— Помолчи, — поморщился Василий.
Лидия подумала, что слишком уж часто молодожен употребляет это «помолчи», разговаривая со своей половиной. К нему подошел адвокат, и Бестужева напрягла слух.
— Лакомый кусок, повезло тебе, — услышала она. — Старик — маразматик. Наполовину глухой и слепой. Таких надо кидать. И эту… — тут адвокат понизил голос.
Она усмехнулась. А как же обещанные щедрые комиссионные? Нет у людей ни стыда, ни совести.
— Значит, так, — сказал, подойдя к ней Василий. — Сделку оформим сами, без посредников.
— Как это сами? — притворно удивилась Лидия Павловна. — Эту квартиру продает мое агентство!
— Я без Лидуши никак, — очнулся старик. — Все оформление через нее. Она меня не обманет. Я ей верю, как себе.
Клиент поморщился. Комиссионные придется отстегнуть. Процедил:
— Надо все как следует проверить. Все документы.
— Проверяйте, — пожала плечами Бестужева. Она прекрасно знала, что документы в порядке. Это была первая часть Марлезонского балета, здесь все проходило без проблем. Теперь выход провинциального адвоката, которому надо отрабатывать гонорар.
— Поставьте в известность ваших сотрудников, что квартира под авансом, — сунулся тот.
— А деньги?
— А если документы не в порядке? Кстати, мы еще не обсудили цену.
— Я готова.
— При чем здесь вы? Цену мы будем обсуждать с продавцом, — адвокат кивнул на съежившегося старика.
— Но…
— Вы ведь посредник, так?
— Да.
— Вот и не лезьте.
— Но мои комиссионные напрямую зависят от суммы сделки!
— Игорь, замажь ее, — велел клиент.
— Давайте с вами договоримся, уважаемая, — адвокат цепко взял ее за локоток.
Они вели себя бесцеремонно, и Лидия Павловна ничуть не пожалела о своем выборе. Сейчас ей будут предлагать деньги за то, чтобы она не мешала покупателю сбивать цену. Обмануть несчастного старика. Глупцы сами лезут в расставленную ловушку.
«Ну, давай же», — мысленно подбодряла она адвоката, делая при этом оскорбленное лицо.
— Нет, что вы! Я не могу! Эта квартира стоит гораздо дороже!
— Да на что ему деньги? Он не сегодня-завтра помрет. Давай так: три штуки лично тебе. И ты молчишь.
— Что вы со мной делаете!
— Молчишь и ни во что не лезешь. Договор, так и быть, оформим у твоего нотариуса. У тебя ведь есть нотариус?
— Да, конечно. Договор типовой, я вам его пришлю, — она замерла. Вот это и есть ключевые слова. Неужели согласится?
— Ну, пришли. Я его потом почитаю. Меня больше интересует, кто еще может претендовать на эту квартиру? Внебрачные дети, какие-нибудь родственники.
— Здесь никто никогда не был прописан кроме хозяина, ни до приватизации, ни после. А сразу после подписания договора Федор Самсонович переедет на дачу.
— Да хоть на Луну.
— Ну что, вы закончили? — подошел к ним Василий.
— Да, Вася, все в порядке, — кивнул адвокат.
— Тогда езжайте, а мы с папашей побазарим.
Лидии Павловне стало тревожно за старика. Клиент не подарок. Замашки у него бандитские. Но в прихожей она почувствовала, как Федор Самсонович легонько сжал ее руку: все в порядке, Лидуша. И она ушла. Адвокат провожал ее до такси. Фамильярно спросил:
— А другой такой квартирки у тебя нет? Говорят, у тебя человечек в Пенсионном фонде на зарплате.
«Все, что можно было разграбить, давно уже разграбили до вас, — мысленно усмехнулась Бестужева. — Все эти “золотые адреса” выгребли подчистую, еще когда я сама была маклером, а не хозяйкой агентства. Всю группу риска. И только вы, с вашей провинциальной бандитской дремучестью, можете еще верить в такое чудо, как одинокий старик с двушкой на Кутузовском».
Две недели ушло на проверку чистоты сделки. Наконец настал момент подписания договора. Адвокат клиента не нашел в нем подвоха. Согласно договору, деньги продавцу передавались в полном объеме в момент заключения сделки. Это и был тот подводный камень, о который должен был разбиться предприимчивый Василий. Который сбил цену до шестидесяти тысяч долларов. Это был второй подводный камень. Про третий Лидия Павловна думала с особым удовольствием. У нее все получилось.
Федор Самсонович подписал бумаги, получил наличными шестьдесят тысяч условных единиц, о чем и написал расписку под диктовку Василия. Это была вторая часть Марлезонского балета.
Третья должна была начаться на днях, когда покупатели затеют ремонт. А сегодня Бестужева хотела напиться. Ей понадобятся силы, потому что третья часть самая сложная. Лидии Павловне предстоит изображать жертву. А это непросто, потому что Бестужева-то как раз и есть главный бенефициар, тут-то и понадобится актерский талант, которым она блистала в юности в родных Грачах.
И только сидя в ресторане за бутылкой охлажденного «Шабли» и искусно разделывая канадского лобстера, которого с полчаса назад специально для Лидии Павловны Бестужевой выловили из аквариума, она вдруг вспомнила о племяннице.
«Господи! Уже две недели прошло! Она там хоть жива? Голодная, небось, несчастная. А я тут лобстера употребляю. А может, она уже убралась обратно в свои Грачи?» — и Лидия Павловна достала из сумочки сотовый. Домашний телефон в квартире, которую снимала племянница, не отвечал…
…Сашенька и в самом деле была несчастная, но не голодная. Повариха Катя каждый день кормила Сашеньку сытным обедом, а после окончания рабочего дня всегда предлагала попить кофейку с бутербродами. Потому и не отвечал Сашенькин домашний телефон. С работы она теперь приезжала дай бог часов в десять. И тут же засыпала без задних ног от усталости.
Эти две недели дались ей нелегко. Она плакала каждый день и каждый день хотела позвонить маме, чтобы попроситься обратно домой. И если бы не тетка Марья, Сашенька и в самом деле уже была бы сейчас в Грачах. Но вспомнив теткины наставления, стискивала зубы и терпела.
Ее посадили на верхний этаж, на телефон, разводить звонки.
— К клиентам выйти ты еще не готова, — сказал хозяин.
Сашенька обрадовалась и радовалась до тех пор, пока ее не просветила Стелла.
— Ты ведь не москвичка? — прищурившись, спросила она.
— Нет. А что?
— Квартиру снимаешь? — Сашенька кивнула. — Несладко тебе придется. Ты сейчас на окладе, ну, прибавят еще сотню-другую после испытательного срока. Как жить-то будешь? На кефире и хлебе?
Четыреста долларов в месяц были для Сашеньки огромными деньгами, пока она не вспомнила, что двести пятьдесят надо будет платить за квартиру. Но и сто пятьдесят — это богатство! Но потом она вспомнила, что единственный костюм купила ей тетка, а туфли уже поношенные, на них все косятся. Ничего пока не говорят, но Сашенька чувствует: так здесь не принято. Она теперь постоянно на людях, и поношенная обувь, равно как и одежда, недопустимы. Есть определенный дресс-код, и Стелла на это уже намекала. Сама она была модницей, и Сашенька перед ней робела.
— До тебя секретари по очереди наверху дежурили. Для нас это было наказание.
— Почему? — искренне удивилась она.
— У меня тоже четыреста плюс проценты с продаж. Менеджеры по работе с клиентами живут с продаж, запомни. Лучше всего, конечно, оптовикам, но чтобы туда перевестись, нужно набить клиентуру и нравиться хозяину. Он по любому мужчина и хочет видеть приятные женские лица. Ножки, попки. Одевайся женственней, а то костюм на тебе слишком уж строгий. Вот увидишь: я переведусь, — и Стелла кокетливо одернула замшевую мини-юбку. — А тебе надо хотя бы проситься вниз, не то ноги протянешь. Учи матчасть, Адуева, — и Стелла упорхнула на кухню. Они с поварихой Катей были большие подружки.
Сашенька задумалась: а что такое проценты с продаж? Возможно, ее до сих пор еще не уволили именно оттого, что она не претендует ни на что, кроме оклада. Вон, менеджеры постоянно собачатся.
— Это мой клиент! Ты почему у него заказ приняла?!
— А потому что тебя на работе не было!
— Ну, вот он я. Отдавай клиента назад.
— Ага! Я уже талоны на сборку отнесла! Там ясно написано: менеджер Пашонкина.
— А мою фамилию не могла в талоны вбить?
— С какой стати? Я ведь работала!
— Да я с ним до этого год работал!
И так каждый день. Сашеньку поили чаем с подаренными оптовиками за скорость выполнения заказа конфетами и вкрадчиво просили:
— Ты новеньких переводи на меня. Особенно, если заказ крупный. Поняла?
Кроме сладостей и великодушного прощения чуть ли не ежеминутных ошибок, сама Сашенька с этих заказов ничего не имела, и повариха Катя однажды не выдержала и с жалостью сказала:
— Нельзя же быть такой наивной. Что ты ластишься ко всем? Ты сколько мужика вчера уговаривала, что у нас самая лучшая фирма в Москве и больше никуда обращаться не надо? У тебя голос добрый и честный, люди тебе верят. Ты кому нового клиента перевела?
— Анне.
— И сколько он заказал?
— Сто компьютеров.
— Сколько?!
— Сто. У них безнал. Они бюджетники.
— Ты хотя бы знаешь, сколько благодаря тебе Анька получит за этот месяц?
— Сколько?
— Даже если это стандарты, три штуки баксов.
— Сколько?!
— А ты думала? А ты ей еще и кофе носишь по первому требованию. За чипсами бегаешь, за орешками. Она тебе даже не подруга. Хотя бы в ресторан отвела за такой заказ.
— Я ничего не знала, — упавшим голосом сказала Сашенька.
Анна над ней хотя бы не смеялась. Потому что остальные просто издевались. Когда Стелла просила Сашеньку с утра подежурить в торговом зале, принять факс и ответить на звонки, непременно что-нибудь случалось. Несчастная Сашенька дрожащей рукой включала компьютер, ей казалось, что здесь, в святая святых, все они заколдованные. Когда, наконец, появлялась вечно опаздывающая Стелла, Сашенька жаловалась:
— У меня экран почему-то синий. Здесь рамка и какие-то буквы.
— А, это «БИОС», — на бегу бросала Стелла.
— И что мне делать?
— Выйди из него.
Сашенька, зажмурившись, тыкала пальцем в клавиатуру и никогда не угадывала. С компьютером сразу начинало твориться что-то ужасное. На Сашенькин крик прилетала Стелла и начинала орать: