Чарли охватил глубокий страх.
Когда он влетел в кабинет Бергаста, его сломанная во время падения ключица еще срасталась, но тысячи порезов и ссадин от разбитого стекла уже успели зажить. Глифик. Он должен был найти глифика и вырезать его сердце. Мальчик знал, что ему, возможно, придется встретиться лицом к лицу с так напугавшим его в Лондоне личем Уолтером, пытавшимся разорвать ему горло. Тварью, когти которой ранили его так, что порезы заживали медленно и болезненно. После того случая ему несколько месяцев снились сны о том, как это существо карабкается по стенам, словно огромный бледный паук, и прыгает на него, и всякий раз Чарли просыпался дрожащий и мокрый от пота.
А сейчас он сам идет навстречу этому существу, ведь от него, Чарли, зависят судьбы других.
Но времени на раздумья не было. Он на мгновение остановился, чтобы оглядеть кабинет и убедиться в том, что Бергаста или его высокого слуги нигде нет. Взгляд мальчика остановился на костяных птицах, продолжавших тихонько щелкать клювами, и на догорающих углях в камине, а потом он подбежал к двери, ведущей в туннель до острова. Если бы он оказался здесь минут на пять раньше, то застал бы мисс Дэйвеншоу, достающую из-за каминной решетки обгоревшую записную книжку доктора; возможно, он обратился бы к ней за помощью или спросил совета, но она уже скрылась в лабиринтах Карндейла, крепко прижимая к груди тлеющую записную книжку со всеми тайнами Бергаста, половина из которых исчезла в огне. Но они не встретились.
Чарли спустился по лестнице, перепрыгивая через три ступени за раз. В туннеле стояла черная тьма, воздух был затхлым. Только внизу он вспомнил, что не прихватил с собой фонарь или свечу. Он шлепал по покрывавшей пол туннеля воде, и с каждым шагом ему казалось, что он вот-вот на что-то натолкнется, но этого не произошло – он не упал. Вдруг Чарли почувствовал, что туннель постепенно поднимается вверх; воздух стал свежее, а впереди показался слабый серый свет. Выбравшись на остров, он перелез через обвалившиеся камни и увидел висящий на крюке рядом с открытой дверью потухший фонарь. Из подземелья с орсином доносились низкие крики. Там кто-то явно был. Решив, что фонарь ему в любом случае не помешает, Чарли снял его с крюка и вошел в развалины монастыря.
Усталый, но решительный, с фонарем в руке, он уверенно шагал под виднеющимся сквозь остатки крыши ночным небом. На стене висел догорающий факел. Чарли открыл дверцу фонаря и зажег фитиль. Из темноты выступили скалящиеся черепа и древние гробы с покоящимися в них костями.
Корни здесь были толще. В льющемся издалека свете пожара Чарли разглядел следы борьбы: многие корни вырваны или разодраны в клочья, повсюду виднелись удаляющиеся вниз пятна крови. Должно быть, здесь побывал тот самый лич, Уолтер.
К тому времени Чарли уже почти бежал, спотыкаясь о корни и создавая слишком много шума. Но ему было все равно. Добравшись до увитой запутанными корнями пещеры глифика с низким потолком, он споткнулся, замер и в ужасе уставился на открывшееся ему зрелище.
С потолка, заключив друг друга в смертельные объятия, свисали глифик и Уолтер. Повсюду виднелись лужи крови. Паук полностью оторвал Уолтеру одну ногу; десятки корней пронзили тело, руки, грудь и позвоночник твари; толстый узел обвивал ее горло, заставляя глаза вылезти из орбит. Лич был мертв.
Как и глифик. Перед смертью Уолтеру удалось разорвать ему горло зубами, и теперь голова древнего существа безжизненно свисала под неестественным углом, вся в крови.
Чарли задрожал, испытывая одновременно опустошение и облегчение. По крайней мере, ему не придется лишать глифика жизни. Вдруг он понял, что не взял с собой ничего, чем мог бы вырезать его сердце. Он огляделся в свете факела, и его взгляд остановился на когтях лича. Большие пальцы на руках у твари отсутствовали. Чарли взялся за залитое кровью запястье лича и, вывернув его, осторожно прижал один коготь к напоминающей древесную кору коже на груди глифика.
Коготь погрузился в плоть, оставив за собой надрез, из которого засочилась водянистая черная слизь. Чарли принялся резать грудную клетку глифика и, проделав достаточно глубокое отверстие, засунул в него руку. Раздвинув плоть, он нащупал внутри нечто мягкое, будто резиновое, и решительно потянул. С хлюпающим звуком наружу выскользнуло еще теплое сердце глифика. Оно было размером с кулак, и его целиком покрывала вязкая черная слизь. Стараясь выровнять дыхание, Чарли прижал его к себе и почувствовал, как в нем нарастает ужасная тоска. Хоть глифик и не был человеком в полном смысле слова, он оберегал их всех. Это доброе древнее существо жило прикованным к орсину – оно было таким же его пленником, как и духи мертвых. Это казалось несправедливым. Пошатываясь, Чарли шагнул назад и отер сердце глифика рукавом. Слизь исчезла, и мальчик увидел, что его будто янтарная поверхность слегка пульсирует и неярко сияет.
Вдруг Чарли ощутил какую-то вибрацию. Подняв голову, он прислушался. Откуда-то раздавался глухой звук, похожий на шум колес поезда. Стены содрогнулись, с потолка посыпалась земля. Чарли понял, что остров рушится.
Взмахнув факелом, он побежал прочь.
Элис неслась по темному коридору с револьвером в руках, ощущая, что все здание начинает дрожать. Она знала, что Рибс рядом, хотя ее и не было видно. Где-то позади сейчас находился Джейкоб Марбер, которому Комако и Оскар с его великаном из плоти решили дать отпор.
Вдалеке от битвы коридор был тише, прохладнее. Элис замедлила шаги, остановилась и, наклонив голову, прислушалась.
Коултон где-то рядом. Она ощущала его присутствие почти физически, чувствовала, что он поджидает ее в полумраке, лязгая своими длинными ужасными зубами. Взведя курок, Элис медленно развернулась. Все светильники в коридоре были погашены.
– Я знаю, что ты здесь, Коултон, – спокойно произнесла она, оглядывая темные углы и дверные проемы.
На мгновение в ней шевельнулось сомнение. Что, если она ошибается? Что, если Коултон каким-то образом прошел вперед и на самом деле сейчас помогает Марберу?
– Коултон?
Тут она почувствовала, как что-то капнуло ей на плечо. Что-то теплое. Она медленно подняла голову и посмотрела наверх.
На потолке прямо над ней, оскалив в ухмылке длинные зубы, замер Коултон, с губ которого капала темная слизь. Вдруг лич резко прыгнул на нее. С невероятной силой вдавив Элис в пол и выбив из ее руки пистолет, он стал рвать когтями ее пальто, руки, кожу, стараясь завладеть висящим у нее на шее клависом.
Элис боролась молча и яростно; со злобой, которая удивила даже ее саму, она кусала Коултона, раздирала пальцами его лицо, глаза. Вдруг он завыл, отшатнулся и прыгнул, хватаясь за горло и кружась, как безумный. Элис увидела, как в темноте парит окровавленный осколок стекла.
Рибс.
Коултон тоже увидел стекло. Лич бросился на стену и, зацепившись за нее когтями, оттолкнулся ногами и прыгнул туда, где должна была находиться Рибс. Но та не медлила и поспешила увернуться. Ее стеклянное оружие уже упало на пол. Коултон вскрикнул и покачнулся. Элис отползла к стене, нащупывая в темноте другие осколки. Схватив один, она занесла руку как раз в тот момент, когда Коултон снова бросился на нее; осколок впился ему в живот, и она надавила на него, разрезая плоть; ее запястья и ладони залила горячая влага.
Лич вцепился зубами ей в плечо, выгрызая из него кусок плоти, но это был его последний рывок. Он повалился назад и, схватившись за живот, в агонии забил ногами.
Задыхаясь, Элис поднялась на ноги, огляделась в поисках пистолета и увидела, что он парит в воздухе, – это Рибс подняла его и теперь направляла на лича. Раздался выстрел. С оглушительным ревом Коултон – то, что некогда было Коултоном, – повернулся на бок и стих.
Происходящее казалось нереальным. Элис покачнулась и схватилась за плечо. Посмотрев туда, где должна была находиться Рибс, она кивнула. А потом они обе вновь побежали – но на этот раз медленнее – по тому же самому коридору на шум борьбы и разрушения.
Когда Элис завернула за угол, у нее едва не подогнулись колени. У разрушенной стены неподвижно лежал Оскар с окровавленным лицом. Лимениона нигде не было, лишь с потолка капала кровь и падали кусочки плоти. Элис пошатнулась. За обрушенной стеной в соседней комнате она увидела темный вихрь – это восьминогий с двумя рядами зубов кейрасс бился с Джейкобом Марбером. Злодей опутывал горло кейрасса пыльными лентами, оттаскивая его назад, а тот вцеплялся в его руки и ноги, раздирая их длинными когтями. В стороне на коленях стояла Комако; ее черные волосы были распущены. Увидев Элис, она подняла руку. В ней был зажат клавис.
Не колеблясь, даже не задумываясь, Элис сконцентрировалась на боли в боку, в который ее поразила пыль Марбера, и отдалась этой боли, погрузилась в нее. Потом она подняла обе руки перед собой и развела их широко в стороны, будто плыла по воде. Вдруг Джейкоб Марбер пошатнулся и точно так же поднял руки, с недоумением на лице повторяя ее жест.
Из груды битого кирпича тут же вынырнул кейрасс и с рыком бросился Марберу на грудь.
В тот же миг Элис рухнула на колени. Усилие, которое ей пришлось приложить, чтобы сдержать Марбера, оказалось слишком велико. Сам Джейкоб, повернув голову, взирал на нее, не обращая внимания на то, что кейрасс бьет его прямо в сердце.
Дальнейшее произошло очень быстро. Кейрасса смела стена дыма. Горло Элис обхватила прочная как железо лента пыли; она подняла ее и через всю комнату швырнула на маленький каменный балкончик. Все погрузилось в боль и туман. Элис с трудом подняла голову и увидела, как кейрасс впивается Марберу в горло. Она моргнула. Марбер со всего размаха бьет животное о пол. Снова моргнула. Кейрасс прыгает злодею прямо на голову. Внезапно балкончик содрогнулся и Марбер с кейрассом вывалились прямо на него: от выпадов кейрасса голова Марбера была откинута назад. И тут балкон рухнул. Элис лишь чудом удалось удержаться у стены, а Джейкоб Марбер камнем полетел вниз на груду камней во дворе.