из моей комнаты — он проголодался, пока играл с динозаврами. Открыв ему дверь, я прислушалась к звукам в гостиной. Тишина. Все разъехались, родители ушли в свою спальню. Я прикрыла дверь. Мира через окно вглядывалась в движение на пляже. Я выключила свет и тоже посмотрела — сокурсники бродили по песку согнувшись, искали что-то. Открыла окно и прошипела в темноту:
— Что вы там делаете?
— Нэнси потеряла свою голову, — громко прошептал в ответ Стив.
— Уходите, — замахала я рукой. — Я найду утром.
Они наконец ушли.
Глава 8,в которой героини бегут, прикрываясь тираннозаврами
— Ты знаешь, почему я здесь? — спросила Мира.
Те же пронзительные черные глаза и настороженный взгляд. Последний раз мы виделись на похоронах ее отца. После похорон мы с папой отвезли Миру и ее мать домой. Я сидела с ней в ее комнате, пока она не уснула. Мы с папой были уверены, что скоро нам тоже предстоят похороны, сочувствие друзей. Но мама вернулась, когда мы уже отчаялись найти ее. Потом мы уехали из Петербурга. Я писала и звонила Мире несколько раз за прошедшие четыре года, но она ни разу не ответила.
Моя бабушка рассказывала, что Мира бросила школу и почти не бывает в Питере — ездит по всему свету. Каким образом несовершеннолетняя девочка ездит по миру одна и главное — на что, бабушка не знала. Бросить школу в ее глазах было ужасным грехом, после которого твоя жизнь полетит под откос и ты будешь прозябать уборщицей в богом забытом уголке, снимая комнату в коммуналке до конца своих дней. Но среди наших новых знакомых было несколько человек, которые бросили школу и никогда не учились в колледже или университете, и никто из них не прозябал в нищете.
— Ничего плохого в профессии клинера нет, — возражал папа бабушке.
Бабушка фыркала. Она считала, что такие утверждения недопустимы и что это — мамино влияние. Они с мамой не стыковались ни в каких взглядах, как ни крути, поэтому общались только о погоде и моих успехах в учебе. Но бабушка сейчас жила в семи тысячах километров от Сан-Франциско, и, как бы ей ни хотелось обратного, мама влияла на меня гораздо больше, чем она.
Мира бросила школу и, в отличие от меня, ездила по свету явно не на родительские деньги.
— Ты мне ответишь или будешь пялиться? — спросила она.
— Не знаю. Родители очень давно во что-то влезли, и не они одни. Думают, что похищение может быть с этим связано, — ответила я.
— Значит, они не знают, что это не первое похищение, — сказала Мира. Она говорила коротко и четко, ни одного лишнего слова. — Было еще три: два в Питере и одно в области. Первое — полгода назад. Там был сын богатых родителей, у каждого свой бизнес. Думали, как и с Боженой, что из-за выкупа. Но похитители не связались с родителями.
— Его не нашли?
— Нет.
Ноги наливались тяжестью. Было страшно и в то же время любопытно, отвратительная смесь.
— Потом, через несколько месяцев, — еще двое, тоже по семнадцать лет, две девчонки. Но там бедные родители, о выкупе никто не думал. Мама знает эти семьи. И тогда мы начали подозревать, что их, вернее нас… — она буравила меня взглядом, причем я стояла, а она сидела на кровати, но казалось, что она недобро нависает надо мной, — нас стали похищать. Непонятно, правда, почему — Божену же давно свернули.
— Куда свернули? Они с родителями переехали сюда, когда она была еще маленькая.
— Родители тебе не рассказали?
— Чьи — ее родители? Что рассказали?
Мира молча кусала губы.
— Сегодня к нам приезжало много знакомых из России, — продолжила я, — спорили, рассказать или не рас сказывать о чем-то, говорили, что прячут детей. Я спросила их, что происходит, но от меня отмахнулись.
— Им сейчас не до объяснений, — заявила Мира, окончательно меня запутав. — Если коротко, то нам лучше сейчас уйти и спрятаться.
— Папа попросил не выходить из комнаты и не включать телефон, — растерянно ответила я.
Здесь, дома, были свет и тепло, а снаружи — темнота, шум океана и ветер, который становился холоднее с каждой минутой.
— Телефон в самом деле лучше отключить, — согласилась Мира. Она помолчала, раздумывая. — А твоя комната — самое опасное для тебя место. Слушай, я даже не знаю, с чего начать. Не думаю, что сейчас подходящее время. — Она встала с кровати. — Нам надо уехать. Хотя бы на эту ночь. Потом встретимся с родителями, чтобы они сами тебе все рассказали.
В это время со стороны подъездной дороги послышался шум машины или даже нескольких. Хлопнули дверцы.
— Они приехали, — сказала Мира. — Надо бежать.
— Это, наверное, наши друзья что-нибудь забыли, — ответила я, открывая дверь в коридор.
Мира схватила меня за руку и оттащила от двери:
— Бери вещи, бежим.
Я колебалась, бросая взгляд то на нее, то на дверь. Мира была настойчива и очень, очень встревожена.
В дверь позвонили. Раздались тихие шаги по коридору к моей комнате. Дверь распахнулась, и в комнату вошел папа. Он на секунду замешкался, увидев Миру, но узнал ее и, видимо, посчитав ее присутствие неопасным, зашептал:
— Бегите отсюда.
— Папа, что…
— Прямо сейчас. У вас десять секунд, пока мама тянет открывать дверь. Держите. Больше не было. — Он сунул мне в руки пачку денег. — Не включай телефон без необходимости. Если нужно — пользуйся своим депозитом.
В дверь снова позвонили. Мамин громкий голос потребовал подождать.
— Какого дьявола вы поднимаете нас посреди ночи? Мы всё вам рассказали! — театрально возмущалась она на английском. — Дайте мне одеться.
Папа поднял с пола мой рюкзак, забрал у меня доллары и сунул их внутрь.
— Паспорт?
Я схватила с книжной полки паспорт и, подумав долю секунды, взяла еще российские паспорта — обычный и заграничный. Мира открыла дверь на пляж и вышла.
Папа подталкивал меня к двери, по дороге схватил куртку и наконец вытолкал меня наружу. Я неловко вывалилась на песок, он кинул Мире рюкзак и куртку.
— Бегите что есть сил! Не пишите и не звоните без крайней нужды!
Он закрыл окно и задернул штору.
— Вставай, слышишь, бежим. — Мира поволокла меня по песку от дома.
Я подскочила, и мы побежали что было сил, как говорил папа, сначала влево, но потом я вспомнила, что слева — тупик, скала и конец района, и потянула Миру в другую сторону. Мы бежали по кромке воды, чтобы не попадать в круг ночного освещения. Когда миновали дом вторых соседей, я оглянулась — по нашему освещенному пляжу метались фигурки, перекрикиваясь. Мы припустили, но довольно скоро выдохлись и перешли на быстрый шаг.
— Давай выйдем на дорогу, — предложила я. — Оттуда вызовем такси.
Мира, не отвечая, повернула на дорожку между домами, словно уже ходила здесь. Пройдя по ней быстрым шагом, мы очутились у границы нашего района. Дальше дорога делала крутой изгиб и исчезала за скалой. Мы, тяжело дыша, стояли на развилке, когда со стороны нашего дома показались фары машины. Мгновенно спрятавшись за плотной стеной подстриженного барбариса на лужайке Робертсонов, мы стали наблюдать. Машина двигалась медленно, я даже успела отдышаться, пока она преодолевала этот километр. В этой неторопливости мне почудилось что-то знакомое. Одна фара была тусклее другой, ее свет еле заметно подрагивал. Когда машина подъехала ближе, показались очертания кузова и раздалось дребезжание, я выскочила из своего укрытия и побежала ей наперерез.
— Стой, куда? — рявкнула Мира мне в спину.
Пикап, громыхая и постанывая, затормозил прямо у меня перед носом. Из салона выскочили Стивен и Кристиан.
— Что ты тут делаешь?
— Сбегаю из дома. Почему вы всё еще здесь?
— Не могли завестись.
— Нам нужна ваша помощь. Довезите нас до города. Они здесь. Те люди приехали за мной.
Мира подлетела к машине и без лишних слов запрыгнула в кузов.
— Забирайся следом, я вас прикрою, — сказал Стиви.
Я запрыгнула в кузов старого отцовского пикапа Нэнси, Стив и Крис набросали на нас сверху какое-то тряпье и сдутых тираннозавров. Кожа горела огнем, и я была так напугана, что не заметила сначала, что мы лежим прямо на садовых инструментах и острые концы впиваются нам в тело. Двери пикапа хлопнули, он захрипел, и мне показалось, что это предсмертный хрип и сейчас он развалится прямо под нами, но пикап бодро хрюкнул и поехал.
Когда страх, что мы не выедем из замкнутого пространства нашего района, прошел, я начала понимать, что ситуация довольно скверная. Мы лежали на железках и черенках, укрытые пропахшим машинным маслом тряпьем, а поверх него — надувными костюмами тираннозавров, которые не пропускали воздух.
Я ерзала по инструментам, пока не нашла позу, в которой лежать было менее больно, и пальцем проковыряла дырку наверх, к чистому воздуху. Пикап неторопливо катил по направлению к городу, и я поняла, что ехать мы будем примерно вечность. Миру я не видела, но слышала, как она тоже ворочается и вздыхает.
— Сколько нам ехать? — донесся до меня ее голос.
— С такой скоростью — часа полтора.
— Нам надо попасть в одно место. Ты знаешь, где они остановятся?
— Наверное, в городе.
Она затихла. Я думала обо всем случившемся, мысли путались, перебивали одна другую.
Не знаю, сколько прошло времени, — я потеряла ему счет, скрюченная в кузове и без воздуха. Пикап нагоняла сигналящая машина. Судя по звукам, она поравнялась с нами и настойчиво гудела — от нас требовали остановиться.
— Нет-нет, не останавливайся! — взмолилась Мира.
Но Нэнси начала сбрасывать скорость, и скоро пикап притормозил.
Из нагнавшей нас машины выпрыгнули люди.
— Выйти из машины, руки за голову! — заорал кто-то. Голос был подозрительно похож на голос похитителя с выставки.