— Нина…
— Говорите.
Мама вздохнула.
— Я расскажу, но тебе надо помнить, что ты наша дочь. Без…
— Говорите, — устало повторила я.
Они переглянулись.
— Я училась на четвертом курсе. Было начало нулевых. Мы с папой пошли на квартирник к одному знакомому. Обычная вечеринка в обычной коммуналке, куда приходят без приглашения. Музыка, заумные разговоры…
— Мам, давай ближе к делу, — попросила я.
Мира покосилась в мою сторону, но ничего не сказала и продолжила щелкать клавишами.
— Там было много моих знакомых по универу, и знакомые знакомых, все занимались чем-то интересным, некоторые просто сумасшедшие… И был один человек, который рассказывал, что он делает искусственную утробу для вынашивания детей. Звучало это поначалу безумно, тем более что все подвыпили. Кто это услышал — обсмеяли его, ну и он сразу свернул тему. Но я запомнила его. И однажды мы столкнулись на конференции по трансфузии плаценты. Я тогда изучала влияние туберкулеза на вынашивание детей. Влияние это огромное, в России до сих пор женщинам с туберкулезом рожать запрещено, а в женских консультациях сразу…
— Мам!
Она тряхнула головой.
— Мы разговорились. Он рассказал больше о проекте, он назывался «Божена», как и девочка, которую… увезли. Они получали хорошее финансирование, в отличие от нас: мы тогда перебивались копеечными грантами, а у них был инвестор. Он не казался сумасшедшим. Он рассказал, что у них проблемы с получением здорового биоматериала, потому что официально платить за него они не могут по закону, а приличные люди материал давать не хотят, и это неудивительно. В общем, слово за слово, я пообещала ему дать свой биоматериал. И уговорила Пашу, то есть папу, тоже дать. Потом рассказала некоторым друзьям, попросила их пожертвовать. Нам было по двадцать лет, отдать биоматериал было, скажем так, не жалко. Тем более что мы не знали, что все так обернется…
Она замолчала и потерла щеку. Папа не отрываясь смотрел на меня, в глазах у него были и сочувствие, и тревога. Я отчетливо почувствовала, что он хочет все поправить. Вернуться на двадцать лет назад, отменить квартирник и то, что он сдал свой «биоматериал».
— Вообще-то я ни на что не рассчитывала, у них не было отлаженной технологии, и мы отдавали биоматериал, не особо задумываясь, просто хотели помочь хорошему парню.
— Хотели помочь парню, а получили меня?
— Да. Мы не ожидали…
— И что случилось? Через девять месяцев вам принесли сверток?
Мама нахмурилась. Она рассказывала спокойно, но я видела, что она тревожится, как я на это отреагирую. Я нечасто видела ее такой, поэтому в мозгу загорелась покрытая пылью лампочка «Мама беспокоится».
— Почти. Через полтора года он позвонил мне и попросил срочно встретиться. Я думала, хочет еще яйцеклетку или чтобы я снова поговорила со знакомыми.
Но он назначил встречу рано утром, в семь часов, на входе на «Чернышевскую». Я говорила, что не приду, не встаю в такую рань. Но… в общем, в итоге пришла.
— Он принес меня?
— Да. Это был самый необычный день в моей жизни, точно говорю. Он стоял у входа, отвернулся от ветра, спиной закрывал тебя.
— Что произошло? Почему так?
Мама пожала плечами.
— Не знаю. Но выглядел он ужасно. Ты была завернута в простыню, а сверху он замотал тебя курткой.
— Что он сказал?
— Да ничего. Я ничего не стала спрашивать, по его виду было понятно: что-то случилось. И я не полезла с вопросами. Он сказал, во сколько ты родилась и что тебя надо срочно покормить. Сунул мне кулек и ушел в метро.
— А ты?
— А я принесла тебя домой.
— Почему в документах указано, что я родилась в Гатчине?
— Надо было как-то тебя оформить. Моя подруга работала в гатчинском роддоме.
— Сколько нас всего?
— Я точно знаю о двенадцати, включая тебя. Но, скорее всего, было больше. Я не интересовалась.
— Как оказалось, что многие из вас сейчас в Сан-Франциско?
— Нет ничего удивительного, — ответил папа за маму. — Это один круг общения. Так часто бывает.
Я молчала и смотрела на родителей на экране телефона. Они сдержанно вздыхали.
— И что сейчас происходит? За нами гоняются люди, похожие на фэбээровцев.
— Ох, я знаю, дорогая. Они перевернули весь дом.
— Они что-то сказали?
— Нет. Только взяли номер твоего телефона, почту, мессенджеры.
— Так я и знала, — подала голос Мира.
— Кто это там? — спросила мама.
Мира склонила голову ко мне:
— Это я.
— Где вы? Мы приедем за вами.
— Нас с вами сразу найдут, — ответила Мира.
Мама опустила голову. И в этот момент я приняла решение.
— Мы не вернемся. Они все равно нас найдут, вы ничего не сможете сделать. Надо найти человека с квартирника. Ты знаешь его имя?
— Да, конечно. Его зовут Михаил Юрьевич Иванов.
— Знаешь, где он сейчас?
Мама отрицательно помотала головой.
— Я найду его, — сказал папа. — Понадобится часа два, не больше.
— Нам нужны его телефон и адрес, если сможете найти, — вклинилась Мира.
— Если ребята на черных «шевроле» еще не побывали у него, — сказала я.
— Судя по всему, их интересуете только вы, — ответила мама.
— Женщина, от которой мы убегали, приказала своим не трогать нас, — заметила я.
Мама в ужасе прикрыла рот рукой. Папа отпрянул от телефона.
— О боже, Нина! Скажи, где ты, мы немедленно приедем!
— Дайте нам адрес этого человека, — оборвала ее Мира. — Мы найдем его и выясним, зачем мы им нужны.
Родители приготовились возразить, но Мира не дала им вставить слова:
— Они все равно нас найдут, вы же понимаете. Не дергайтесь, не привлекайте к нам лишнего внимания. Мне кажется, они действуют вслепую. Они не знают, сколько нас и кто мы. Забирают всех подряд. Нам надо найти Иванова.
— Я выясню адрес, но поеду туда вместе с вами. Разным транспортом, — заявил папа.
Мира недолго подумала.
— Хорошо. Может, так будет лучше.
Папа коротко кивнул.
— Не звоните нам больше на телефоны. Связываемся, как обычно, в облаке. Вытащи симку, кстати, — сказал он мне.
— Все, отключаемся, — приказала Мира и сама нажала отбой. — Какая у тебя модель?
— Не знаю, наверное, самая последняя.
— Дай-ка сюда.
Мира забрала у меня телефон, повозилась с ним при свете ноутбука и протянула обратно телефон и сим-карту.
— У твоей модели динамически меняется MAC-адрес, его нельзя отследить, насколько я знаю. Иногда можно включать, — заключила она.
Я положила телефон в рюкзак, пристроила его на коленях. В салоне становилось холодно, а кнопок обогрева я не заметила. Вертолет стрекотал в темноте, иногда опускался ниже, и фары освещали верхушки деревьев.
Наверное, я должна была что-то чувствовать, но не могла отыскать ни единой эмоции, ничего, на что можно было бы опереться прямо сейчас. Ни злости, ни ужаса — ничего. Была черная пустота, и в голове гудело. Я смотрела в окно на далекие цепочки огней.
— Ты как? — осторожно поинтересовалась Мира.
Я пожала плечами, а потом неожиданно для себя всхлипнула. Коснулась лица пальцами — слезы.
— Только не надо драматизировать. Все равно ты из их биоматериала.
Мира явно не обладала талантом успокаивать.
Глава 12,в которой возвращается Хранитель и появляются еще несколько незнакомцев из первой главы (и мы получаем слишком много незнакомцев на одну главу книги)
Пока Нина и Мира разговаривали с родителями, тысячами миль севернее, на окраине городка Фредериксбурга, кружил черный фургон. Солнце уже село, его последние лучи бросали розовый свет на нависшие над городом облака. Черная машина неторопливо поворачивала с улицы на улицу, послушно тормозя на светофорах. Через несколько минут, когда окончательно стемнело, фургон остановился на улице, вдоль которой по одной стороне тянулись двухэтажные домики с темнеющими звездами Конфедерации на дверях, а по другой стояли учебные корпуса университета Мэри Вашингтон.
Водитель выскочил из машины, подбежал к задним дверям, ключом открыл их и запрыгнул внутрь. Через несколько секунд, кряхтя, он вытащил, держа под мышки, неподвижного человека и осторожно положил его на тротуар со стороны университетских корпусов. По тому, как мужчина аккуратно укладывал человека на тротуар, можно было понять, что он старался не причинить ему вреда. Он наклонился и приложил два пальца к артерии на шее лежащего и через несколько секунд поднялся, сел обратно в фургон и уехал.
Прошло несколько долгих минут — а одна минута может показаться бесконечностью, если вы апрельским вечером лежите в одной футболке и джинсах на асфальте, даже в Вирджинии. Тускло зажглись, а потом разгорелись фонари. В дальнем конце улицы показались фары машины. Это был красный, сиявший ослепительной новизной пикап. Он припарковался у дома, как раз напротив лежащего на асфальте человека. Из пикапа вышел высокий худощавый мужчина с зачесанными назад седыми волосами. Он захлопнул дверь, обошел пикап, достал из багажника несколько пакетов с логотипом Walmart и направился было в дом, но что-то остановило его. Он обернулся и увидел человека, лежащего без сознания. Тогда мужчина поставил пакеты на тротуар рядом с машиной и направился к нему, спрашивая на ходу:
— Эй, с вами все в порядке?
Ответа не последовало, и мужчина склонился над неизвестным, чуть отвел его плечо и повторил:
— Мистер?
Но плечо мистера безвольно вернулось на место. Тогда мужчина осторожно перевернул незнакомца на спину, тот мотнул головой. Это был юноша, почти мальчик, лет семнадцати или восемнадцати. Мужчина пришел в ужас, потому что у него самого был сын восемнадцати лет и с такими же светлыми локонами. Он приложил два пальца к шее юноши. Нащупав пульс, достал мобильник и торопливо набрал на нем 911. Пока дожидался ответа, на крыльце его дома зажегся свет, оттуда вышла женщина.
— Что случилось, Арчи? Почему ты не заходишь в дом?
Арчи показал на юношу, и жена охнула.