Из того, что произошло потом, Чарли не помнил почти ничего, лишь отдельные образы: разрушенный суд, переулок с кирпичными арками, затопленную улицу. А еще много мертвых лиц и их полные невыразимой тоски глаза.
Некоторое время спустя он пришел в себя и понял, что сидит на крыльце многоквартирного дома; уходя вдаль, улица, на которой он был расположен, сворачивала в сторону. Было слышно, как позади в сырой комнате возится Марлоу: он как будто что-то искал. Освещение в этом мире было очень странное: оно совершенно не менялось. Чарли выпрямился, ясно ощущая в животе холодный голод. У него болела голова. Мальчик посмотрел на стелющийся по улице туман духов и задумался о том, что с ним случилось бы, если бы он потерялся в нем. Осталось бы его тело в этом мире навечно, не подвергаясь гниению? Или он превратился бы в еще один призрак и потерял память? Интересно, имели ли ко всему этому какое-то отношение Бог, Небеса и все остальное, о чем ему рассказывали взрослые? Ошибались ли они в своих взглядах на истинную природу вещей? Или она скрыта в чем-то еще? Он глубоко вздохнул и потер руками штанины, словно уверяя себя в том, что все еще жив. И только тогда мальчик обратил внимание на свою правую руку.
Она дрожала. Вспомнив предупреждение Бергаста, Чарли засунул ладонь под мышку другой руки и озабоченно нахмурился. Он понимал, что это означает: Марлоу придется продолжать путь одному.
Через некоторое время он услышал за спиной его шаги. На щеках у малыша были следы высохших слез, его глубокие голубые глаза покраснели.
– Чарли! С тобой все хорошо?
– Да. А ты как?
Мальчик нахмурился и постарался придать себе храбрый вид:
– Бринт пропала.
– Да.
– Но она узнала меня, Чарли. Она поняла, кто я. Я это видел.
Чарли посмотрел на Марлоу и заерзал на месте. Ему не нравилось, что лицо мальчика светится надеждой. Сунув дрожащую руку в карман, он поднялся:
– Ладно. Нам нужно найти комнату.
Он пошел вперед, устало переставляя ноги. Но Марлоу не двинулся с места. Мальчик стоял с затравленным выражением лица и покусывал губу, он переменился. Бросив взгляд туда, куда он шел, Чарли развернулся и поплелся обратно к Марлоу.
– Мар?
Малыш неуверенно посмотрел куда-то сквозь него.
– Вон туда, Чарли. Мы должны идти туда. Я… Я чувствую.
Чарли проследил за его взглядом, и на мгновение ему показалось, что он разглядел в тумане огромный полупрозрачный силуэт Бринт и ее сверкающие глаза, но потом призрак, кем бы он ни был, исчез, оставив после себя лишь колышущуюся завесу тумана.
– Ты уверен?
– Нет, – помотал головой Марлоу.
Но Чарли все равно пошел за ним – по кривой улочке, по капающему дождем переулку, стараясь обходить стороной неглубокие лужи, высокие влажные сорняки и свисающие с арок и балок ленты мха. Он уже плохо понимал, где они находятся.
Этот Лондон был мертв – город застоя и утрат, – улицы его представляли собой лабиринты, заваленные напоминаниями о когда-то живших тут людях. Марлоу провел Чарли по кривым ступеням, поросшим влажным мхом, таким темным, что в странном освещении мира мертвых он казался почти синим, а потом остановился под акведуком и показал на что-то пальцем.
В середине площади располагался наполненный грязью фонтан, из центра которого росло белое дерево без листьев. Старая кора отслаивалась тонкими, похожими на листы бумаги полосками, уступая место новой ярко-красной. В тени дерева стоял старомодный деревянный ручной насос, а в дальнем углу площади зловеще возвышалось здание с выдающимися вперед кривыми балконами. Двери в нем не было – лишь пустой проем в полуразвалившейся стене.
– Конечно, – пробормотал Чарли и с отвращением провел рукой по волосам. – Мы должны войти туда? Ну ладно.
Марлоу посмотрел на него с опаской:
– Чарли, у тебя дрожит рука. Смотри.
Но тот поспешил засунуть ладонь обратно в карман:
– Не обращай внимания, Мар. Всё в порядке.
– Тебе больно?
Чарли не ответил. Слева от них уже собирались призраки. Удостоверившись, что путь свободен, Чарли торопливо пересек площадь. Марлоу приходилось почти бежать, чтобы не отстать от него. У крыльца странного здания малыш потянул его за руку.
– Я знаю, что ты хочешь сказать, – произнес Чарли. – И возможно, ты прав. Но мы должны достать ту перчатку, о которой говорил Бергаст. Мы уже так близко, Мар. Ты же не хочешь проделать весь этот путь снова?
Марлоу задумался, а затем бросил на Чарли укоризненный взгляд. Потом они оба прошли внутрь здания, постаравшись не задеть скользкую каменную притолоку.
Мальчики оказались бы в полной темноте, если бы не разбитые окна, через которые внутрь просачивался все тот же жутковатый серый свет. Они остановились, давая глазам привыкнуть, и тут Чарли увидел, что они не одни. У основания лестницы в воздухе парил расплывчатый сгусток тумана. Дух. Чарли положил руку на плечо Марлоу, предостерегая его. Призрак замерцал, очертания его прояснились, и ребята увидели прозрачную фигуру женщины в развевающемся платье. Она вдруг растворилась в воздухе, но тут же появилась снова, на этот раз спиной к ним. Она не издала ни звука, но было заметно, что она взволнована. Она перемещалась по комнате медленно, словно под водой, и Чарли показалось, что все вокруг замерло, как будто он наблюдает за происходящим в окно. А потом призрак повернул лицо, и Чарли смог разглядеть его получше.
Это была его мать.
Или, скорее, его мать до того, как начались все ее невзгоды и лишения. Возраст ее постоянно менялся. Чарли оперся о стену, ощутив под ладонью холодные скользкие обои. Его била дрожь. Он знал каждую черточку, каждую морщинку на этом лице. У его матери была кожа цвета темного баклажана и тугие, собранные в пучок волосы. Высокие скулы. Печальные карие глаза.
Хотя она не издавала ни звука, ребятам показалось, что она обращается к кому-то стоящему на лестнице, а затем рядом с ней завихрился второй столб воздуха, принимая очертания облаченного в старомодный фрак мужчины – бледного, черноволосого, невероятно худощавого. Он спустился по ступеням, взял руки женщины в свои и заговорил – тоже беззвучно. Чарли сразу понял, что видит своего отца.
Лицо занятого беседой мужчины все время дрожало: оно то тускнело, то вновь проявлялось. Чарли изучал его тонкие губы, аккуратные зубы, возникшие от постоянных улыбок морщинки в уголках глаз. У мистера Овидда было мягкое лицо с отвисшим подбородком, который скорее подошел бы кому-то более грузному и плотному, – это была странная особенность для такого худощавого мужчины. Он носил длинные волосы, которые не скрывали, однако, его больших розовых оттопыренных ушей.
Чарли ни о чем не мог думать, не мог даже дышать. Он увидел, как мужчина и женщина, вздрагивая и покачиваясь, проходят через низкий дверной проем в заднюю часть здания, и последовал за ними. Там царила разруха: по стенам стекала вода, половицы под весом Чарли прогибались. В комнате стояла колыбель, в которой лежал младенец. Чарли был озадачен. Он понял, что видит себя, – мальчик знал это, – но как его собственный дух мог оказаться здесь, если он, будучи вполне живым, наблюдает за этой сценой? Отец Чарли медленно поднял с ладони жены кольцо – то самое, которое сейчас было у Чарли на пальце, – а потом наклонился над колыбелью и вложил его в маленький кулачок ребенка. Взгляд Чарли затуманился.
Вдруг его отец поднял глаза и с выражением темной растерянности уставился прямо на Чарли, а за ним и его потрясенная мать. А потом Чарли почувствовал на своей руке руку Марлоу, и оба призрака, задрожав, постепенно развеялись как туман на ветру, будто их никогда и не существовало.
Сердце Чарли бешено колотилось. Щеки были влажными от пота.
А потом там, где стояла призрачная колыбель, он увидел дверь.
– Вот оно, Чарли, – прошептал Марлоу. – То самое место.
Малыш стоял у открытой двери, торжествующе глядя на него широко распахнутыми глазами. За порогом начиналась лестница. Чарли повертел головой, оглядывая полуразвалившийся дом. Он чувствовал, что что-то не так, но ему было трудно думать.
– Идем, Чарли.
Это была узкая лестница для слуг, проходившая через весь дом. Мальчики поднялись по ней выше; осторожно обогнув зияющую в полу дыру, прошли по коридору и по лестнице добрались до третьего этажа. По остаткам ступеней они поднялись дальше. У самого конца лестницы мальчики обнаружили дверь, ведущую на чердак. Ощущение неправильности происходящего усилилось.
Они нашли Комнату.
Марлоу слегка вздрогнул, но медлить не стал; решительно распахнув дверь, мальчик шагнул внутрь – точно так же человек задерживает дыхание перед тем, как прыгнуть в холодную воду.
Чердак выглядел неважно – узкое помещение под двускатной крышей. В одном углу опорные балки обрушились, а с ними и часть наружной стены, так что сквозь дыру был виден туман и очертания городских крыш. Пригнув голову, Чарли осторожно вошел. Половицы заскрипели под его ногами. Балконная дверь висела на одной петле. По всей комнате были раскиданы обломки, обвалившаяся кладка, части давно сломанной мебели. Вдруг Чарли замер. У дальней стены он увидел тело мужчины.
По всей видимости, оно находилось здесь уже давно. Иссохшая кожа мертвеца напоминала бумагу, его закрытые глаза ввалились, мумифицированная шея выглядела тонкой и узловатой. На его руке мрачно поблескивала, будто поглощая весь свет, перчатка из дерева и железа, за которой они пришли в мир мертвых по просьбе доктора Бергаста.
Чарли подошел к трупу и потянул перчатку к себе. Она была застегнута на маленькие заклепки изнутри. Мальчик дернул сильнее. Рука мертвеца рассыпалась пылью. Деревянные части перчатки блестели, как черное стекло. Она была тяжелой и красивой – намного лучше, чем копия, которую им показывал доктор. Рука Чарли перестала дрожать.
– Как думаешь, сколько он здесь просидел? – спросил Марлоу. – И что с ним произошло?
– Не знаю, – нахмурился Чарли. – И не думаю, что хочу знать.