Время от времени Элис приподнимала уголок занавески и выглядывала в коридор. Но там не было заметно ни малейшего движения, и даже проводник ни разу не прошел мимо. Коултона тем более не было.
Сидевший позади нее Чарли немного отодвинул занавески наружного окна, и Элис увидела, что они проезжают окраину какого-то серого промышленного города с испачканными сажей кирпичными стенами и покореженными ржавыми железными перилами. С тусклыми, покрытыми копотью крышами домов. Затем поезд поднялся по холму и устремился дальше на север.
К этому времени Коултон уже точно должен был вернуться. Жуткая тишина начинала действовать Элис на нервы. Наконец из коридора донесся звук открывающейся двери, резкий перестук рельсов и приглушенный удар, когда дверь захлопнулась. За этими звуками последовали медленные тяжелые шаги. Они доносились не с той стороны, куда ушел Коултон, а со стороны вагона носильщиков и локомотива. Элис нахмурилась, пересела на сиденье напротив и осторожно приподняла занавеску на двери.
И почти тут же опустила, в ужасе отпрянув.
Это был он.
С его черного плаща, черной шляпы и черных перчаток, словно сажа, осыпались хлопья черноты. Он был высоким, худым и широкоплечим, с густой, аккуратно подстриженной вдоль линии подбородка черной бородой. Он отвернул лицо, и глаз его разглядеть было нельзя. Наклоняя голову, он в одно за другим заглядывал в каждое купе, и по мере его продвижения вагон как будто погружался во мрак. Чарли и Марлоу замерли, уставившись на Элис, и она обернулась к ним, не в силах скрыть своих чувств. Сердце у нее в груди бешено колотилось.
– Это он, – прошептал Марлоу.
Она не отвечала, разглядывая маленькое купе, сетчатые полки над головой, панели из красного дерева и пистолет у себя в руках, который тут же спрятала в карман. Потом она подошла к окну, повозилась со створкой и опустила раму до самого низа. Занавески вылетели наружу и затрепетали, хлопая по внешней стене вагона. Элис высунула голову наружу под ревущий ветер. Волосы разметались у нее за спиной, она прищурилась. Вдоль всего вагона проходил поручень для проводника, а кое-где торчали выступы, которые можно было бы использовать в качестве опоры. Она нырнула обратно в вагон. Голова ее шла кругом.
– Быстрее. Нам нужно пробраться дальше, к хвосту поезда. Немедленно, – сказала она.
Чарли с тревогой посмотрел на Марлоу:
– Мисс Элис, он слишком маленький, он не сможет.
Но она уже поспешно застегивала на Марлоу пальто. Посмотрев мальчику в лицо, она удовлетворенно кивнула.
– Держись за меня и не отпускай. Хорошо? Закрой глаза и не открывай их, пока мы не окажемся в следующем вагоне. Так же, как в гостинице. Сможешь?
Марлоу с опаской посмотрел на запертую дверь, из-за которой начал просачиваться тонкий черный дымок.
– Марлоу?
– Хорошо.
Сняв шляпу, Элис засунула ее в свободный карман, застегнула плащ и убрала с лица волосы. Положив руки Чарли на плечи, она приободрила его:
– У тебя все получится, Чарли.
– Падение с поезда мне все равно не повредит, – кивнул он.
Сквозь грохот вагона они услышали тихий стук в дверь. Времени совсем не оставалось. Где же, черт побери, Коултон?
Элис крепко прижала Марлоу к груди, и его маленькие ручки обвились вокруг ее шеи. Она выбралась наружу, под оглушительный рев ветра, который едва не снес ее в сторону. Она ухватилась за поручень и осторожно двинулась вдоль вагона. Ветер дул ей в спину, подталкивая вперед. Под ногами проносились железнодорожные шпалы, сливаясь с гравием и превращаясь в сплошное серое пятно. За ней, быстро перебирая длинными ногами, двигался Чарли. Элис чувствовала, как дрожит Марлоу, крепко прижав свое маленькое личико к ее груди.
– Все хорошо, все хорошо, – бормотала она ему на ухо.
Время от времени она заглядывала в другие купе. Все они почему-то были пусты.
Они уже пробирались вдоль задней части вагона, как вдруг в стену, отскочив в сторону, ударилось что-то черное и твердое. Элис обернулась. Из окна их купе вылезал Джейкоб Марбер, уже без шелковой шляпы на голове. Пока она удивленно взирала на него, он начал медленно ползти за ними, перебирая обтянутыми перчатками руками и плавно переставляя ноги в мягких туфлях. Ветер трепал волосы у него перед глазами, затрудняя ему обзор, но Элис все же ощущала его злобный взгляд, устремленный на Марлоу и Чарли.
– Чарли! – крикнула она.
Он находился еще футах в десяти от нее.
– Чарли, поспеши!
Полы длинного плаща Джейкоба Марбера трепетали на ветру, словно тянущиеся к беглецам черные щупальца.
В багажном вагоне в задней части поезда было тускло и тихо. Два вентиляционных отверстия пропускали слабые лучи серого дневного света. Маргарет Харрогейт медленно пробиралась мимо чемоданов, рядов темных ящиков и бесформенных груд перетянутых бечевкой мешков с товарами, не переставая прислушиваться к слабому стуку колес, ожидая какого-нибудь другого звука и держа наготове револьвер Коултона. На середине вагона она замерла, оглядываясь. Никого.
– Уолтер? – тихо произнесла она. – Уолтер, это миссис Харрогейт.
Он был рядом. Она ощущала его присутствие, хотя и не могла сказать, откуда знает это. Маргарет спокойно двинулась вперед. Гнев рассеялся, страх исчез, на душе у нее осталась, как ей казалось, одна лишь пустота. В полутьме вырисовывались все новые ящики, сумки, корзины. В конце вагона располагалась закрытая на засов дверь. Маргарет отодвинула щеколду и распахнула дверь, и ее едва не оглушил грохот колес. Проворно перешагнув через ограждение, она, сражаясь под порывами ветра с раздувающимися юбками, перебралась над сцепками в последний вагон. Это был вагон Королевской почты. Замок в его двери был вырван.
Проникший через распахнутую дверь порыв ветра подбросил в воздух, словно конфетти, миллионы кусочков бумаги, которые медленно опускались в полумраке. По полу были разбросаны разорванные в клочья почтовые пакеты. Маргарет с лязгом захлопнула дверь, и бумажки вновь заплясали в воздухе подобно снежинкам.
За этим своеобразным снегопадом она увидела его. Уолтера. Он лежал в дальнем углу, сгорбившись и отвернув лицо. Разорванная рубаха обнажила его резко выступавшие лопатки; костяшки пальцев лича почти светились в полумраке. Он по-прежнему был бос. Послышался странный скрежещущий звук, похожий на лязг ножей в ящике стола. Маргарет завела руку с револьвером за спину.
– Уолтер, – спокойно сказала она. – Здесь холодно. Ты не замерз?
Услышав ее голос, он замер, но все же не повернул свою гладкую и безволосую голову. Уши его торчали подобно стрелкам циферблата. Обрывки бумажек продолжали кружить в воздухе.
Маргарет подошла ближе, чтобы разглядеть, над чем склонился лич. Это была пара поношенных коричневых ботинок, один из которых был расшнурован; из них торчали волосатые лодыжки. Ноги почтового служащего.
– О, Уолтер, – она постаралась не показывать голосом своего гнева. – С твоей стороны это весьма неподобающе.
Лич вздрогнул, сдвинулся с места и переполз через тело поглубже в тень. Потом поднял лицо с перепачканным кровью ртом. Она струилась по его безволосой груди и растекалась по ней красным пятном. Лич щелкал своими длинными зубами. Глаза его были совершенно черными, как будто бы он до сих пор находился под действием опиума.
– Джейкоб знает о мальчишке, – тихо сказал Уолтер.
Маргарет на мгновение застыла. Его голос звучал как скрежет натянутой веревки о камень.
– Он идет, да, сейчас он идет сюда.
Он обнажил зубы – то ли пытаясь изобразить ухмылку, то ли просто рефлекторно.
– О, я помню вас, миссис Харрогейт. Джейкоб много говорил о вас. О вас и вашем драгоценном мистере Коултоне.
Сердце Маргарет учащенно забилось. Лич казался таким собранным, погруженным в свои мысли. Леденящее душу зрелище. Очень осторожно она большим пальцем взвела курок револьвера, который по-прежнему держала за спиной.
– Джейкоб Марбер не придет, – твердо сказала она. – В тебе говорит маковое зелье. Он бросил тебя, Уолтер. Оставил тебя одного в этом ужасном городе. Это я нашла тебя, я. Не Джейкоб. Так что прекрати эти глупости и пойдем со мной. Позволь мне помочь тебе.
Он склонил голову, как бы размышляя над ее словами. Но в этом жесте не было ничего человеческого. Он поднял руки, оставив на полу два темных кровавых отпечатка.
– Мой Джейкоб… – медленно произнес он.
– Он забыл тебя.
Лич подполз чуть ближе, напрягая узловатые мышцы на худых ногах.
– О, миссис Харрогейт. Но я слышу его, – прошептал он, постучав себе по голове. – Он уже здесь.
Какое-то время они не двигались. Маргарет следила за его взглядом. Вагон дребезжал и трясся.
А потом он, широко распахнув окровавленный рот и сверкнув длинными зубами, прыгнул прямо на нее, и в то же самое мгновение Маргарет Харрогейт вскинула руку с пистолетом и выстрелила.
Сидя на задней площадке вагона Королевской почты, Бринт изо всех сил сдерживала тошноту, вцепившись татуированными руками в перила. Вокруг нее ревел ветер. По обе стороны площадки располагались ступени, проход к которым преграждали канаты с кисточками. Спиной она упиралась в запертую дверь. «Марлоу, – думала она. – Ты здесь ради Марлоу. Шевелись».
Она повторяла себе эти слова снова и снова, как будто они могли помочь. И продолжала сидеть, не двигаясь, прижимаясь к двери и наблюдая за уходящими вдаль рельсами. Она ненавидела все быстрое. Лошадей. Пассажирские лайнеры. Но оказаться на открытой площадке в хвосте бешено мчащегося поезда было, пожалуй, хуже всего.
Когда она увидела, как машинист и проводники, раскачиваясь, забираются обратно в вагоны, она подхватила свои объемные юбки и со всех ног побежала по рельсам к остановившемуся поезду, навстречу своей вытянутой тени, которую солнце отбрасывало ей за спину. Едва она втянула себя на площадку, раздался стон тормозов и состав стал набирать скорость. Бринт ухватилась за перила, задыхаясь и думая о том, что кто-то обязательно должен был заметить ее. Но поезд не замедлил ход, и к ней не явился, крича, ни один проводник – состав просто двигался дальше.