Ребята проводили дни с Комако и Рибс. Мисс Дэйвеншоу определила их пятерых в одну группу, поскольку, по ее словам, ей нравилось, как их способности дополняют друг друга. «Вы будете учиться друг у друга и узнаете, что у каждого из нас есть собственные дары, которыми мы можем поделиться», – сказала она. Руководствовалась ли она какими-то другими, более загадочными причинами, она не добавила.
Каждое утро они просыпались после того, как мистер Смайт давал в вестибюле звонок, предупреждавший о том, что пора одеваться. Затем шли в столовую, где завтракали под звон тарелок и шум голосов, а потом расходились по своим занятиям. Марлоу, Чарли, Комако, Рибс и Оскар шли вместе: они пятеро начинали каждое утро в заставленной книжными шкафами классной комнате под неусыпным взглядом суровой мисс Дэйвеншоу.
Пожалуй, там они получали самые нормальные знания из всех, которые им давали в Карндейле, хотя в то время Чарли этого и не осознавал. Мисс Дэйвеншоу, как всегда, со строго выпрямленной спиной стояла у доски и по очереди раздавала каждому из них листки с заданиями, а они, выстроившись в ряд, брали их, а затем возвращались за парты и начинали учиться. Чарли был не против занятий, ему это даже нравилось. Он быстро повторил все буквы и научился читать гораздо лучше. Затем началась география: владения Британской империи, страны Востока и бесконечное множество городов, народов и языков. После этого история Британских островов: список королей и королев, даты сражений. Под конец они решали на расположенной в углу класса доске арифметические примеры, пока мисс Дэйвеншоу, хоть и слепая, следила за их работой и цокала над каждой ошибкой, а бледный утренний свет медленно заполнял высокие окна, потом падал на книжные полки и постепенно сползал на ковер на полу.
После обеда по дорожкам из кроваво-красной глины через засохший английский сад они вереницей выходили к хозяйственным постройкам позади поместья и там занимались своими талантами.
Именно этих занятий Чарли больше всего ждал и больше всего боялся. Они проходили в двух длинных серых деревянных зданиях, похожих на сараи или склады, с протекавшими во время дождя крышами и утрамбованной землей вместо пола. Они не отапливались, и назвать их «зданиями», как с усмешкой пробормотала Рибс, можно было лишь с большой натяжкой.
В поместье помимо них жили и другие таланты, взрослые, некоторые даже пожилые. В первый день занятий мисс Дэйвеншоу разделила детей, и все они ушли с разными инструкторами, а Чарли остался с ней.
– У меня есть некоторый опыт общения с хаэланами, – объяснила она. – Я научу тому, что умею. А… вы удивлены, мистер Овид.
Чарли, не сводящий глаз с ее черной повязки, нахмурился и почувствовал, как его щеки заливает краска. Мисс Дэйвеншоу улыбнулась, как будто увидев его реакцию.
– О, я сама отнюдь не обладаю этим талантом. Хаэланом был мой прапрадед. Он же меня и вырастил. Какое-то время назад. Сейчас… его уже нет. Но я немного знаю о том, что он мог и чего не мог.
Чарли, всю свою короткую жизнь использовавший этот талант для выживания, скрестил руки.
– Я знаю, как это работает. Просто само по себе, – сказал он.
– Как реакция на происходящее? Да. Но даром можно и управлять, мистер Овид, и это великий талант. Хотя, конечно, такой контроль может потребовать несколько больших усилий с вашей стороны. И много терпения. Если вы готовы учиться. А вы готовы?
– Возможно, – ответил он с опаской.
Они стояли прямо у открытых дверей, в которые задувал холодный ветерок. Чарли поднял глаза, разглядывая чердак в дальнем конце пристройки. Когда он опустил их, мисс Дэйвеншоу уже выходила наружу. На мгновение он задумался о том, знает ли она, куда идет.
– Вы правы, проявляя осторожность, – сказала она, как будто он шел с ней рядом. – Но бояться не нужно.
– Я не боюсь.
– Хм-м. Хорошо.
Она пересекла лужайку с жухлой травой и подвела его к стене, ограждавшей территорию института. Над их головами нависли тучи, грозившие дождем. Чарли впервые подошел к внешней стене, и его охватило странное ощущение, отразившееся в голове низким гулом, как будто он делал что-то неправильное, как будто он не должен был находиться здесь. Он попытался не обращать на него внимания, но тревога только усилилась.
Покрытая мхом каменная стена высотой ему до пояса выглядела древней и местами осыпалась. Она была не слишком ровно сложена и состояла из странных плоских камней в форме лепешек, которые, возможно, достали со дна моря. Пока они шли вдоль нее, мисс Дэйвеншоу касалась ее бледной рукой. Под ногами чавкала красная глина. Через поле за хозяйственными постройками возвышался Карндейл, грозный и загадочный.
– Вы чувствуете, мистер Овид? – тихо спросила мисс Дэйвеншоу, не поворачивая головы. – Что-то слегка неприятное.
Да, он чувствовал. Какой-то таинственный источник тревоги, волнений и страха. Похожий на электрическое покалывание в воздухе гул, настолько низкий, что услышать его было невозможно.
– Это, мистер Овид, и есть так называемые стражи, дело рук глифика. Он… охраняет всех нас. Впрочем, и таланты, такие как вы, не могут переходить через преграду, если только того не пожелает глифик. Говорят, чтобы поддерживать силу стражей, ему требуются огромные усилия. Он никогда не отдыхает. Это одна из причин, по которым посещать остров строго запрещено. Но ведь вам и самому не хотелось бы, чтобы сюда без приглашения проник Джейкоб Марбер или его лич?
Чарли с трудом подавил дрожь. Существо, напавшее на него в Лондоне, до сих пор снилось ему в кошмарах.
– Стражи защищают нас и от любопытных глаз обычных людей. Они бы весьма встревожились, узнав о происходящем здесь, не так ли? Если кто-то попытается пройти на территорию без приглашения, его охватит сильное чувство тревоги… подавляющего дискомфорта. Незваный посетитель повернет назад, не пройдя и десяти футов, хотя вряд ли сможет объяснить почему. Поэтому у Карндейла такая… своеобразная репутация. Если бы вы смогли покинуть территорию, то сразу бы поняли, что я имею в виду. Местные жители рассматривали бы вас с подозрением и даже со страхом.
Чарли, который всю свою жизнь прожил под суровыми взглядами белых людей, кивнул.
– Думаю, они бы и так рассматривали меня с подозрением, – сказал он. – Я же не похож на…
– Я знаю, на кого вы похожи, мистер Овид. Вы не единственный иностранец в Карндейле.
Он помолчал, разглядывая ее завязанные глаза, рассердившись на нее за это замечание, но ничего не сказал. За низкой осыпающейся стеной простирался окружающий мир, который очень медленно, но ощутимо вращался.
– То, чем занимаетесь вы, мистер Овид, то, чем занимаются все таланты, – это своего рода… некромантия. Манипуляция мертвыми тканями. Манипулировать же живыми тканями не может никто. Как и не может использовать свой талант на плоти другого человека. Идите за мной, прошу вас.
Она снова двинулась вперед, склонив голову набок, словно прислушиваясь к чему-то.
– Существует пять видов талантов, – громко и отчетливо продолжила она. – Клинки, заклинатели, обращатели, повелители пыли и глифики. Будьте внимательны, мистер Овид, это важно. Клинки сосредоточиваются на собственном теле. Вы, как хаэлан, принадлежите именно к этому разряду, представители которого бывают невероятно сильными, как несчастный мистер Коултон, умевший делать свою плоть настолько крепкой, что она могла остановить даже пулю. Заклинатели способны оживлять останки. Среди них встречаются костяные ведьмы, способные вдыхать жизнь в скелеты. К ним принадлежит ваш друг, мистер Чековиш, то есть Оскар, с его великаном Лименионом. Обращатели способны придавать своей плоти другой вид. И даже делать ее невидимой, как ваша подруга, мисс Риббон. Среди них встречаются и оборотни. Повелители пыли вроде мисс Оноэ умеют манипулировать своими отмершими клетками, из которых и образуется пыль, притягивающая к себе другие частички. Наконец, глифики. Это довольно своеобразный и непознаваемый вид таланта; они развивают свои способности подобно растущим на склонах деревьям и обычно держатся особняком. Их нужно искать, к ним нужно приходить. Их дар или проклятие – видеть паутину, которая связывает всех нас, и следить за ее нитями. Они обладают огромной силой.
Чарли шел рядом с ней, усваивая услышанное.
– Пять талантов, – пробормотал он.
– Вы услышите, как некоторые из учеников говорят о шестом таланте. Но его не существует. Я советую вам верить только фактам и не обманываться слухами, мистер Овид. Здесь, в Карндейле, они нередки.
Он бросил на нее быстрый острый взгляд, но все же не понял ее предупреждения. Она ведь не могла знать о его подозрениях, о материнском обручальном кольце с гербом Карндейла, о темном экипаже с таинственным кучером.
Между тем мисс Дэйвеншоу продолжала читать свою своеобразную лекцию:
– У всех талантов внутри имеется некое вещество, которое мы здесь, в Карндейле, называем «прах», хотя это не прах в обычном смысле этого слова. Именно он оживляет ваши мертвые ткани, мертвые клетки. Как он оказывается внутри у определенных людей, я не могу сказать. Мы многого не знаем. Но именно этот «прах» делает вашу телесную оболочку такой… примечательной. Он оставляет свои следы везде, в любое время, когда вы используете свой дар. Таким образом таланты рисуют за собой карту, которую глифик читает, как книгу. Вы, как хаэлан, способны исцелять собственную плоть. Ваши раны затягиваются, повреждения исчезают. «Прах» чинит погибшие клетки и, похоже, восстанавливает потерянную кровь. Вас нельзя утопить, сжечь, задушить.
Женщина сделала паузу, быстро и осторожно коснувшись длинными пальцами его лица.
– Но ничто не возникает из ничего. Таланты проявляют свой дар за счет своей жизненной энергии: чем чаще они пользуются даром, тем короче их жизнь. Вы ведь ощущаете боль, применяя свои способности? То же самое происходит со всеми нами. Такова цена. Таланты горят ярко, мистер Овид, но и быстро сгорают. Все, за исключением вас. В возрасте лет двадцати или около того процессы старения для вас замедлятся. Вы переживете нас всех.