чил на ноги, сжав кулаки, а просто продолжил сонно и неподвижно лежать под одеялом, пытаясь прислушаться. Девушек было двое, и они говорили о Марлоу.
– Ты думаешь, это правда? – прошептала одна. – Сияющий мальчик? Это действительно он?
– Надеюсь, что да.
– Хм-м. А глядеть почти и не на что, правда?
– Кто бы говорил.
– Тсс. Он услышит.
– Мисс Дэйвеншоу сказала, что его нашли в Америке, как бы он там ни оказался. И другого тоже. В поезде на него напал Джейкоб Марбер, и ему пришлось сражаться. И он дал монстру отпор. Снова.
– Она все так тебе и рассказала?
– Да.
– А со мной она не такая разговорчивая. Интересно почему?
– Ты еще спрашиваешь? Серьезно?
Послышалось сдавленное, похожее на смех фырканье.
– Вот черт. Их могли бы найти и в холодной Арктике, это бы ничего не изменило. Нет, старине Джейкобу с ними не справиться.
Послышался шорох, одна из девушек подошла ближе:
– Ох, Ко. Ты разбудила его.
Чарли приоткрыл глаз. Комнату заливал дневной свет. Он едва ворочал языком, так что ему пришлось с минуту поработать челюстями, глотая воздух. На соседней кровати спал маленький доверчивый Марлоу, закутавшийся во сне в белую простыню. Чарли поднял голову и увидел девушку.
Она сидела на узком письменном столе, свободно болтая ногами. На ней был простой серый сарафан; она выглядела года на два старше него и тоже не была белой, а походила на китайских рабочих, которых Чарли видел на железнодорожных верфях в Натчезе. Тонкое лицо, широкие плечи. Длинные волосы, черные и блестящие, заплетены в спадающую до пояса косу. На руках у нее были лайковые перчатки с прорезями для пальцев. Глаза ее отличались такой же чернотой, как и волосы. Чарли никогда не видел подобной девушки. Он понял, что пялится на нее, и щеки у него запылали. Он отвел взгляд.
– Я знала, что ты не спишь, – сказала девушка. – Из тебя никудышный притворщик. Ты всегда притворяешься спящим, чтобы шпионить за девчонками?
– Я, я никогда… – забормотал Чарли. – То есть я не…
– Так ты и есть Чарли Овид, – продолжила она, оглядев его с ног до головы и, по всей видимости, не впечатлившись. – Я думала, ты будешь постарше. Меня зовут Комако.
Чарли неуверенно огляделся по сторонам. Второй девушки нигде не было.
– С кем ты разговаривала?
Лицо Комако приняло невинное выражение, она дернула себя за косу.
– Что?
– Только что. Я слышал. Здесь был кто-то еще.
– Здесь?
Чарли заморгал, ощутив неловкость. Но тут воздух рядом с его кроватью зашевелился, как будто льющийся в окно свет задрожал и потускнел.
– Бу! – прошептал ему на ухо голос второй девушки.
Чарли чуть не свалился с кровати. Прижавшись спиной к изголовью, он уставился в пустоту. Сердце гулко стучало в груди. Рядом никого не было.
– О, я здесь, Чарли. Ой, нет, здесь.
Он поворачивал лицо из стороны в сторону, вытаращив глаза, словно сходит с ума. Чарли решил, что в поезде ударился головой и теперь слышит голоса.
Но ему не казалось.
– Ты не сошел с ума, – произнесла вторая девушка. – Вообще-то меня не зря называют невидимкой.
Он медленно вытянул руку, но коснулся лишь воздуха:
– Ты… призрак?
Комако состроила гримасу:
– Она талант, Чарли. Как и все мы.
– Меня зовут Рибс, – весело продолжил голос в нескольких шагах от нее. – Но лучше бы нам вести себя потише. Мы не должны находиться здесь. Это как бы не положено. Мисс Дэйвеншоу с нас шкуру сдерет, узнай, что мы тут. Так это и есть тот самый сияющий мальчик? Тот, что отбился от Джейкоба Марбера и остался жив?
– Э-э… ну да, – ответил Чарли.
– Погоди. Ты не знаешь, кто он? Ко, он даже не знает.
– Твой маленький друг знаменит, – пояснила Комако. – Все думали, что он умер.
– Знаменит?
– Конечно, – пожала плечами Комако. – Он – сияющий мальчик, который когда-то помешал Джейкобу Марберу убить всех жителей Карндейла. Тогда он еще был совсем малышом. Но потом он исчез, его украли…
Чарли посмотрел на Марлоу, который до сих пор спал. Его и самого клонило в сон, и он пытался понять, о чем говорят эти девушки, но это было трудно, в голове все путалось. Они же между тем, казалось, ждали, что он скажет что-то еще, поэтому спросил:
– А кто такая мисс Дэйвеншед?
– Дэйвеншоу. Наша гувернантка. Она не так уж плоха.
Невидимая девочка Рибс прищелкнула языком:
– Скоро вы с ней познакомитесь. Ну давай, расскажи. Что там было в поезде? Какой он? Я имею в виду Джейкоба.
– Откуда ты знаешь про поезд?
– Да тут все знают. Только об этом и говорят. Альфи из класса мистера Смайта даже делал ставки. Ты же был в том поезде, да? Ты тоже отбился от Джейкоба?
Чарли накинул на себя одеяло и сел:
– Ну, в основном это заслуга Марлоу. Марлоу и Элис. Я почти ничего не делал.
– По крайней мере, ты остался в живых. Это уже что-то.
Комако опустилась на пол, ее длинная коса колыхнулась. Она подошла к кровати Марлоу:
– Такой маленький.
– Да.
– Сколько ему лет?
– Восемь.
– Похоже на правду.
На лице Комако появилось странное выражение – отчасти сердитое, отчасти печальное.
– Таких малышей у нас здесь нет.
Рядом с Чарли скрипнул матрас: на кровать уселась Рибс.
– Ну, теперь он снова один из нас. И ты тоже.
Она понизила голос до театрального шепота:
– Итак. Чем ты занимаешься, какой у тебя талант? У тебя ведь нет мясного великана под кроватью?
– А? Что?
– Он не знает, что это такое, – терпеливо сказала Комако. – Ты скоро познакомишься с Лименионом, Чарли-Ставший-Одним-из-Нас. Хотя он вроде как… противный.
– О, он милый, Ко.
– Не милый. Даже Оскар не считает его милым.
– Я… исцеляюсь, – тихо произнес Чарли. – И всегда это умел. Меня никогда не ранят, не могут убить и так далее.
Комако уставилась на него своими темными глазами. Вдруг он почувствовал, как его сильно ущипнули за предплечье, и вскрикнул:
– Ай! Зачем ты это сделала?
– Ты же сказал, что тебе не больно, – сказала Рибс.
– Мне больно. Просто я всегда исцеляюсь.
– Ох.
Комако ухмыльнулась:
– Рибс временами бывает слишком прямой. Давненько мы не видели здесь нового хаэлана.
– Что это за имя такое – Рибс? – спросил Чарли, нахмурившись.
– Отличное, вот какое, – ответил голос Рибс. – А сам-то? Ты знаешь, что Чарли – распространенная кличка для лошадей?
Комако неожиданно оживилась.
– Вообще-то ее зовут Элеонора Риббон. Но если ты так ее назовешь, то простым щипком уже не отделаешься.
Чарли все еще потирал руку, когда вдруг скрипнула соседняя кровать. Марлоу в ночной рубашке сидел, потирая глаза маленькими кулачками. Он оглядел всех и сонно улыбнулся.
– Привет, – робко сказал он.
Позже, пока мальчики одевались, Комако Оноэ тихо стояла возле двери их комнаты и размышляла. Им не разрешалось находиться в коридоре для мальчиков, но мистер Смайт и другие дети были на завтраке или на занятиях, и мисс Дэйвеншоу не могла знать о том, что они здесь.
На самом деле Комако не знала, что и думать. Новенькие казались вполне обычными, если обитателей Карндейла вообще можно было назвать обычными. Когда она увидела «сияющего мальчика» Марлоу вживую, на нее нахлынули воспоминания. О той ночи, когда Джейкоб вернулся к ним изменившийся, жестокий, темный, как и вздымаемая его кулаками пыль… Они с Рибс наблюдали за ним на расстоянии, стоя в темноте, но не посмели подойти ближе и заговорить. Ребенка, которого он пришел убить или украсть, она почти ни разу не видела, лишь иногда ночью слышала его плач, когда оставляла окно приоткрытым. Но на следующее утро видела сломанную колыбель, видела разбитое окно. С тех пор она винила себя. Возможно, если бы ей удалось поговорить с Джейкобом, у нее получилось бы остановить его.
Вот о чем Комако думала, пока они с Рибс ждали мальчиков. Она чувствовала, что подруга наблюдает за ней, читая отражение мыслей на ее лице.
– Нужно отвести их к мисс Дэйвеншоу, – тихо сказала она. – Теперь, когда они проснулись. Она будет их ждать.
– Или… – лукаво произнес бесплотный голос Рибс. – Можно немного… погулять. Показать им окрестности, так сказать. А еще выведать их секреты.
Комако надула щеки от нетерпения:
– Мы не поведем их к Пауку, Рибс. Нет.
– Озеро великолепно в это время дня. Будет весело…
– Нет.
Пауком они называли того, кто спал в развалинах монастыря. Глифика. Ходили слухи, что он никогда не просыпался, по крайней мере до конца, и был настолько старым, что врос в корни возвышавшегося среди древних камней вяза. Говорили, что, погладив его кожу, можно увидеть истину. Паук занимался тем, что находил в своих снах потерянных детей, однако гораздо важнее было то, что именно он хранил орсин запечатанным, сдерживая мертвых и все виды зла, таящиеся по ту сторону. Если с ним что-то случится, то орсин разорвется, и тогда мертвые наводнят мир живых. Никто не мог бы утверждать наверняка, что тогда произойдет, но девочки знали достаточно и понимали, что зрелище это будет не из приятных. Еще Паук защищал стены Карндейла от таких существ, как Джейкоб или другр. Беспокоить его было строго запрещено, а значит, Рибс, конечно же, уже сделала это. Вечно за всеми подглядывающая и везде подкрадывающаяся Рибс. Комако точно не знала, сколько раз ее подруга побывала на острове, но та клялась, что никогда не касалась его кожи и даже думать об этом не смела.
Послышался глухой шлепок – это Рибс, все еще невидимая, прислонилась к стене и одним за другим захрустела пальцами.
– А этот Чарли – красавчик. Ну, то есть такой миленький, словно напуганный кролик.
– Не будь такой грубой, – сказала Комако, перекидывая через плечо свою длинную косу.
– Тебе ведь тоже так показалось. Я видела, как ты смотрела на него.
– Я ему не доверяю. И тебе не стоит.