— Но можно ведь все замять. У Тафаева огромные связи.
Ее больше забавляло внимание мужчины напротив, чем отчаяние бывшего босса. Ну, сядет он, и что? Саша целых два года делала план, чтобы этот человек жил безбедно и учил своих детей за границей. Отработала сполна.
— Полянкин с Беловой поженились, — сказал вдруг Аркадий. — У них дочка родилась. Меня позвали в крестные.
У нее в груди что-то шевельнулось. Какой-то липкий розовый комок. Сердце, что ли? Оказалось, что оно еще болтается на положенном месте, больше похожее на карамельку или на ту же вишенку из коктейля. У Миши Полянкина дочка… Добрый парень, умница.
— Хорошо, я поговорю с Юрой, — кивнула она. И Аркадий облегченно вздохнул.
Вечером Тафаев пришел с работы в хорошем настроении. Они с Саней не жили вместе, потому что положение Тафаева все еще было сложным. У бывшего тестя заневестилась самая младшая дочка, последыш, всеобщая любимица, и генерал не оставил надежды увидеть отцом своих внуков именно Тафаева. С тем и двигал его по службе. Юра вот уже год тянул со свадьбой. Невеста давно подросла, но Тафаев отговаривался тем, что ей еще отучиться надо и подготовиться к семейной жизни.
Он все никак не мог сделать выбор. Было понятно, что Саня может и не согласиться на роль любовницы при женатом мужчине, да и с тестем-генералом шутки плохи. Пока он смотрит на Юрины шалости сквозь пальцы, но вряд ли так будет продолжаться и после никаха. Юра еще помнил сцены ревности, которые ему закатывала Назия, и подозревал, что это семейное.
Можно было жениться на Сане, как-никак, она родня богатой влиятельной женщины, Лики Бестужевой. Но Саня не мусульманка и никогда не согласится поменять веру. Да и не татарка, следовательно, вся тафаевская родня объявит Сане войну, включая генерала. Это скандал.
Тафаев готов был рискнуть, потому что влюбился по-настоящему. Они с Саней еще не обсуждали это, но разговор явно назревал. Сегодня Тафаева вызывало высокое начальство, и там, в огромном кабинете с портретом Президента, ясно дали понять, что очередные звездочки не за горами.
— Когда женишься-то? — дружелюбно сказал напоследок генерал и вдруг похвалил Саню: — Твоя-то как по-английски шпарит! Мне супруга рассказывала. К ним в баре иностранцы подошли, так Саня их быстро разрулила. Умница.
Юрий Тафаев воспрянул духом. На одной чаше весов лежали родственные связи и вера, а на другой умная красивая жена, и тоже со связями. Пожалуй, он готов был рискнуть.
Ужин заказали в ресторане. Домработница накрыла на стол и бесшумно исчезла. Тафаева все побаивались, крут был мужик. Да к тому же татарин. Не иначе как ханских кровей, взглядом так и полосует. А не угодишь — так и посадит. Раньше бы на кол, а теперь в тюрьму.
Пока Тафаев собирался с мыслями, Саша вспомнила об Аркадии:
— Я сегодня обедала с бывшим боссом.
Тафаев удивленно поднял изогнутые луком брови. Мужчина? Кто таков? Любой мужчина, появившийся на Санином горизонте, вызывал жгучую Юрину ревность.
— Опять на работу собралась? — насмешливо спросил он. — Это мне упрек? Мало денег даю?
— Аркадий просил ему помочь. У него была компьютерная фирма, а теперь он банкрот. Мало того: уголовное дело завели.
Тафаев нахмурился. Он сразу понял, о чем идет речь.
— На Новый год поедем на Мальдивы. Хочу отдохнуть. Ты уже присмотрела отель? Поспеши, а то все расхватают.
— Юра, а ты не мог бы ему помочь? — Саша почувствовала, как в груди замерла в ожидании липкая карамелька, в которую превратилось ее сердце.
— Кто он тебе? — резко спросил Тафаев.
— Да, собственно, никто.
— Тогда почему ты за него просишь? — он в упор посмотрел на нее черными как сажа глазами. Ей стало не по себе.
— Просто по-дружески.
— Мужчина не может быть женщине другом. Кто он тебе?
— Он мне когда-то помог.
— Кто оплатил счет в ресторане?
— Он, конечно. Он ведь меня пригласил.
— Он позвал — и ты побежала. Мне ничего не сказала.
— Я не думала, что это для тебя важно.
— Он мужчина! Просто так никто никого не приглашает в ресторан! — теперь он жег ее своими глазами, руки сжались в кулаки. Саша испугалась:
— Мы говорили об общих знакомых. Всего лишь.
— Ты с ним спала?
— Я у него работала.
— Ты просишь за мужчину, на которого работала, и утверждаешь, что не спала с ним? — Тафаев расхохотался. — Ах ты дрянь!
Она занервничала. Сцены ревности случались и раньше, но никогда еще Тафаев так не свирепел. Сейчас он просто зубами заскрежетал.
— Ладно, оставим эту тему, — Саша жалко улыбнулась.
— Что, не прошло? Ты думала, я дурак? Буду содержать и твоих любовников?
— Юра, какие любовники? Я с ним не виделась несколько лет!
— Врешь, дрянь! — он вскочил.
Она и опомниться не успела, как Тафаев залепил ей пощечину. В ушах зазвенело, в глазах потемнело. А он схватил ее железными руками и начал трясти, словно бы она и в самом деле была тряпичной куклой:
— Ты не смеешь ни на кого смотреть! Не смеешь ни с кем разговаривать! Иначе я мигом прекращу твои поездки за границу! Или ты мне там изменяешь?!
— Ты же знаешь, что нет! Я хожу по музеям!
— Мне следить за тобой?!
Она не выдержала и разревелась. Было больно и страшно. Сила, которая раньше приводила ее в такой восторг, теперь ужаснула. Эти железные руки могут не только плавить ее тело, но и терзать. За эти три года и Тафаев прошел свой путь, меняя отношение к своей любовнице. Желанная добыча стала собственностью, красивая игрушка бытовым прибором, который включается простым нажатием кнопки: хочу секса.
Закончилась их ссора, как обычно, в постели. Но на этот раз для Саши звучал реквием. Ее словно хоронили заживо. Она не знала, как избавиться от этих рук и от этих губ, и Тафаев, словно чувствуя это, мучил ее намеренно. А он это умел. Наутро она вся была в синяках, не тронул он только лицо.
Пойти ей было не к кому, разве только к тетке. Но Саша поразмыслила и решила промолчать. Да и Тафаев понял, что погорячился, и принялся усиленно заглаживать свою вину. Осыпал ее подарками, раскошелился на дорогущий отель на все новогодние каникулы. Сказал:
— Ты мне жена. И мне невыносимо слышать, что ты оказываешь внимание кому-то еще. Просишь за мужчину. Женщина не может просить за мужчину. Ни он, ни она не вызывают при этом уважения. Она явно шлюха, а он уж точно не мужчина.
Спорить с ним было бессмысленно. К тому же он впервые заговорил о свадьбе. Тетка сказала:
— Тебе решать. Замуж за кого-то надо, да и детей надо. Тебе уже двадцать восемь. Еще годок-другой потяни и определяйся. Не бери пример с меня.
— Но ведь вы с Аликом счастливы!
— У меня не страсть, а расчет. А татарин твой ревнивый, как черт. Он тебе еще припомнит, что ты была не девственница, когда вы в первый раз в постель легли. Всех мужиков твоих припомнит.
— У меня никого не было, кроме Никиты!
— И как ты это докажешь? Ревность глуха и непоколебима, любые клятвы разбиваются об нее, как волны о каменный утес. Тафаев был у тебя не первым, этого вполне достаточно, чтобы он записал тебя в шлюхи.
— Тогда зачем ты меня с ним свела?!
— Я же не думала, что у вас так далеко зайдет, — пожала плечами Лидия Павловна. — Я хотела, чтобы ты вошла в определенный круг людей и подыскала бы там мужа. Как и я, по расчету. С холодной головой, как следует все обдумав. Я полагала, что это будет мужчина лет за сорок, состоявшийся, обеспеченный, не красавец, возможно, даже разведенный. Принца тебе ждать не стоит, подумай, как выгодно себя продать, пока ты еще молода. После тридцати сделать это будет гораздо сложнее. На рынке невест большая конкуренция. Да и рожать пора.
— А ты почему еще не родила?
По тому, как тетка нахмурилась, Саша поняла, что затронула больную тему. Вот уже три года, как тетка была замужем и, по ее же словам, тянуть с детьми не собиралась. Но Лидия Павловна быстро взяла себя в руки:
— Я прошла обследование, патологии не выявлено. Просто сбой цикла, возможно, это нервное. Но время у меня еще есть.
— А Алик обследовался?
— Разумеется. С ним все в порядке. Он очень старается, — насмешливо сказала Лидия Павловна.
С Аликом Саша не виделась давно. За эти три года он перестал звонить ей чуть ли не каждый день, забрасывать эсэмэсками, беспокоиться о ее душевном самочувствии. Алик явно избегал Тафаева. А тот говорил о Ликином муже с презрением:
— Не мужик. Слизняк какой-то. У бабы своей на побегушках.
… Прошла зима, за ней и весна. Сашино положение было настолько прочно, что она не торопила события. Племянница миллионерши Лики Бестужевой и любовница полковника Тафаева — эти две колонны подпирали Сашин пьедестал. А он был достаточно высок. В начале лета, на скачках, она случайно встретилась с Викой Новинской. Теперь Саша смотрела на соперницу совсем другими глазами. Когда-то Вика казалась ей ослепительной, спустя три года Сашина красота засияла, а Викина словно померкла. Женщины жадно смотрели друг на друга, натянув на лица светские улыбки. Саша с удовлетворением отметила, что у Вики нездоровый цвет лица, который не может скрыть даже загар, морщинки у губ и какой-то загнанный взгляд. Никиты рядом не было.
— На тебе миленькая шляпка, — вернула должок Саша. — Большие поля снова в моде.
Она намеренно стояла рядом, сияя своей молодостью и свежестью. Новинская занервничала.
— Я слышала, твои дела идут неплохо, — натянуто сказала она.
— Они идут замечательно, благодаря тебе. Ты избавила меня от никчемного мальчишки, и я встретила настоящего мужчину.
А тут и Тафаев нарисовался. Посмотрел мимо Вики на изумрудный газон, где шли приготовления к очередному заезду, и властно взял Сашу под локоть:
— Идем, я сделал за тебя ставку. Если твоя лошадь придет первой, отсюда мы поедем в ювелирный магазин и ты себе что-нибудь купишь.
Саша увидела, как Новинская от злости закусила губу. Тафаев был шикарен и красив, как идол, залитый жертвенной кровью, той жуткой красотой, которая вызывает не умиление, а страх. В белом костюме, с тонкими усиками и жгучими черными глазами. Чеканные черты лица, хищная улыбка и какая-то дикая, азиатская ярость, с которой он смотрел на скачущих лошадей, словно подхлестывая их своим взглядом-кнутом.