– Вы.
Элис фыркнула.
– Точнее, ваша рана, – поправил доктор Бергаст.
Склонившись над деревянным столиком, он высыпал на него железные опилки, потом достал из кармана магнит, зажал его между большим и указательным пальцами, чтобы Элис было видно, и поводил им над металлической пылью.
– Видите, как железо стремится к магниту? То же самое происходит с Джейкобом и его пылью. Она – часть его самого. И, напав на вас, он оставил немного вам.
Голос Бергаста был спокоен, но его глаза ярко горели.
– Вы, конечно, сомневаетесь в моих словах. Но закройте глаза, мисс Куик. Расслабьтесь. Дайте себе ощутить это. Вы чувствуете его присутствие?
Она с опаской выполнила его просьбу. Губы ее пересохли, веки задрожали. Она ощутила внутри странное покалывание, которого никогда не чувствовала раньше: будто под ребра ей вонзился рыболовный крючок. Ей это не понравилось.
Бергаст внимательно наблюдал за ней:
– Вы с ним связаны.
Она потрясла головой, начиная все больше злиться. Она чувствовала себя так, будто ее унизили и оскорбили.
Миссис Харрогейт продолжала терпеливо ждать в стороне, сжимая обеими руками дорожный саквояж.
– Если у меня получится, если я найду его для вас… что вы с ним сделаете?
– Я убью его, – сказала миссис Харрогейт.
– Как можно убить такое существо? – Элис посмотрела на доктора. – Полагаю, у вас имеется какой-то план.
– Не у меня, – сказал доктор Бергаст.
Тонкие губы миссис Харрогейт расплылись в улыбке.
– Есть один способ. Если вы доверитесь мне, мисс Куик.
Элис посмотрела на выстроившиеся в ряд глиняные горшки, на доктора Бергаста. На его жесткие серые глаза, на скрытые бородой губы, на мощную шею и плечи. Внезапно выглянувшее из-за туч солнце ослепило ее.
«К черту, будь что будет», – подумала она.
– Я хочу получить обратно свое оружие, – сказала она, повернувшись к миссис Харрогейт.
20. Пропавшие
Когда Чарли впервые столкнулся с темным экипажем, он пробыл в институте уже почти две недели и все это время страдал от бессонницы.
Экипаж показался ему первым намеком на существование другого Карндейла – невидимого двойника поместья, схожего с ним во всем, вплоть до рамок с акварельными рисунками на стенах в коридорах, до клубков пыли в углах, но зловещего и как будто преисполненного какого-то сконцентрированного коварства. После этого он стал все больше задумываться над тем, что здесь происходит на самом деле и как много от него скрывают.
За неделю до этого Элис уехала в Лондон – в сумраке раннего утра, под краснеющими на востоке облаками. Она обняла Марлоу и Чарли на прощание, пока за ними с подножки кареты нетерпеливо наблюдала миссис Харрогейт, закрывшая лицо вуалью. Глаза ее походили на твердые камешки. После этого они остались только вдвоем – Чарли и Марлоу. Теперь их общение напоминало заживающий синяк, отзывающийся тупой болью на каждое прикосновение. Комако и Рибс показывали им все вокруг, а иногда к ним присоединялся и пухлый белокурый польский мальчик Оскар, крайне застенчивый, всегда в сопровождении своего влажного «мясного великана», копировавшего каждое его движение. Марлоу стал держаться к Чарли ближе обычного, пододвигал свой стул в столовой к его, забирался к нему в кровать, когда гасили свет, – одним словом, вел себя как его младший брат, и Чарли был благодарен ему за это. Впервые в жизни ему не нужно было оставаться одному.
Но однажды ночью, уже после отъезда Элис, Чарли проснулся и увидел, что Марлоу сидит у окна, поджав колени к груди и обратив лицо во мрак.
– Ты чего не спишь? – прошептал Чарли. – Приснился плохой сон?
Мальчик перевел на него свои проницательные темные глаза:
– Я слышал лошадей.
Окно было открыто, и Чарли тоже услышал тихое ржание. Он встал с кровати. Из их комнаты открывался вид на Лох-Фэй, пристань и внутренний темный остров с извилистым силуэтом древнего вяза. Впрочем, больше смотреть было не на что: двор Карндейла находился на другой стороне здания, где располагались комнаты девочек. Облаченный в одну ночную рубашку, Чарли задрожал и обхватил себя руками.
– Как ты думаешь, где сейчас Элис? – спросил Марлоу, прикусив губу.
– В постели. Если у нее есть хоть капля разума.
– Чарли?
– Что?
– Ты когда-нибудь задумывался о том, что все могло бы быть по-другому?
– Конечно.
Сев рядом с мальчиком, он вздохнул.
– Но такие мысли сводят с ума. Они не помогают. Хочешь, я принесу стакан воды?
Марлоу закинул ногу на ногу, почесывая одной пяткой другую. Он не хотел думать о чем-то другом.
– Что, если бы Бринт не взяла меня с собой? Или если бы она сбежала от Элис еще у мистера Фокса? Или если бы Элис не вытащила меня из гостиницы до того, как туда вошел Джейкоб Марбер? Если бы что-нибудь хоть чуть-чуть пошло по-другому…
На его мягком лице отразилась тревога.
– Ты думаешь, мы правда должны были оказаться здесь? Думаешь, все идет так, как следует?
– Не все имеет какую-то причину.
– Мама говорила, что у нас всегда есть выбор. И Бринт тоже. Но ведь это неправда, да? Мы же не сами выбрали приехать сюда. Ну, то есть не совсем.
– Я выбрал.
Мальчик задумался.
– Из-за своего отца, – прошептал он.
Чарли кивнул.
– Не только из-за этого. Но и из-за него тоже.
– Ты покажешь мисс Дэйвеншоу кольцо? Может, она что-нибудь о нем расскажет?
– Это секрет, Мар. Ладно? Никому об этом не рассказывай. Пока что.
– Почему?
Но Чарли лишь глубоко вздохнул и пробормотал:
– Не знаю.
В иссиня-черных глазах Марлоу, обрамленных длинными ресницами, отражалась темнота ночи. Он моргнул и поднял на Чарли глаза, в которых читалось чистое, глубокое доверие.
– Знаешь, Чарли, я рад, что все случилось так, как случилось, – прошептал он. – Потому что ты сейчас здесь, со мной.
– Я никуда не уйду, – сказал Чарли, сжав плечо мальчика. – Разве что принесу тебе воды. Давай, ложись в постель, сейчас же. Я скоро вернусь.
Он вышел в коридор, в котором царила тишина. Светильники на стенах были погашены. В дальнем конце коридора на приставном столике стоял наполненный водой кувшин из граненого стекла, из которого пили все мальчики, и поднос со стаканами на посудном полотенце. Кувшин оказался пустым. Подумав, Чарли, босой и в одной спальной рубашке, пошел дальше по холодному полу и свернул налево, в коридор девочек. Там стоял другой столик с наполовину наполненным кувшином. Налив из него воды в стакан, Чарли выглянул в окно и увидел экипаж.
Во внутреннем дворе, у восточного крыла здания остановилась карета, в которой, вероятно, горела свеча, потому что в окнах отразились глухие красные вспышки, осветившие ее задернутые шторы, латунную дверную ручку и выдвинутую из-под двери лесенку. Отблески отразились от черных деревянных стен. В остальном же царила тьма. Фонари по бокам экипажа были прикрыты. Лошади едва слышно пофыркивали, переступая ногами.
Нахмурившись, Чарли придвинулся ближе и почти прижался лицом к стеклу. Он так и стоял, когда из восточного крыла вышли двое мужчин, которые несли длинный ящик, похожий на гроб. Погрузив его в экипаж с дальней стороны, они встали возле лошадей и завели разговор. Лицо кучера, закутанного в черный плащ, скрывала тьма, было лишь видно, что у него изо рта идет пар. Мужчины передали между собой что-то небольшое, похожее на мешок. Затем кучер тяжело поднялся и взял в руки кнут. Раздалось позвякивание металлических деталей упряжи, скрип колес.
Однако внимание Чарли привлек пассажир. Собираясь сесть в карету, он обернулся, и на мгновение его черты отчетливо выступили в слабом красном свете. Безбородое лицо, испещренное шрамами. Жесткие глаза. Мужчина огляделся, а затем вдруг поднял голову и посмотрел прямо в сторону Чарли. Увидел ли он мальчика или нет, понять было нельзя. Чарли вдруг охватил глубокий страх. Но в этот момент он почувствовал, как в его рукав крепко вцепились чьи-то пальцы, и его оттащили от окна в тень. Перед ним появилось лицо Комако. В ушах отдавалось биение сердца.
– Что… – начал он.
Оступившись, он выронил стакан, но Комако резко нагнулась и поймала его прямо у пола, так что из него лишь выплеснулось немного воды. Стакан уцелел, не разбился, и никто не проснулся от звука битого стекла.
Девушка мрачно посмотрела на Чарли и, не говоря ни слова, протянула стакан обратно. На ее руках не было перчаток, и он увидел, что кожа на них темна и покрыта пятнами.
В ее лице, помимо настороженности и тревоги, читалось кое-что еще. Страх.
Она поднесла к губам влажный палец и прошептала: «Ш-ш-ш», после чего плотнее закуталась в белую ночную сорочку и бесшумно, словно призрак с длинной косой до пояса, ускользнула прочь, обратно по коридору, мимо дверей спален девочек, исчезнув в комнате, которую делила с Рибс. Чарли смотрел ей вслед. Невольно в его памяти всплыли слова Марлоу о том, что они, возможно, ничего и не выбирали в своей жизни, и что все происходящее – это случайность или судьба, и что у них нет никакой возможности понять эту разницу.
Увиденное казалось Чарли почти сном. Что именно везли кучер и его пассажир в темном экипаже, он не мог даже предположить. Но Комако не упоминала об этом, и он понял, что лучше не спрашивать. Между тем в Карндейле продолжалась повседневная жизнь со всеми странными уроками и занятиями.
Всего в Карндейле было около пятнадцати мальчиков. Их спальни располагались вдоль одного и того же короткого коридора, в конце которого находилась комната воспитателя, мистера Смайта. Ее дверь оставалась приоткрытой весь вечер, пока мальчики готовились ко сну. Большинство из них были старше Чарли, а еще белыми, хотя среди них насчитывалось несколько китайцев и два молчаливых брата с Золотого Берега. Все они бросали любопытные взгляды на Марлоу; даже взрослые обитатели и учителя переглядывались и перешептывались, когда мальчик проходил мимо. Все они слышали рассказы о том, как одной злополучной ночью в Карндейл ворвался Джейкоб. Они воспринимали выжившего после нападения Марбера мальчика как своего рода небольшое чудо или полумонстра. Но Чарли старался не задумываться об этом; они так и жили в маленькой комнате, которую им выделили в первую ночь, и почти не общались с другими мальчиками, кроме Оскара.