Сашенька едва доставала красавцу до плеча и боялась снова поднять глаза, чтобы не приклеиться взглядом к этому гениальному лицу и не онеметь окончательно. Лидия Павловна понимающе улыбнулась.
— Красивый у вас сын, Мария Михайловна, — сказала она клиентке, когда за молодыми людьми закрылась дверь. — К такому бриллианту еще бы и оправу достойную. Я имею в виду модную одежду и хорошую машину.
— Увы! Если вы нам не поможете, Лидия Павловна, дорогая, Никите придется уехать обратно в провинцию, а там его не ждет ничего хорошего. У нас маленький бизнес, совсем крохотный, в городишке на самой окраине Московской области. И никаких перспектив, — заискивающе сказала просительница.
Любецкая приехала в Москву открывать наследство. Умерла ее бездетная тетка, оставив шикарную квартиру в столице, да еще и дачу в престижном месте, на Новой Риге. Но проблема заключалась в том, что родственница Любецкой много лет прожила в гражданском браке, и ее гражданский муж теперь тоже претендовал на наследство. Лидию Павловну Любецкой порекомендовали ее хорошие знакомые как человека, который умеет решать любые проблемы с недвижимостью. Разумеется, не бескорыстно.
Никиту Мария Михайловна взяла с собой не случайно. Парень был видный, женщины всех возрастов от него просто с ума сходили. Сначала она хотела, чтобы сын обольстил Бестужеву, но быстро поняла, что это крепкий орешек. Не по зубам. И тут подвернулась племянница. Любецкая подумала, что сможет влиять на Лидию Павловну через Сашу. План был не хитрый, но, как ни странно, сработал.
Саша влюбилась мгновенно, с первого взгляда. Они с Никитой сидели в кафе, и в вазочке, стоящей перед онемевшей от избытка нахлынувшего восторга Сашей, таяло клубничное мороженое. Точно также таяло в груди ее сердце, растекаясь по жилам сладким розовым сиропом. Пока этот клубничный сироп не застыл и в ее глазах.
— Вы первая москвичка, с которой я познакомился, — говорил ей Никита. — Не откажетесь показать столицу? Я жалкий провинциал, в метро сегодня прямо растерялся. Мне нужен гид. А о таком симпатичном можно только мечтать.
Он говорил банальности, но поскольку их говорил такой красавец, то и банальности носили поэтический оттенок. К тому же говорил он гладко, ровно, а главное, знал, что говорить. В Никите подкупала искренность. Он не набивал себе цену, не стремился быть лучше, чем он есть, поскольку и так был хорош. Кто бы устоял? И опытные женщины теряли голову, что уж говорить о Саше?
Никита и в самом деле радовался своей удаче. Второй день в Москве, и вот уже рядом сидит красивая модная девушка, да еще с большими связями. Саша ему понравилась, не надо даже было делать над собой усилие, чтобы продолжить знакомство. Именно о такой девушке Никита всегда и мечтал. О перспективной хорошенькой москвичке. И он с энтузиазмом принялся за дело.
На следующий день они с Сашей гуляли по Воробьевым горам. Пришла весна, звенела капель, воробьи чирикали так, будто обезумели. На них сыто смотрели пьяные от мартовского солнца коты. Москва прихорашивалась, словно очнувшаяся после долгой зимней спячки записная кокетка. Пришла пора обнажить запретное, скинуть снежный тулуп и сверкнуть стройными ножками новенькой брусчатки. Явить миру освободившиеся от ресниц ледяных сосулек карнизы по-молодому засиявших окон и стряхнуть седину инея с бесчисленных крыш высокой прически. Да еще прибавить росту, то бишь этажей, раз в моде нынче модели. Замороженный на долгие годы проект Москва-Сити был вынут из-под сукна. В Москву рекой потекли деньги, и она лихорадочно стала следить за модой. А чем я-то хуже Манхеттена? Ведь я же красотка! Подумаешь, восьмую сотню годков разменяла!
Саша жмурилась на яркое солнце и млела. Рядом шел потрясающий парень! Работа мигом была забыта. Пока о ней не напомнил Никита:
— Ты ведь работаешь? Или у тети живешь?
— Я? Да. Конечно. То есть, я работаю и живу одна, — в его присутствии Саша невероятно глупела.
— А где ты работаешь?
— Старшим менеджером в компьютерной фирме, — сказала она рассеянно. Все это было теперь так далеко. Фирма, компьютеры, прайс… Даже должность директора магазина, которую Саше пообещали, фантастически обесценилась по сравнению с тем, что обещали ей глаза Никиты. Любовь, бескрайнюю и бесконечную, счастье до горизонта, которого нельзя достичь и осязать, следовательно, и конца края этому райскому блаженству не предвидится.
— Ого! Да ты у нас такая умница! В компьютерной фирме работаешь! — с уважением сказал Никита. — И тетка у тебя заметная. У нее в агентстве такой шикарный ремонт! Интересно, а как у нее в квартире? Она, кстати, сама-то где живет?
— В «сталинке» на Соколе, — также рассеянно ответила Саша.
— Ого! — повторил Никита. И принялся расспрашивать ее о тетке.
Саше бы насторожиться. Парень очень уж жадно интересовался подробностями жизни богатых москвичей. Ловил каждое слово, задавал наводящие вопросы, если Саша вдруг замолкала. Но она от счастья была глуха и слепа.
Весна прошла для нее как в тумане. В розовых мечтах и таких же розовых снах.
— Что-то ты совсем у меня не появляешься, — сказала как-то тетка, внимательно рассматривая Сашино похудевшее лицо. После работы она неслась теперь на свидание к Никите, стараясь поскорее покончить с делами. Стала просить своих сотрудников прикрыть ее опоздания, как некогда Стелла.
На фирме понимающе переглядывались: Адуева влюбилась. Никита не преминул появиться и здесь, чтобы оценить Сашины перспективы.
— Кто бы мог подумать, что у тебя такой парень? — завистливо сказала Стелла. И, не удержавшись, съязвила: — Впрочем, это ненадолго. Мальчики модельной внешности не живут с девушками, чье будущее туманно.
— Почему это мое будущее туманно? — обиделась Саша.
— Ты ведь не москвичка. Хотя… У тебя ведь есть богатая бездетная тетка.
И опять Саша не услышала намек. Она летала как на крыльях, и единственная мелодия, которая звучала у нее в ушах, была мелодия поющего от счастья сердца.
— Лика, а как дела у Любецких? — спросила Саша. Она, собственно, за этим и приехала. Никита крайне деликатно попросил ее помочь.
— Плохи дела. Будет суд, хотя я предлагала договориться полюбовно. Но у другой стороны сильные аргументы. Они двадцать лет прожили в гражданском браке, следовательно, вели совместное хозяйство. Единственный вариант — это доказать, что квартира была приобретена теткой Марии Михайловны еще до того, как та съехалась со своим мужем. Слава богу, они не зарегистрировали отношения. Не успели. Смерть женщины была внезапной. Нам нужны свидетели событий двадцатилетней давности. С одной стороны, это хорошо: можно подтасовать факты. А с другой — плохо. Где их теперь найдешь, этих свидетелей?
— А на самом деле в гражданском браке была приобретена эта квартира или нет? — спросила Саша. — Кто прав-то?
— Тебе-то что?
— Меня Никита просил узнать.
— Ах, Никита тебя просил! — понимающе усмехнулась тетка. — Ох, Сашка, не нравится мне твой Никита.
— Да ты что, Лика! Как он может не нравиться?!
— Да, парень очень уж смазливый. Думаю, он настолько же и предприимчивый. Ты пойми: это наследство — единственная зацепка Любецких за Москву. У Никиты пока ничего нет и перспективы незавидные. А надо ему много. У него глаза горят, как у ребенка в магазине дорогих игрушек, когда Никита смотрит на проносящиеся мимо иномарки, на окна дорогих ресторанов, на манекены в витринах модных бутиков. Ты никогда не замечала? — Саша замотала головой. — Любецкие пока поселились на даче, на Новой Риге. И будут там ждать вердикта гражданского суда.
— Лика, я тебя прошу: помоги им!
— Да как помочь-то?
— У тебя же связи.
— Дурочка, ты не понимаешь, во что вляпалась. Тебя же используют. Эта Любецкая постоянно мне теперь названивает. Знаешь, как она вас с Никитой называет?
— Как?
— Наши дети. «Ах, Лидия Павловна, наши дети пошли сегодня в кино», — передразнила она. — Далеко у вас, кстати, зашло?
— Я не понимаю, о чем ты?
— Ты с ним спишь?
— Лика!
— Понятно: пока не спишь. Надо отдать парню должное, он терпелив. События не форсирует, ждет, когда ты сама созреешь. Я бы посоветовала тебе порвать с ним, пока не поздно, да ты ведь не послушаешь.
— Порвать с Никитой?! Да почему?! Мы любим друг друга!
— Ты любишь, вижу. А вот он… Он тебе жениться обещал?
— Мы об этом еще не говорили.
— А о том, что любит тебя, он говорил?
— Говорил… Не напрямую, но…
— Свои намерения можно обозначить всего тремя словами: я тебя люблю. Других не требуется. Порядочный мужчина именно так и обязан сказать, если он имеет серьезные намерения по отношению к женщине. Все остальное — это обман.
— Но мы друг друга еще так мало знаем…
— А теперь я слышу голос Марии Михайловны. «Не спеши, сынок, вы еще так мало знаете друг друга». Понятно, кто там первая скрипка. Парень красив, но, похоже, не слишком умен. Я справлялась: у него нет высшего образования. Какой-то заштатный колледж. Никите Любецкому двадцать три, как и тебе. Год отслужил в армии, хотел остаться на сверхсрочную, но передумал. Два года якобы помогал матери вести ее микроскопический бизнес, им еле-еле на жизнь хватало, пока на голову не свалилось это наследство. И вот теперь Никита в Москве. На работу не устроился, хотя болтается здесь с марта. Это о чем-то говорит.
— Он ведь не знает, останется в Москве или нет. Жить-то им негде.
Лидия Павловна рассмеялась:
— Останется, не сомневайся. Я тебя, Сашка предупредила: он скоро тебя бросит. Побереги себя для будущего мужа. Ты понимаешь, о чем я.
Теткины слова были забыты, едва Саша очутилась на улице. Весна заканчивалась небывало роскошным, по-летнему теплым маем. Воздух пьянил, даже московский, таким он был теплым и пряным. Цветочные ароматы мешались с запахом свежескошенных столичных газонов, да еще с перчинкой мокрого асфальта, по которому прошлись поливальные машины…
На даче, где временно жили Любецкие, обильно расцвела сирень. Все выходные Саша теперь проводила там. Добираться было неудобно, и Никита уже не раз намекал: