— Чем я могу тебе помочь? — удивилась Саша. — От меня никакого толку.
— Ошибаешься. Ты молодая красивая женщина, а если тебя приодеть да обучить манерам, так очень красивая. И все это пропадает без толку. Ты ведь знаешь, что у меня есть «крыша». Так вот у этой «крыши», у самой, похоже, крышу снесло. Я всегда знала, что Юрка Тафаев бабник. Вообще-то, он Юсуф Ахметович, но предпочитает, чтобы его звали Юрием Алексеевичем. Он из обрусевших татар, и водку пьет, и пост не соблюдает. Но кровь горячая, татарская. Женщины этим пользуются, и денег на них Тафаев тратит немерено. Мне это надоело. К тому же он сейчас связался с жадной и глупой стервой, она его под монастырь подведет. Взятки брать тоже надо умеючи. Не хапать деньги-то, а прибирать к рукам. И не терять при этом головы. А тут что? Шуба не шуба, кольцо не кольцо. А его любовнице все мало… Да… У Тафаева ведь непростая история жизни, — Лидия Павловна, наконец, присела. — Хочешь послушать?
— Мне-то что, — равнодушно пожала плечами Саша.
— Не у одной тебя драма, — насмешливо сказала Бестужева. — Юрку женили на больших связях, деньгах и, разумеется, на татарке. И не успел он нажиться с молодой женой и детей от нее заиметь, как случилась трагедия. Они были на пикнике, у реки, и младший брат Назии, так звали Юрину жену, захотел на лодке покататься. Они поплыли втроем: Назия с братом и Тафаев. На середине реки лодка перевернулась, ни мальчик, ни Назия плавать почти не умели. На берегу все забегали, молодые мужики в воду попрыгали, но там ведь сильное течение. Назия закричала: «Спасай брата!» Ее отец тоже на берегу заходился в крике: «Тимур, мальчик мой!» В общем, Юра вытащил мальчишку, а жену не смог. Она к тому времени уже успела воды нахлебаться. Тесть Тафаеву благодарен за единственного сына, хотя с тех пор прошло уже лет десять. И Тафаев до сих пор вдовец. Отношения у них по-прежнему родственные, тесть Тафаева двигает по карьерной лестнице. У Юры большое будущее, надо только потерпеть, глупостей не наделать. А как тут не наделаешь, когда любовницы? Ему нужна женщина умная, терпеливая, не жадная и, разумеется, блондинка. Соображаешь, о чем я? Ему нравятся только блондинки.
— Ты предлагаешь мне стать любовницей какого-то Тафаева?!
— Да чего уж теперь-то беречь? И для кого?
— Нет. Никогда.
— В монастырь собралась? — насмешливо сказала Лидия Павловна. — Да ты хоть посмотри на него, на Тафаева-то. Мужик видный и не чета твоему Никите. Он мужик, понимаешь? Не то, что ни копейки у женщины не возьмет, сам осыплет с головы до ног мехами-бриллиантами, если понравишься, — вкрадчиво сказала Лидия Павловна. — К тому же красивый. Есть на что посмотреть.
— Я никогда никого не буду любить, — механически сказала Саша.
— Да кто говорит о любви? Не хочешь с ним жить — хотя бы оторви его от этой пиявки. Все мое дело под угрозой. Мне без Юры никак, у нас с ним многолетняя дружба. Его тесть генерал, важный человек. Благодаря этим связям мой бизнес процветает, у меня есть инсайдерская информация. Да я, наконец, в тюрьму не сяду, Юра прикроет. И убийцу, который на меня охотится, найдет.
— Найдет убийцу? — оживилась Саша. — А он что, в милиции работает, этот Тафаев?
— Да. В управлении МВД. Хорошая должность и отличные перспективы. Но надо ему помочь. Рядом с ним должна быть настоящая женщина, понимаешь? А не какая-нибудь дурочка, у которой в мыслях одни бутики да ночные клубы. Ну, хочешь, поспорим? Тебе ведь нравились мои серьги с рубинами?
— Тетя, какие серьги?
— Ты их похвалила и тебе они идут больше, чем мне. Вот уж не думала, что блондинкам идут рубины. А тебе идут. Ну, так что? Поспорим на серьги, что тебе Тафаева не завлечь?
— Я не знаю. Я этого не умею.
— Да тебе и делать ничего не надо будет. Он сам все сделает. Я же говорю: настоящий мужик. У нас на днях будет дружеская вечеринка по случаю Дня Милиции. Я с Аликом да Юра со своей девкой. Я заказала столик на пятерых. Платье я тебе куплю.
— Я никуда не пойду…
…Давно уже Саша не надевала вечернего платья. Тетка заставила примерить с десяток, прежде чем остановилась на этом. Саша протестовала:
— Ни за что не надену!
Она принципиально не носила красное, считая, что это не ее цвет. И слишком уж вызывающе. А у этого еще и спина была открыта почти до попы, и глубокий разрез аж до середины бедра. Развратное платье, до ужаса неприличное.
— А рубины-то к чему подойдут? К этому платью, — настаивала тетка. Она сама отвела Сашу к стилисту, дала указания насчет прически и все-таки нацепила на племянницу рубиновые серьги: — Понравишься Тафаеву — будут твои, — пообещала Лидия Павловна.
«Словно куклу наряжают перед тем, как выставить в витрину магазина», — с неприязнью думала Саша, глядя в зеркало, как парикмахер укладывает ее волосы. «А покупатель уже ждет. У него, правда, есть другая кукла, но ведь хозяин — барин. Что ему стоит поменять одну игрушку на другую?»
На улице уже ждала машина. Не пешком же идти домой с такой прической и при вечернем макияже? Саша все вытерпела молча. Наступил вечер, о котором она думала с досадой. Какой-то Тафаев. Теткин покровитель, наверняка старик. Как бы от него отделаться?
С оголенной спиной она чувствовала себя крайне неуютно, к тому же в холле шикарного ресторана, куда они приехали на теткиной машине с личным шофером, сильно дуло. Саша сбросила норковую шубку, которую тоже одолжила тетка, на руки гардеробщику и неуверенно подошла к большому зеркалу. Подумала: «Господи, кто это?!»
Молодая женщина в зеркале была красива. Нет, еще не той парадной красотой, которую холят и лелеют для глянца, но уже и не повседневной, для работы, для метро, для улиц. Взгляд уже не загнанный, как у рабочей лошади, но еще и не равнодушно-циничный, как у светской львицы. Лицо и плечи без загара, губы и грудь без силикона, волосы без нарощенных прядей, но все равно хороши. Саша с удивлением рассматривала себя в зеркале, пока не почувствовала, что через плечо на ее отражение тоже кто-то смотрит. За спиной стоял смуглый брюнет, похожий на хлыст, и с таким же взглядом, который буквально хлестал Сашину оголенную спину. Удары были ощутимые, пару раз Саша вздрогнула, так ее обожгло. Мужчина не улыбался, ничего не говорил, просто смотрел.
— Идем, дорогой, — капризно протянул женский голосок, и его обладательница, очередная кукла Барби, увлекла брюнета в полутемный зал.
В дверях мужчина обернулся. Саша встретилась с ним глазами и замерла. Она почувствовала, как внутри тает лед. Мало того, тает, вода уже почти дошла до точки кипения. Сашу бросило в жар, брюнет понимающе улыбнулся, насмешливо и ободряюще кивнул и шагнул вслед за своей спутницей к подскочившему метрдотелю.
— Тафаев уже здесь, — сказала появившаяся из дамской комнаты Лидия Павловна. — Мне сказали, что он прошел за столик.
Саша уже поняла: это судьба. Если тот наглец, который так непринужденно раздевает женщин глазами, и есть Тафаев, то это все. Она, Саша, погибла. Такие не понимают слова «нет», оно для них просто не существует. Да и говорить его Саша так и не научилась. Она шла через полутемный зал, ловя на себе восхищенные мужские взгляды, женщина в развратном красном платье, и удивлялась себе. Как она позволила с собой это сделать? Упаковать и выставить на продажу?
Там, в дальнем темном углу, ее караулили те самые глаза, которые обжигали, как удары хлыста. В них было восхищение, потом удивление и откровенная радость, когда Саша с теткой остановились у столика, за которым сидел Тафаев со своей любовницей. Он тут же вскочил и, подойдя к Бестужевой, галантно поцеловал ее руку:
— Добрый вечер, Лика.
— Здравствуй, Юра. С праздником тебя. Я сочла уместным прихватить с собой племянницу. Она недавно рассталась с парнем, скучает, страдает, сидит целыми днями одна. Ей надо развеяться. Выпить и потанцевать. Познакомься: Александра.
— Тот, кто бросил такую женщину, должен гореть на костре, — Тафаев подошел к Сашиной руке. — Зато мне повезло. Что ж ты ее от меня прятала? — он укоризненно посмотрел на Лидию Павловну.
— Не было повода вас познакомить. Да и она была занята. Работала, бедная девочка.
— Работала?! Для такой красавицы есть единственная работа: делать мужчин счастливыми.
— Юра! — очнулась наконец Барби. — Мы уже закажем что-нибудь?
Тафаев посмотрел на нее как на пустое место. Появился Алик. Мужчины сдержанно поздоровались, и все расселись.
Саша сидела как на электрическом стуле. Тафаев то и дело бросал на нее жадные жгучие взгляды, и она вздрагивала, будто от ударов тока, и комкала в руках салфетку. Было и больно, и сладко, и стыдно, непонятно, чего больше. Сидящий рядом с ней Алик все больше мрачнел. Наконец, он не выдержал и отчаянно сказал жене:
— Лика, что ты делаешь? Он же ее сломает, как спичку.
— Ничего, я починю. Шину наложу.
— Он же зверь. Ладно, ей сердце разбили, так он ей и душу, и тело истерзает. Что от нее останется после всего этого?
— Ей полезно. Хватит рвать ромашки, пусть-ка испытает, какова она, настоящая страсть. Иначе Сашка так и не повзрослеет. Посмотри на нее: ей это уже нравится. А ну, пригласи танцевать его девицу. Этим двоим пора объясниться. Глянь, как искрит. Она уже не помнит, кто такой Никита. Разве я не права, Алик?
Тафаев не привык ждать, поэтому первым танцевать пошел он. Разумеется, с Сашей. Он очень умело вел, она же просто отдавалась его рукам. Танцевала Саша плохо, к тому же смущалась. А ему это, похоже, нравилось. И все больше заводило.
— Почему мы не встретились раньше? — прошептал он ей на ухо. — Где ты была? С кем? — Тафаев требовательно посмотрел ей в глаза.
— У меня был парень, — промямлила она. — А у тебя…
— Женщины, много женщин… И ни одной настоящей. Такой, как ты.
Он тоже говорил банальности, но поскольку говорил их хищник, то и банальности были опасными, похожими на расставленные капканы. Тафаев прекрасно знал, где их надо ставить и как заманить добычу. Его сила была в том, ч