— Я?! — тетка посмотрела на нее с огромным удивлением. — Нет, милая моя племянница. Я делаю это для себя. Пытаюсь обмануть судьбу. Доказать, что справедливости нет, хотя на самом деле она есть. Иначе ты бы здесь не появилась.
Сашенька ничего не понимала, к тому же она выпила, и у нее сладко кружилась голова. Все неприятности были забыты, люди казались такими чудесными, добрыми, и впереди ее ждал бал, как Золушку из сказки. Бал и принц. У нее все будет хорошо, просто замечательно!
Лидия Павловна смотрела в будущее далеко не с таким оптимизмом. Да, она знала, что все у нее будет хорошо, быть может, даже и замечательно, да только к этому надо приложить определенные усилия. Сколачивать капитал, подтягивать связи, возможно даже, использовать и племянницу, когда время придет. Сейчас от нее проку нет, только все испортит. А вот пообтешется в столице, да разок обожжется…
Бестужева расплатилась и повела племянницу к выходу.
— Если тебя у метро высадить, до дома-то доедешь? — спросила она Сашеньку.
— Конечно, доеду, Лика!
— Не заблудишься?
— Да я все здесь уже знаю!
— Ладно: все! — рассмеялась Бестужева.
Сашеньку она высадила у железнодорожного вокзала. Через час будет дома.
— Я тебе позвоню, — сказала она на прощание и назвала таксисту свой домашний адрес…
… Судья была великолепна.
— Какие документы вы можете предъявить в доказательство совершенной вами сделки? — строго спросила она у Василия.
— Так вот же: расписка!
— Это не документ, — презрительно сказала судья. — Может, вы ее у себя в гараже на коленке написали? Кассовый чек есть у вас? Приходно-расходные ордера, хотя бы копии? Вообще какие-нибудь банковские документы? Номер счета, с которого вы переводили деньги, готовы назвать, истец? Справка о валютной операции, которую вы могли провести только через банк, где? — Она демонстративно перелистала лежащие в папке бумаги. — Хоть что-нибудь за подписью и печатью юридического лица либо заверенное нотариусом, у вас есть?
— Да я наличкой заплатил! У нас все так делают!
— Я не знаю, как там у вас, а у нас в Москве, — подчеркнула судья, — нужны банковские документы, а не липовые расписки.
— Да она никакая не липовая!
— Вы утверждаете, что передали ответчику шестьдесят тысяч долларов наличными?
— Да!
— Но вы должны понимать, что такая квартира стоит гораздо дороже. Есть документ от оценщика. Вот это, гражданин, действительно документ. А вы утверждаете, что за шестьдесят тысяч долларов купили прекрасную двухкомнатную квартиру на Кутузовском! — Лидии Павловне хотелось смеяться. На суде все вещи имеют реальную цену, а не липовую. О чем клиенты забывают.
Василий потерянно молчал. Его адвокат нервно вытирал пот со лба. Что на это сказать?
— Но я ее купил, — сказал наконец истец. — Да, дешево, но ведь старик не возражал!
— Значит, вы изначально задумали обмануть ветерана войны? — строго спросила судья. — Беззащитного одинокого больного старика?
— Но ведь он же подписал договор купли-продажи!
— Вот справка из военного госпиталя, куда ответчик угодил после того, как вы попытались взломать дверь в его квартиру. Здесь написано, что в крови у ответчика обнаружены наркотические вещества. Следовательно, он подписывал документы, будучи в невменяемом состоянии, — торжественно заявила судья. — Это вы накачали несчастного старика наркотиками, чтобы заполучить его квартиру, истец?
— Кто? Я?! — Такого поворота Василий явно не ожидал. Его адвокат аж привстал. Ну и дела! За такое и самому можно за решетку угодить! Эта справка и была для Бестужевой «коронкой». Они с Федром Самсоновичем проделывали такое не впервые. В военном госпитале старика хорошо знали и охотно шли ему навстречу.
— Ведь это вы в данном случае выгодно приобретатель, истец. Как вам не стыдно, — не удержалась судья.
— Да меня кинули на шестьдесят штук!
— Истец! — Судья гневно стукнула молотком. — Вы в суде, а не на бандитской сходке! А наш суд всегда на стороне обиженных и слабых. Если мы не защитим несчастных стариков, то кто их тогда защитит? — Она поверх очков сурово обвела взглядом зал. Все согласно закивали, а кто-то даже выкрикнул:
— Правильно! Ветеранов нельзя обманывать! Они за нас кровь проливали!
Решение суда ни у кого не вызывало сомнения. Какой-то ушлый журналист тут же подскочил к Федору Самсоновичу взять интервью. Лидия Павловна приветствовала прессу на таких процессах. Пусть еще разок расскажут народу о безжалостных мошенниках и настоящих бандитах, которые используют в своих целях несчастных людей из группы риска.
— Ах ты, сука! — Василий смотрел на нее с ненавистью, хотя руки распускать боялся. Он уже понял, кто у Бестужевой крыша. Столичные менты. С ними лучше не связываться.
— Кто же виноват в том, что вы не патриот? — насмешливо сказала Лидия Павловна. — Что вам до какой-то там Великой Отечественной войны и ее героев? Вы даже не в курсе, что таковые есть. Что ж, огребайте.
— Ты…
— Хотите получить срок? Вы мне угрожаете. Вокруг полно свидетелей, — она кивнула через плечо на выходящую из зала суда публику. — Я думаю, у вас найдутся грехи, которые этот срок значительно увеличат. Так сказать, по совокупности. Подадите апелляцию — мы вчиним встречный иск о намеренном вреде здоровью. Помните справку из госпиталя? Радуйтесь, что легко отделались. В вашем случае проще и лучше всего убраться обратно в свое Перепердыево. Всего хорошего. Ишь! На Кутузовском он жить захотел! Да по тебе давно тюрьма плачет! — не удержалась Бестужева. — Собирай свои манатки, девку в охапку и проваливай.
И Василий, скрипнув зубами, отступил.
…Федора Самсоновича она повезла в действительно шикарный ресторан. Старика словно подменили. В отличном костюме, бодрячком, в начищенных до блеска ботинках и даже при галстуке. Глаза по-прежнему слепые в белесых стеклах очков, а вот лысина задорно блестит.
— Зачем вам столько денег, Федор Самсонович? — расшалилась Бестужева. Старичок тоже налегал на армянский коньячок, который предпочитал всем прочим.
— Я, Лидуша, старый человек. Мне сиделки-няньки скоро понадобятся. А может, и женюсь на старости лет. Забота мне нужна и ласка. А сейчас, Лидуша, все за деньги. Люди стали циничные и безжалостные, а я еще пожить хочу. Пока там государство о тебе вспомнит к очередной круглой дате и начнет заботиться — ноги протянешь. До Бога высоко, до царя далеко. Я уж сам как-нибудь о себе позабочусь.
— Да, рассчитывать приходится только на себя, — согласилась она.
Себе Лидия Павловна взяла двадцать тысяч, столько же Федор Самсонович. Остальные разошлись на взятки. Бестужева прекрасно понимала, что по московским меркам это мелочевка. Чтобы ворочать большими деньгами, нужны большие связи. Размах нужен.
Она пила сегодня за будущее. За наступившие нулевые, которые, согласно прогнозу, будут к предприимчивым людям особенно щедры. И главное тут не растеряться, а быть в гуще событий.
Хапай! Обогащайся! Бери от жизни все!
Потому что она, жизнь, проходит очень уж быстро.
Прошло больше двух лет. Кто бы узнал сейчас Сашеньку Адуеву в этой деловой щеголеватой москвичке? Старший менеджер по работе с клиентами Александра Адуева всегда была на людях, поэтому одежде своей уделяла особое внимание. Обязательно маникюр, модная стрижка, мелирование и желательно укладка. Солярий, чтобы вид был свежий, несмотря на ночные бдения. В гардеробе три деловых костюма, топы и блузки, джинсы, которые надо менять раз в три месяца согласно моде, темно-синее вечернее платье под цвет глаз и маленькое черное платьице для походов по ресторанам. И к каждому костюму и платью — обувь.
Но главное — это выражение лица. Снисходительно-равнодушное, порой отрешенное, мол, я вся в себе, у меня важные дела, и вы не можете рассказать мне ничего нового ни обо мне, ни об этом городе. К ней давно уже перестали подходить цыганки и попрошайки, а также лохотронщики, которые караулили гостей столицы на вокзалах и в модных для прогулок местах. В Саше сразу же признавали москвичку, да не просто москвичку, а человека, который работает с людьми и научился делать деньги на их слабостях. Ведь желание иметь модный гаджет — это слабость. Можно под это дело продать кучу ненужных вещей со склада и закрыть досрочно месячный план. Главное — это план и премия за его перевыполнение. Потому что премия — это и есть новые туфли, маленькое черное платьице, мелирование, солярий и маникюр раз в неделю.
Да, Саша по-прежнему жила в съемной однушке, в пригороде, но какое это имеет значение, если ты приезжаешь домой только переночевать? И то не раньше десяти часов вечера. Даже телевизор некогда смотреть. Вон он, весь пылью покрылся.
В выходные дома сидеть тоже некогда. Москва — город для молодых и энергичных. Либо с друзьями в бар, в парк на шашлыки, когда наступает сезон для пикников, либо на выставку или на концерт, на модную премьеру в театр. Плюс курсы английского, который за эти два года Саша хорошо подтянула. Ее переводы стали нравиться в издательстве, куда порекомендовала Александру Адуеву тетка. У той, похоже, везде были связи. Саша теперь переводила кое-что для гламурных журналов, небольшие заметки и подписи к фотографиям. Это приносило какие-никакие деньги, да к тому же она научилась разбираться в моде. Брендовые вещи стоили дорого, а с некоторых пор Саша перешла на них. После нового назначения.
Лидия Павловна удивлялась племяннице. Кто бы мог подумать, что Александра зацепится за Москву? А племянница еще и в гору пошла! И как быстро! «Нет, я хуже начинала, — с грустью думала Лидия Павловна, вспоминая свою молодость. — Гораздо хуже».
Каких-то два года, и девицу уже не узнать! А была-то, а? Мямля, размазня, «нет» говорить не умела. Но, как ни странно, это Саше и помогло. Она была безотказной, ответственной, работящей и мало-помалу начальство стало ее ценить. Полтора года Саша работала каждую субботу, не пропуская ни одной, а потом перспективную девушку сделали старшей в торговом зале. Нет, она не поднялась наверх, в оптовый отдел, но стала начальницей над всеми нижними. Над розницей.