Перемещения
Утром, без особого сопротивления, десантниками был взят цементный завод. Поговаривали, что у них было только трое раненых. А другие рассказывали, что боя то за завод и не было: при прочёсывании на территории было обнаружено лишь трое легко раненых боевиков, которые не успели смотаться. Ну, да бог с ними: главное завод взят и без потерь. В десять часов двинулась и моя батарея, которая входила в состав общей колонны, где был штаб, сапёры, взвод химической защиты и другие. Проехали оставленные позиции первого батальона, который ушёл вперёд, втянулись по грунтовой дороге в зелёнку и через километр выехали к цементному заводу, где уже деловито располагались десантники. Над зданием заводоуправления, мимо которого мы проезжали, гордо реял российский флаг, установленный десантурой. Проехали от завода по асфальтной дороге метров пятьсот вперёд и свернули вправо. В тридцати метрах от поворота дороги, разрывом снаряда, повредило газовую трубу высокого давления и сейчас газ с оглушительным рёвом выходил из большого рваного отверстия. Пламя, бледное в солнечном свете, выкидывало на пятнадцать метров в сторону от дороги, где мы проезжали, но всё равно приходилось заслоняться руками от жара, который доносился от места разрыва трубы. Справа потянулись дома окраины Чири-Юрта, потом въехали на перекрёсток дороги, связывающий этот населённый пункт с другой большой деревней Дуба-Юрт. У заборов и домов стояли кучки жителей, беженцев и угрюмо провожали нас взглядами. В ста метрах от дороги, со стороны Дуба-Юрта в кювете, накренившись, виднелась дымящиеся грузовая машина с открытыми дверцами, набитая домашними вещами. От прямого попадания снаряда в кузов машины часть вещей равномерно раскидало по окрестностям, но тел погибших видно не было. Наверно, их утащили местные жители в деревню, сразу же после попадания снаряда: по мусульманским законам умерших надо похоронить в этот же день, ещё до захода солнца.
Переехав мост, колонна встала и меня вызвали к командиру полка.
– Копытов, вот там ресторан полуразбитый стоит, видел? – Я мотнул головой.
– Давай, занимай и располагайся. Скорее всего ты там будешь стоять трое суток.
Колонна батареи продвинулась вперёд и остановилась у железной ограды ресторана. Я, Кирьянов и Карпук спрыгнули с БРДМа и не спеша пошли осматривать здание, подсобные постройки и помещения, чтобы определиться, как и где лучше всего расположить взвода. Обширный двор ресторана был выложен каменными плитами и затенялся высокими, раскидистыми деревьями. Невысокие, но широкие каменные ступени вели на площадку, где располагалось само двухэтажное большое здание, по бокам которого возвышались трёхэтажные башни в кавказском стиле. Если в самом здании на обоих этажах располагались большие залы, то в башнях, на всех трёх этажах, прятались уютненькие небольшие, уединённые кабинеты, но всё это было в запущенном состоянии и разграблено. В бассейне сауны, который мы обнаружили в подвале, виднелись кучи грязи и мусора.
Свой салон расположили во дворе, в тени деревьев, а взвода расставил так, чтобы они прикрывали расположение батарее и штаб полка, который расположился на обрыве берега Аргуна. Сразу же за рекой раскинулся Чири-Юрт и, судя по карте, населения в нём было около восьми тысяч человек, но с учётом беженцев, вполне возможно число жителей подошло и к пятнадцати тысячам.
Пока мы располагались, Карпук завалил где-то телёнка и мы готовились часа через два поесть мясного супчика, а вечером и шашлыки. Но нашим планам не суждено было сбыться.
Уже в сумерках, когда мы собрались у небольшого костра перед салоном, мимо нас проскочил БТР полковника Петрова, откуда он махнул мне рукой, приказывая явиться к нему. В штабе командир полка объяснил обстановку и приказал батарее срочно выдвинуться в район огневых позиций артиллерийского дивизиона Князева, для его прикрытия. Как ни хотелось уезжать от ресторана, да тем более в ночь, но приказ нужно было выполнять и в одиннадцать часов вечера батарея подъехала к району огневых позиций дивизиона. В дверях салона командира дивизиона я столкнулся с самим командиром, который вышел на улицу, чтобы узнать, кто прибыл.
– Боря, ну теперь я спокоен, – обрадовался Андрей, когда узнал о цели моего прибытия, – если ПТБ пришло охранять, значит спать можно спокойно.
Тут же, вместе с Князевым определили место разворачивания батареи, а потом он пригласил меня к себе в салон, где уже сидели его замы и вертолётчики. Оказывается, к нашему дивизиону уже как неделя прикомандирован вертолёт, с которого артиллерийские корректировщики накрывают цели глубоко в тылу боевиков. Посидев немного с друзьями, я ушёл в батарею. Ночь прошла спокойно, а утром мы с офицерами сходили к окопу взорвавшейся самоходки, где стоял огромный деревянный крест, и помянули погибших артиллеристов. Позавтракав, я напросился с начальником штаба дивизиона Иваном Тумелевичем слетать на вертолёте на корректировку. В течение двадцати минут большими кругами поднялись на высоту в три километра, откуда открылся прекрасный вид на землю. Если раньше я видел только горы, которые ограничивали пространство, то теперь мог наблюдать деревни, леса, дороги и всё ущелье вплоть до Шатоя. Особенно пристально вглядывался в местность за входом в Аргунское ущелье, но видел только деревни и дороги. Тумелевич, который уже в течение недели летал на корректировку, прекрасно ориентировался и обнаруживал цель за целью, и тут же её накрывал огнём дивизиона. Так продолжалось около часа, а когда мы приземлились, то оказалось, что пришёл приказ переместиться на новую огневую позицию, недалеко от ресторана «Голубая устрица». В течение пару часов дивизион грузился, а ещё через час мы были на новых огневых позициях. Дивизион разместился на поле, а батарею я развернул по узкой зелёнке, в сторону населённого пункта Алхазурово, которое находилось за садами в трёх километрах от нас и контролировалось боевиками. К вечеру обустроились, а вместе с ужином старшина неожиданно привёз из штаба и двух новых командиров противотанковых взводов. Как не хотелось мне расставаться с Коровиным и Жидилёвым, но приходилось. Новые офицеры вроде бы ничего, тоже двухгодичники, но честно говоря что-то они мне не глянулись. Были они чересчур тихими и скромными. Во время совместного ужина они немного рассказали о себе и сообщили главную новость: в последних числах мая из Екатеринбурга вылетает самолёт и везёт в полк около ста пятидесяти офицеров и прапорщиков – заменщиков на полк.
– Борис Геннадьевич, так мы тогда и дёргаться не будем, – Коровин и Жидилёв коротко посовещались, обратились ко мне, – спокойно сдадим должности и с полком, улетим в Екатеринбург. Может быть, все вместе и улетим. – Я был только рад такому решению командиров взводов.
Расположились мы на новом месте основательно, но на утреннем совещании командир полка поставил мне опять новую задачу – развернуть противотанковые взвода на берегу реки Аргун: основное направление стрельбы на Дуба-Юрт и в сторону населённого пункта Лаха-Варанды. Что и было сделано через час. Ещё через два часа правее нас встал на огневую позицию взвод самоходок, чтобы полупрямой наводкой поддерживать действия мотострелковых подразделений. Понимая, что опять начинаются активные боевые действия, я в офицерской столовой штаба полка за обедом, пристал к командиру полка с просьбой использовать батарею, более активно. Петров переглянулся с начальником штаба полка и оба рассмеялись.
– Хорошо, Боря, но только противотанковые установки использовать не будем. Придётся применять переносные. – Колесов и Петров противно захихикали, увидев удовлетворение на моём лице, а у меня закралось подозрение, что они издеваются надо мной, – пойдёшь по нашей команде в составе первого батальона, но на себе потащите всё: достаточный запас ракет, боеприпасы, продовольствие и воду. Действовать будете в горах. Ну, как, Копытов, перспектива? – Они опять ехидно засмеялись.
– Товарищ полковник, подкалываете меня, а я ведь искренне прошусь, – мне было очень обидно.
Колесов ухмыльнулся, а Петров примиряюще пояснил: – Боря, на фиг тебе это нужно, да и честно говоря, там куда пойдёт пехота и применять ракеты негде. Я тебе обещаю, как только надобность в твоей помощи возникнет, я сразу же использую твоих противотанкистов на полную катушку. А пока выполняй ту задачу, какую тебе поставили. Да, после обеда выдели в распоряжение авианаводчика БРДМ.
На позицию батареи я пошёл вместе с авианаводчиком и напросился с ним, чтобы посмотреть, как он наводит вертолёты на цели. Взяли мой БРДМ, пару человек для охраны спустились по дороге к мосту и переехали через него. На перекрёстке дорог свернули к Дуба-Юрту и через километр свернули к кустарникам, где окапывалось подразделение десантников. Объяснив десантуре, кто мы такие и зачем сюда приехали, авианаводчик приступил к работе. Я же во все глаза наблюдал за его действиями. Сначала он определился по сторонам света, развернул плотный лист бумаги, с заранее начертанным циферблатом, и двенадцать часов направил на север.
– Всё, Боря, теперь можно работать. Ты увидел, что я сделал и думаю, что дальше тебе объяснять не надо, – я кивнул головой: ребёнку теперь понятно, что при более точном наведении
он будет называть числа циферблата для показа направления атаки вертолёта. Оставшиеся десять минут до появления вертолётов мы оба в бинокли рассматривали Дуба-Юрт, пытаясь рассмотреть позиции боевиков. Мне даже в голову не приходило, что ровно через пять лет, точно на этом же месте, будет располагаться мой КНП, и я так же буду пристально рассматривать в бинокль Дуба-Юрт, но только должность уже будет – начальник артиллерии мотострелкового полка.
За нашими спинами где-то далеко зародился звук, который быстро приближался, увеличивался и разрастался, заполняя собой всё пространство между Чири-Юртом, Дуба-Юртом и горами. Он уже грохотал, когда две пары вертолётов выскочили из-за высоких кустов, сзади нас и промчались низко над позициями десантников, пригибая мощными потоками воздуха кустарник к земле.
Авианаводчик что-то лихорадочно говорил в микрофон радиостанции и вертолёты, сделав по очереди горку, ушли вправо на повторный круг. А мне вдруг вспомнилось, как этот офицер представлялся на совещании, когда приехал в полк, сменив старого авианаводчика. Майор, с лётными эмблемами, встал со своего места, представился, назвав своё воинское звание, должность фамилию, но когда он назвал своё имя, офицеры дружно рассмеялись. Все авианаводчики носили одно и тоже имя – Сергей, и этот офицер не оказался исключением.
Вертолёты развернулись над Аргуном и пошли уже в атаку. Сделав над нами горку и как бы замедлив ход, ведущий вертолёт дал первый залп ракетами. Около десяти НУРСов устремились к юго-восточной окраине Дуба-Юрта, туда же устремились и остальные неуправляемые ракеты следующих трёх вертолётов. Огненные вспышки разрывов заплясали среди построек на окраине деревни и опушке леса.
Следующим объектом атаки стала грунтовая дорога, уходящая из деревни в горы: она была накрыта на протяжении триста метров, причём, не только она, но и весь густой кустарник вдоль дороги. Раз за разом вертолёты заходили на боевой курс и накрывали всё новые и новые площади зелёнки, кустарника, леса, где могли скрываться боевики или их позиции. Израсходовав ракеты, вертолёты в последний раз прочесали окраины и опушку леса из бортового оружия и ушли на базу.
Сергей неторопливо сложил лист бумаги с начертанным на нём циферблатом и буднично проговорил: – Ну что, Боря, поехали обратно.
Пока отсутствовал на корректировке, недалеко от расположения моей батареи, на асфальтной дороге выстроилась колонна БМД, в которой насчитал тринадцать машин с десантом на броне. Неторопливо слез с БРДМа и пошёл к головной машине, которая оказалась машиной командира роты, чтобы выяснить чего они здесь стоят. Может быть, придётся устанавливать с ними взаимодействие. Ротного не было, старший лейтенант метался вдоль колонны, отдавая последние приказания, после чего вернулся к своей машине, где я разговаривал с его чумазым механиком-водителем. Выслушав меня и одновременно выпив пол фляжки воды, командир роты шумно выдохнул, переведя дыхание.
– Да вы, товарищ майор, не обращайте на нас внимание. Мы тут ещё часа два постоим и вперёд пойдём: попытаемся прорваться в Аргунское ущелье и захватить Чишки.
Я удивлённо посмотрел на здоровенных десантников, которые своими телами буквально скрывали под собой небольшие боевые машины десанта: – Как вы будете прорываться туда, если Лаха-Варанды под боевиками и в самом узком месте сильные позиции, да и в Чишках батальон «Борз» стоял, значит и сейчас там не хилые позиции…? – Я мог и дальше порассуждать, но старший лейтенант беспечно махнул рукой.
– Аааа…, товарищ майор, да мы ломанёмся на машинах колонной. А колонна, если вы вдумчиво изучали военную историю в училище, имеет хорошую пробивную силу. Вот мы, как кулаком и пробьём коридор в ущелье.
Я в сомнение покачал головой, в чём-то соглашаясь, а в чём-то нет с десантником. Хотя, может быть, таким наглым образом и получиться что-нибудь у них?
Только вернулся на позицию батареи, как боевые машины десантников разом взревели, окутавшись сизым дымом, и на большой скорости понеслись в сторону Аргунского ущелья – Удачи вам, ребята!
Прислушиваясь к удаляющему гулу колонны, я рассказал своим офицерам о задаче поставленной десантникам. Кирьянов и Карпук осуждающе покачали головами и выразили сомнение в благополучном исходе, а молодые офицеры молчали, прислушиваясь к нашему обмену мнениями. По времени десантники уже должны были подходить к Лаха-Варанды. Ещё пару минут и вдалеке послышалась сильная перестрелка, несколько раз донеслись глухие выстрелы гранатомётов и так же внезапно стрельба стихла. Мы вскинули бинокли и напряжённо вглядывались в скалу, которая нависала в самом узком месте над дорогой. Несмотря на то, что
до скалы пять километров, в бинокль хорошо были видны несколько вспышек от выстрелов гранатомётов со стороны боевиков, а ещё через несколько секунд донеслись звуки боя. Бой длился минут двадцать, после чего всё стихло. Гадая, прорвались наши в ущелье или нет, все разошлись по своим местам. Ещё через полчаса, в сторону ущелья ушли три самоходные артиллерийские установки десантников и несколько БМД с десантом на борту. А ещё через полчаса, гулкие выстрелы артиллеристов, донесшие из Лаха-Варанды и вспышки разрывов снарядов на скале, подтвердили худшие опасения – десантники не прорвались. Артиллерию десантников поддержал огнём наш дивизион и большие, багрово-красные разрывы накрыли позиции боевиков.
Через три дня мы узнали подробности попытки прорыва десантников. Колонна на большой скорости ворвалась в деревню Лаха-Варанды и благополучно выскочила на противоположную окраину, к которой вплотную примыкал посёлок Пионерский, здесь и столкнулись с первыми боевиками. Чеченцы, человек пятнадцать, не ожидавшие такого количества русских, да ещё и десантников, дали несколько торопливых очередей из автоматов и, неудачно выстрелив из гранатомётов, разбежались в разные стороны. Десантники огнём из автоматов и пулемётов, не замедляя хода, с брони накрыли примыкающие к дороге кустарники, опушку леса, брошенные позиции и продолжили стремительное движение к ущелью. А не встречая огневого противодействия, десантники посчитали, что это и был заслон перед ущельем, но ошиблись. БМД командира роты, шла первой и первой подскочила по дороге к скале – боевики молчали. Ещё пару десятков метров и десантники были готовы радостно заорать от того, что они сумели прорваться в Аргунское ущелье, как их встретил, практически в упор, выстрел из гранатомёта. Граната впилась в БМД и взорвалась, взрывом сметая и калеча десантников с брони. Механик-водитель был сразу же тяжело ранен, потерял контроль над подбитой машиной и она слетела с дороги, ударившись о толстое дерево на обочине, и срезало его. От сильного удара, сумевшие после разрыва гранаты удержаться на броне десантники, были сброшены с машины, а безжизненное тело механика-водителя вылетело из люка и повисло на толстых ветвях другого, рядом стоявшего, дерева. А боевая машина десантников проехала ещё несколько метров и провалилась в узкую расщелину слева от дороги, пролетела пять метров вниз и намертво заклинилась между каменными стенами на высоте четырёхэтажного дома.
Почти одновременно с выстрелом по первой машине, со скалы по остальным машинам заработали несколько гранатомётчиков и остальные боевики, с тщательно замаскированных позиций накрыли десантников из автоматов и пулемётов. Огонь вёлся с предельно близкого расстояния: сразу же появились убитые и раненые, а неудача с машиной командира роты предопределило и исход самой атаки. Десантники вынуждены были спешиться с машин и ввязаться в бой, на невыгодных для себя условиях и отойти к Пионерскому, а после этого под прикрытием огня, к ним сумели отойти командир роты с ранеными и уцелевшими с первой машины. Не сумели лишь унести тело механика-водителя, которое осталось висеть на дереве на противоположной стороне расщелины. Подошедшие в помощь артиллерийские установки, развернулись прямо на улице Лаха-Варанды и начали методически обрабатывать позиции боевиков, а ночью десантники предприняли попытку вынести тело товарища, и почти подобрались к дереву, где висел механик, но снять его не смогли, так как к этому месту внезапно подошла большая группа боевиков – пришлось отойти.
Утром командир роты вызвал на переговоры боевиков и попросил забрать тело десантника.
– Пусть висит, в назидание вам. Аллах всё видит, Аллах вас всех накажет. – Такой был ответ бородатых чичиков.
В следующую ночь десантники опять подобрались к расщелине и уже сумели снять тело механика и каково же было их удивление, когда они обнаружили, что десантник до сих пор живой и находится в бессознательном состоянии. Двое суток он провисел на дереве и ни одна пуля или осколок не задели его, да и духи не удосужились его обыскать, иначе бы обнаружили, что он живой.
В ту же ночь, когда десантники так неудачно попытались прорваться в ущелье, подразделения первого батальона в пешем порядке, взвалив на плечи боеприпасы, воду и продовольствие ушли в обход Дуба-Юрта в горы и вышли на дорогу, которая проходила уже сзади Дуба-Юрта, на склоне гор. Теперь полк мог контролировать следующее селение Дачу-Борзой, далее Улус-Керт и, наблюдая за большей частью ущелья, наносить огневое поражение артиллерией в глубине обороны противника. Теперь оборона позиций на скале на правом берегу Аргуна была бессмысленна и боевики через три дня сами отошли: частью в сторону Шатоя, а другая часть по хребту в сторону Алхазурова. Но это будет только через три дня.
А пока я слонялся по своей позиции, переживая за десантников. Как-то сразу навалилась усталость и вялость, что заметил Алексей Иванович и предложил мне поменяться на ночь дежурствами: он заступал вместо меня, а я его менял утром. Поэтому, плотно поужинав, смело завалился спать. Но разбудили меня не утром, а в два часа ночи: прибежал посыльный от командира дивизиона: – Товарищ майор, вас просит подойти к себе подполковник Князев. Я вас провожу.
Солдат мне уже сказал, что командир дивизиона находится на позициях прямой наводки, поэтому как был в шортах, сделанных из афганки так и помчался туда за солдатом, прихватив с собой только автомат. Глаза ещё полностью не привыкли к темноте, поэтому бежал, ориентируясь только на топот солдатских сапог, зная что поле ровное и без ям. Но, срезая расстояние, мы несколько отклонились от привычного маршрута и я с ходу, следом за солдатом, влетел в заросли молодой, высокой и злой крапивы. Миллионы жгучих уколов, словно кипятком, ожгло всё тело и заставило меня непроизвольно вскрикнуть. Как ошпаренный выскочил из зарослей и заплясал на месте, пытаясь одновременно почесаться во всех местах. Тело стало горячим и меня бросило в пот, отчего мигом упал на прохладную траву и начал кататься по ней, что принесло лишь временное облегчение. Вскочив с земли, снова помчался за солдатом и набрал такую скорость, что встречный прохладный ветерок на какое-то время даже утихомирил жжение. Через заднюю дверь КШМки забрался во внутрь машины и пролез к месту командира дивизиона. Андрей наблюдал в ночной прибор и одновременно переговаривался с самоходками. Я тронул его за руку: – Андрей, чего вызывал?
– Боря, здорово, – Князев оторвался от ночника, удивлённо оглядел меня, – ты чего такой красный, заболел что ли?
– Если бы заболел. В крапиву упал, вот всё и чешется. Так ты чего звал меня?
– Боря, у тебя ночью стреляют установки?
– Стреляют, но только с подсветкой. Ночных прицелов у меня нет. А чего?
– Да по Дуба-Юрту шастают несколько духовских машин, я дивизионом никак накрыть не могу. Глянь сам, может ты чего сделаешь, а я посвечу осветительными.
Андрей посторонился, а я прильнул к ночному прибору, где в призрачном зелёном сиянии увидел ночной Дуба-Юрт. Приглядевшись внимательно, разглядел ГАЗ-66, две «Нивы» и санитарку – УАЗ 469, которые стояли на одной из улиц: людей, правда, не было видно.
– Не, Андрей, даже с подсветкой не возьму их, все опытные операторы дембельнулись. Если бы днём, то мы бы поразили цели, а сейчас только ракеты жечь. Накрой ты огневым налётом, да снарядов побольше и всех делов.
– Тоже не получается, снарядов не так много. Ладно…, повезло духам, – Андрей опять прильнул к ночнику, а я ушёл к себе. Чувствовал я от такого обширного ожога крапивой себя довольно неважно. На несколько минут принесла облегчение холодная вода, которой облился, но потом всё повторилось заново. Спать уже не хотел, поэтому Кирьянова отправил в салон, а сам дежурил до утра. К завтраку боль от ожога несколько утихла и уже не отвлекала от текущих дел, а временами вообще забывал о ней. В двенадцать часов дня пошёл в штаб, чтобы решить ряд вопросов и разговорился с Андрюхой Ворониным, который рассказал о том, что на дороге, которую заняла ночью пехота, бьёт родник и можно туда после обеда съездить за водой. Я обрадовался такому предложению, потому что в батарее с водой была уже напряжонка и если воды сейчас не набрать, то завтра её не будет вообще. Договорились, что я в три часа дня подъезжаю на БРДМе и мы на нескольких машинах выдвигаемся к роднику. Но когда в три часа, собрав все ёмкости в батарее, подъехал к штабу, Воронина уже не было: он уехал вместе с начальником штаба полка в первый батальон. Но особо не переживал, так как тут же набрал воду у десантников. Зато вечером, когда пришёл на ужин, наехал на Андрея с претензиями и с упрёками.
– Боря, да не мог я тебя подождать. Колесов говорит – поехали, да поехали…. Я сказал ему про тебя, но тот говорит – потом сам наберёт. Пришлось ехать. – Андрей шустро работал ложкой и как-то странно хихикал, постоянно опуская руку под стол. Но я всё ещё по инерции выговаривал свою обиду, ни слова не говоря, про то, что водой уже затарился. Неловко повернувшись, уронил кружку под стол и полез за ней, а поднимая её с земли, увидел на ноге Воронина окровавленный бинт.
Вылез из-под стола и сразу спросил: – Где это ты поранился, Андрюха?
Андрей опять глупо захихикал: – Это мы за водичкой съездили… В засаду мы попали, Боря. Меня в ногу ранило, правда, легко, и Колесов вон в палатке валяется, тоже раненый в ногу, но рана посерьёзней.
– Да ну, Андрюха, не звизди…
Андрей опять засмеялся: – Да, да, Боря, влетели. С пулемётов духи так врезали, что Колесов с брони сразу же и слетел. Мы все по пригибались и не заметили, как начальника штаба потеряли. Дали газу и выскочили из-под огня, а тут и разглядели, что я ранен и Колесова нет. Определили, откуда стреляют, а стреляли с того берега реки, и в обход вернулись обратно, чуть позднее огородами выполз к нам и начальник штаба. Вот так мы за водичкой съездили. Так что особо не расстраивайся, всё равно бы воды не привезли.
Я только рот в изумлении открыл, слушая рассказ Воронина, а из палатки, опираясь на палку, к столу вышел сам Колесов. Всё равно обидно, опять все приключения прошли мимо меня.
Следующий день для батарее прошёл спокойно, полк же закрепившись за Дуба-Юртом, начал подтягивать к пехоте технику и тыловые подразделения первого батальона, третий батальон прошёл Дуба-Юрт и тоже закрепился за селением. Мне рассказали один из интересных эпизодов занятия Дуба-Юрта.
Два БТРа третьего батальона осторожно пробираясь по улицам, вышли на окраину селения, где у крайних домов стояла автобусная остановка, а рядом с ней кирпичная будка. Внутри неё затаился чеченский пулемётчик, наблюдая за приближающимися БТРами через щели лёгкой, прескартоновой двери. План у боевика был простенький: подпустить бронированные машины на расстояние 50-80 метров, ударом ноги распахнуть дверь и открыть в упор уничтожающий огонь по десанту на броне. Так он и поступил, но не рассчитал одного, что дверь была очень лёгкой и от мощного удара ноги боевика, стремительно распахнувшись, ударилась о стенку будки и также стремительно захлопнулась. Чеченский пулемётчик успел сделать за это время лишь одну короткую очередь, как перед его носом опять красовалась закрытая дверь. Ничего не соображая, пулемётчик, вместо того чтобы просто выскочить или распахнуть дверь, вновь сильно ударил дверь ногой и опять успел сделать лишь одну неприцельную очередь, как дверь захлопнулась обратно. Третий раз открыть дверь ему уже не дали. Гранатомётчик прямо с брони запустил гранату в будку, которая пронзила лёгкую обшивку двери и взорвалась внутри помещения. Дверь от взрыва распахнулась в третий раз, в течение секунды продемонстрировав, что осталось от боевика и закрылась, а прямо в центре двери красовалось круглое отверстие от гранаты с четырьмя лучами от стабилизатора.