Вот поэтому Фрейд и писал, что каждое приспособление – это маленькая смерть. Приспособление – это чаще всего ложь, что ни говори. И желание никого не задеть, не обидеть, снискать репутацию «славного парня» или «доброй женщины» толкает нас на путь лжи. Это жестокая правда. И как быть-то? Как не убить свой мозг этой вечной ложью? Надо пересмотреть все свои стратегии общения, модели поведения. Полностью ложь исключить нельзя, верно? Нельзя же говорить людям обидные и резкие слова, причиняя им боль?
Можно сделать вот что: во-первых, нужно учиться истинному доброжелательству, добродушию. Если уж говорим человеку хорошее для него и вежливое, надо это чувствовать. Ощутить конгруэнтность со своими словами. Постараться проникнуться симпатией. «Вы хорошо выглядите!» – сначала надо по-настоящему увидеть, что человек хорошо выглядит. Обратить внимание на его ясные глаза, на улыбку, на новый беретик, наконец. «Я рад встрече!» – надо постараться найти в себе положительные эмоции, крошечную радость, даже если большой нет. Все же приятно встретить старого знакомого, хоть мы и торопимся, например. Это и есть обретение тождества слов и эмоций. Количество лжи уменьшится.
Во-вторых, не надо идти на поводу у других, у тех, кто заставляет вас лгать. Отлично человек понимает, что пришел не вовремя. Или просит слишком многого. Или что нам неприятна какая-то ситуация. Но при этом он зачем-то заставляет нас лицемерить и отвечать неправду. А это нам сильно вредит, разрушает наше здоровье и отнимает силы. Поэтому надо спокойно и вежливо отвечать, но лгать как можно меньше. «Я, наверное, вас утомил своими просьбами!» – не надо горячо говорить: «Да что вы, нисколько!» Пропустите эти вежливые слова и послушайте, какую просьбу человек выскажет. «А что вы хотели?» – вот с этого можно начать ответ, а не с китайских церемоний. «Я тебя не разбудил?» – следует ответить: «Разбудил. Я уже спал. А что ты хотел?»
И не надо часто ходить туда, где вам приходится лгать выражением лица, словами, даже просто своим присутствием. Это вредное общество, оно отнимает у вас жизнь. Ограничьте свои визиты и следите за речью. Чем меньше вы скажете, тем лучше. Тем меньше соврете. Молчание не вредит, вредит именно ложь, пусть самая добрая и вежливая. Контроль над речью очень поможет сберечь силы и сохранить энергию. Уменьшим количество вот такой невинной и невольной лжи – и ощутим, как сил становится больше. А у одной очень доброй и вежливой женщины прошло хроническое заболевание горла, которое ее очень мучило. Просто прошло бесследно через месяц контроля над речью и над выражением невербальных эмоций.
Честного по природе своей человека ложь разрушает быстро. Нет у него привычки ко лжи, а мозг очень, очень чувствителен к неправде. И мгновенно посылает сигналы: «Ложь! ложь! ложь!», даже если мы действуем из самых лучших побуждений и соблюдаем этикет. Но этикет – это одно. А ненужная, лишняя ложь, к которой нас склоняют другие люди, – совсем другое. Если уменьшить ее количество, силы вернутся, исчезнут раздражение и внутреннее чувство вины, которые непонятно с чем связано. А теперь понятно, так ведь? Это интересный способ: остаться добрым и вежливым, но сократить количество неправдивых высказываний. Трудный, но интересный…
Отцовская любовь – она другая,
на материнскую не очень похожая. Отцовская любовь – это защита. Это способность ориентироваться во внешнем мире и принимать правильные решения. Так считал Карл Юнг. И еще это голубой свитер и красные резиновые сапожки, вот что такое отцовская любовь. Подарок отца – воплощение любви и ее символ. Что отец дарит своему ребенку, то есть символ его любви. И всю жизнь одну девочку защищает голубой свитер. И красные резиновые сапожки. И полкило конфеток «Мечта» в коричневом бумажном фунтике. Как родовой герб, знаете, на котором изображены символы рода.
Это случилось очень давно, девочка сама уже бабушка. А тогда ей было семь лет. И жили они с мамой и отцом в небольшом городке. Отец работал водителем. Его так и звали: «отец», и мама, и бабушка. А девочка вообще никак не звала, она его немного боялась. Он был костистый, высокий, с мрачным лицом, очень молчаливый. Он рано уходил и поздно возвращался. Он работал. Часто его подолгу не было: уезжал в рейс. На девочку он мало внимания обращал, да и когда? Все работали почти без выходных. Если девочка немного шалила – а это было очень-очень редко, – мама и бабушка стращали ее отцом. «Вот отец тебе покажет!» – так они говорили. И девочка старалась поменьше попадаться отцу на глаза. Просто из угла смотрела на то, как он сидит на кухне и чай пьет. И газету читает. Иногда он спрашивал: «Как дела, Нинка?» Нинка послушно отвечала, что дела хорошо. Вот и все общение.
Тогда многие так жили. Работы было очень-очень много, и по дому тоже, дом-то частный был. Куры, огород, дрова, печка, вода из колонки, ее надо наносить… И однажды Ниночку отправили в лагерь. Она еще маленькая была, но тогда это тоже было нормально, всех отправляли. В лагере Ниночке не очень-то хорошо жилось: дети ее обижали, все были старше. И пионервожатая тоже была немножко злая, щипала Ниночку и толкала за непонятливость. И тихая девочка предпочитала сидеть в углу, чтобы ее поменьше замечали. Даже в день рождения она так и сидела на стульчике в углу, листала книжку, смотрела картинки. Тогда запрещали учить детей читать до школы. А то можно неправильно научить! И Ниночка смотрела картинки. Про день рождения совсем не думала. Шел дождик, холодное было лето. И другие дети шумели и бегали. А именинница сидела с книжкой на стульчике.
И вошла пионервожатая, сказала, что к Ниночке приехал папа. Нина даже не поняла сначала, что «папа» – это отец. Отец приехал. Девочку вывели в коридор для встречи с папой – ну, вот так тогда все было устроено. Отец, высокий, костистый, носатый, подозвал Ниночку и велел плясать. Мрачно так: пляши! Она послушно сделала несколько поворотов вокруг себя и руками «фонарики» показала, как в саду учили. Тогда папа протянул ей пакет из оберточной бумаги. И важно сказал: «Поздравляю тебя с днем рождения, Нина! Желаю здоровья, счастья и долгих лет жизни! Это тебе подарок!» Веревочку девочка все не могла развязать, папа помог. А в пакете лежали блестящие резиновые сапожки. Красные. Прекрасные. И голубой свитер. И фунтик с конфетами. А потом папа наклонился и подставил колючую щеку. И сказал: «Цалуй!» Ниночка потянулась и поцеловала, полные руки подарков. И стала счастливой. Самой счастливой на свете девочкой. Ее прямо немного приподняло над землей от счастья, так она почувствовала…
Вот и весь эпизод из детства. Воспоминание Ниночки про папу. Про отца. И этим воспоминанием она жила всю жизнь. В нее вошла сила – так она объясняла. Вместе с красными сапожками, голубым свитером и конфетками, которыми она всех угостила, в нее вошла сила. И вместе со словами: «Желаю здоровья, счастья и долгих лет жизни!» Всякое в жизни бывало, ясное дело. Но голубой свитер грел, а сапожки не давали промочить ноги – они оставались при ней. И защита была при ней всю жизнь. И папа оставался при ней, хотя он рано ушел из жизни. Но его любовь не ушла. Неумелая, безыскусная, самая простая, как те подарки. Которые все еще греют и защищают.
Вот для чего нужна отцовская любовь. Любовь отца. Или папина любовь – Ниночка с того дня звала отца «папа». Так ласковее выходит. Любовнее, нежнее. Потому что отцовская любовь делает нас защищенными, но нежными. Вернее, папина. Папы уходят, но они могут оставить детей защищенными. Детям немного надо…
Воспоминания – они как грибы в лесу.
А мозг, память – вроде лукошка. Вот что человек насобирает в свое лукошко, то и будет есть. Жить этим. И одни люди собирают всякую дрянь, червивые обабки или ядовитые поганки. И пихают их в корзинку. Потом несут эту гадость, едят и жалуются. Отравляют себя и других.
А другие стараются быть разборчивыми. И в лукошко кладут только хорошие грибы. Их мало, их надо искать. Стараться надо. Но потом нам этим придется питаться, вот в чем дело. И не все грибы надо пихать в корзину, вот и все.
Плохого и поганого в лесу хоть отбавляй. Такова жизнь. Но от нас зависит, что мы возьмем. Что положим в свое лукошко.
Такая вот детская картинка из журнала «Мурзилка». Хотя веселого в ней мало. Слишком много людей битком набивают свое лукошко ядовитыми грибами, да так, что для хороших места не остается. А выкинуть жаль. Лучше выкинуть. Или вовсе не брать.
Но люди говорят: «Это моя жизнь, все эти ценные ядовитые воспоминания!» Да ничего подобного. Жизнь – это дорога в лесу. И вообще – лес. А что мы кладем в корзину, зависит только от нас. Что взял, то и стало твоим. Прожить – одно. А волочить с собой в корзине или в мозгу – другое…
Один мужчина ушел от жены.
Хотя не было скандалов, ссор, измен. Нет, потом он полюбил другую женщину, когда ушел. Она, видите ли, с ним разговаривала.
Дело все в том, что жена не говорила с мужем. Не то что по душам, с любовью или хотя бы с интересом, – она вообще могла не разговаривать по три-четыре недели. Замолчит, и все. И не реагирует на вопросы. А если что-то нужно, пишет короткую записку или короткое сообщение в мессенджер. За эти три-четыре недели муж должен был догадаться, в чем его провинность. Иногда он точно знал, в чем виноват. Например, поздно пришел с работы. Он директором работал. А иногда он не мог догадаться. И спустя месяц ему жена сообщала, что он не поздравил ее маму с днем рождения, например. Или смотрел в театре на другую женщину с вожделением. Или купил плохой подарок. Или резко ответил по телефону.
Однажды у этого мужа заболело сердце. Очень сильно. Он попробовал сказать об этом жене, но она не ответила, она смотрела в Сети сериал. Он выпил лекарство. Не помогло. Тогда оделся и добрел до своей мамы. У него уже мутилось в голове, вот и потащился к маме. Мама вызвала «Скорую», мужчину госпитализировали и спасли. У него инфаркт случился. К счастью, небольшой.
А потом он домой не вернулся, хотя жена стала разговаривать и звонить.