Впрочем, это были глупые мысли, достойные только тупых мертвяков. На самом деле теперь, когда после начала Эпидемии из природы людей были устранены многие факторы, которые когда-то превращали человека в тупое и агрессивное жвачное животное, перед обновленным человечеством открывалась новая эпоха всеобщего миролюбия, взаимопонимания, чудесных научных открытий, невообразимых творческих взлетов и головокружительной космической экспансии…
Акул тряхнул головой и, переступая через безголовые трупы мертвяков, двинулся к выходу – туда, где над лесом вставал невообразимо прекрасный кроваво-красный диск солнца Новой Эпохи Живых.
Дмитрий СилловКВАДРАТНОЕ СОЛНЦЕ
На темно-сиреневом небе ветер драл в лоскуты облака, делая их похожими на рваные простыни, и гнал их, гнал жестоко и немилосердно в сторону далеких горных вершин. Гор не было видно отсюда. Их загораживали серые многоэтажные дома, одинаковые, как коробки из-под обуви, лишенные этикеток и поставленные на попа. Но Бергу было наплевать на препятствия. Ему нужно было любой ценой добраться до гор. Туда, где его ждал корабль Системы. Наверное, еще ждал.
В стенах домов помимо окон и подъездов с выдранными с корнем входными дверями часто виднелись дыры. Неровные, с рваными краями и торчащими во все стороны кусками арматуры – от базук и лучеметов солдат Системы – и идеально круглые, будто бы выточенные гигантским сверлом, – от тел дронтов, покидающих пустое здание, в котором больше нечего было есть. Но Берг давно перестал обращать внимание на мелочи, от которых у зеленого салаги с богатым воображением начинали мелко дрожать колени. Дырка, проеденная дронтом, это еще не сам дронт. Понятно, что если в здании, или в асфальте, или – что уже совсем никуда не годится – в стальном боку дожидающегося тебя космолета имеются идеально круглые дыры размером с контейнер для мусора, значит, там совсем не осталось чего-либо, имеющего органическое происхождение, – продуктов в холодильниках, кожаной одежды, гитарных струн, свитых из воловьих жил, шахмат, выточенных из слоновой кости… Ну и конечно, там не осталось людей. Дронтам при их массе и двигательной активности требовалось слишком много энергии. А значит, и пищи.
Город был мертв. Сверху он, наверное, напоминал кусок голландского сыра. Слишком много было в нем круглых дыр. Они были везде, в том числе и в асфальте, и Бергу то и дело приходилось их обходить. Дронты не знают препятствий… И слишком мало было рваных дыр. Значит, люди сопротивлялись недолго.
Серое, изжеванное дронтами и смахивающее на решето здание справа как-то странно, по-человечески застонало и осыпалось. Берг мягко отпрыгнул в сторону, на всякий случай качнув направо стволом лучемета. Никого. Дронтам нечего делать в городе, пустом, как жестянка из-под кока-колы.
Заснеженная вершина Скалы Космонавтов показалась в просвете между домами. Берг облегченно вздохнул. Система охлаждения скафандра уже с полчаса мигала зеленой лампочкой. И хотя зловещая красная лампочка пока что не подавала признаков жизни, Берг знал, что времени у него осталось совсем немного, и потому торопился изо всех сил.
Конечно, он двигался бы гораздо быстрее, если б не десантный рюкзак, доверху набитый кусками селенита, за каждый из которых на любой планете Системы с радостью давали пару только что спущенных с конвейера космических кораблей класса «А» вместе с космодромом в придачу. Залежи редчайшего минерала были единственной причиной, которая удерживала людей на этой богом проклятой планете. Когда-то они даже строили здесь города. До тех пор, пока не появились дронты…
Красная лампочка неуверенно мигнула…
– Проклятье… – простонал Берг и перешел на бег, длинно перепрыгивая через дыры в асфальте, благо хоть сила тяжести на планете была почти в три раза меньше, чем на Земле. Вершина Скалы Космонавтов призывно маячила впереди. До цели оставалось совсем немного.
Наверное, он слишком увлекся рассматриванием сверкающей на солнце вершины. Дронт появился неожиданно, словно вырос из-под земли. В общем-то из-под нее он и вырос. Асфальт вспучился бугром и лопнул, взметнув к палящему солнцу облако серой пыли. Берг в это время был на середине прыжка, готовясь приземлиться как раз на то место, откуда сейчас вылезала осклизлая безглазая голова.
– Ч-черт!!! – заорал Берг, немыслимо изогнувшись в воздухе и направляя вниз ствол лучемета.
Все произошло мгновенно. Его не зря так долго тренировали в учебных центрах чуть ли не всех планет Системы. И с десяток самых причудливых и кошмарных миров, оставшихся в далеком и не очень далеком прошлом, тоже кое-чего стоили…
Оружие в руках Берга дернулось, и раскрытая пасть – одно из трех уязвимых мест на теле дронта – треснула британским флагом, проглотив слишком большую порцию раскаленной плазмы.
Берг приземлился на ноги в дюйме от извивающегося тела дронта и мягко перекатился через плечо, уходя от мечущихся в агонии щупалец чудовища. Хорошая работа! Он повернулся всем телом для того, чтобы добить кошмарную тварь и помимо селенита принести на базу еще и зеленый костяной гребень врага – символ доблести десантника-ветерана…
Последнее, что он увидел в жизни, был обрывок бронированного шланга системы охлаждения, болтающийся перед смотровым стеклом его скафандра. Видимо, дронт все-таки успел достать его… Немного, всего лишь кончиком когтистого щупальца. Немного, но вполне достаточно.
Кровавая, удушающая жара ворвалась в гермошлем. Берг упал на колени и в последний раз поднял голову кверху, туда, где очень далеко, за сотнями тысяч световых миль, была его родная планета… Но в этом небе не было видно никаких планет. В небе были лишь рваные сиреневые облака и чужое солнце, мертво мерцающее с высоты. Квадратное солнце…
– Что с ним, доктор? – спросил полицейский.
Доктор на секунду задумался, подбирая слова.
– К сожалению, сейчас это уже не самый редкий случай, – наконец произнес он, поправляя сползающие с носа очки. – Паранойя. Помешательство на компьютерных играх. Парень уже не живет в этой реальности. Он гоняется за дронтами или как еще там зовут этих компьютерных монстров. Его мозг слишком далеко за квадратом монитора.
Полицейский резиново улыбнулся.
– Так не говорят, док, «за квадратом монитора»… Это стилистически неверно.
– Ну, тогда…
Доктор замялся.
– Как называется это заболевание?
Проклятые очки все ползли и ползли вниз по внезапно вспотевшему носу, и док уже устал поправлять их. Странный полисмен… И улыбка у него странная… Док еще раз бросил взгляд через забранное решеткой маленькое окошко камеры, где о мягкие стены обивки бился молодой парень с горящим от странного возбуждения безумным взглядом.
– Так как это называется? Что мне написать в протоколе?
Доктор почему-то сделал шаг назад.
– М-может быть, игромания?..
Полицейский расхохотался. Доктор сделал еще один шаг, трясущимися руками пытаясь поймать очки. Ему это не удалось, и круглые стекляшки упали вниз, со звоном разбившись о кафельный пол.
У полисмена не было зубов. Его тонкие губы извивались по краям черного провала под носом на том месте, где у людей должен быть рот. Но эта сплошная дырка без намека на язык, нёбо, гланды, то есть без всего того, что полагается иметь человеку во рту, не могла быть ртом, как не была человеческим лицом постепенно сминающаяся и сползающая книзу со лба резиновая маска.
– Вторая ошибка, док! Вам следовало подумать, прежде чем выбрать нужный ответ!
Доктор повернулся и побежал вдоль длинного коридора, скользя подошвами лаковых ботинок по гладкому полу.
– Третья ошибка! – взвизгнул голос сзади него. – Третья ошибка!
Выстрел прозвучал как-то странно – буднично и привычно. Док не почувствовал боли. Что-то мягко, но тяжело ткнулось ему между лопаток, и он упал, ударившись лицом о кафель. Кафель был холодным и мокрым от его крови. Это было неприятно, и доктор перекатился на спину. И тут ему стало больно. Так больно, что он стиснул зубы и закрыл глаза, чтобы не видеть слишком яркого света, льющегося сверху сквозь квадратное окно в потолке коридора. На секунду ему показалось, что все это происходит не с ним, что мир вокруг него какой-то ненастоящий. Ведь разве может быть реальным громадное, испуганное человеческое лицо в сверкающем окне потолка и резиновая, неестественная и страшная гримаса на физиономии защитника правопорядка?
…Дик оттолкнул от себя клавиатуру и ударил по кнопке «POWER» на передней панели компьютера. Дьявольщина! Эта последняя 3D-экиш с видом а-ля Лара Крофт, плавно переходящая в ролевую игру с кошмарным сюжетом, сведет с ума кого угодно! И в чью ненормальную голову мог прийти такой бред? А эти последние взгляды умирающих, слишком уж реально умирающих героев оттуда, из глубины экрана монитора! Эти взгляды снились Дику каждую ночь в течение уже целой недели. Целой недели, в течение которой он пытался пройти это порождение больного воображения. Но игра все время менялась. Менялись роли, пейзажи, сюжеты, менялись герои, порой бросая на Дика оттуда, с другой стороны монитора, мимолетные взгляды. Когда вопросительные, когда недоуменные, а когда – полные смертельной боли…
Все, хватит!
Дик снова включил машину для того, чтобы вытащить диск с записью жуткой игры и сломать его ко всем чертям.
Монитор мигнул чернотой, в которой на секунду отразился интерьер комнаты Дика. Шкаф, забитый дисками, дискетами, проводами и другим компьютерным барахлом, кровать со смятым одеялом, старый телевизор и – за спиной Дика – большой, мерцающий отраженным от монитора светом квадрат, в котором смутно плавало лицо молодой девушки с горящими от странного возбуждения глазами, увлеченно нажимающей на кнопки клавиатуры.
Дик закричал и резко развернулся на вращающемся кресле, сдирая кожу с колена острым углом полуоткрытого ящика стола.
Сзади стояло зеркало. Большое квадратное бабушкино зеркало, которое Дик помнил с детства. И конечно, в зеркале не было никого, кроме самого Дика, судорожно вцепившегося в подлокотники кресла. Кроме Дика и сверкающего монитора его компьютера с логотипом фирмы, изображающим распахнутое окно.