— Это вы бросьте! — отрезал Вадик — Сам я видывал, что за наряды вам мачеха приготовила — золотом тканые, да каменьями расшитые. Не кажная княжна такое взденет! Так что вы тут не ерундите. Ольга — баба суровая, но справедливая, а про вас так и вовсе, батюшка говорит, которую седьмицу справляется — визита вашего дожидаючись!
Мы с девчонками переглянулись между собой, не рассчитывая больше на понимание и поддержку со стороны ребят. Оглянувшись, я увидела позади нас хозяйку дома, которая улыбалась мне многообещающей улыбкой.
Зайдя в парадную залу, мы поняли, что пир уже вовсю набирал обороты. Наш папенька сидел на возвышении, которое было установлено для хозяйского стола, и громко переговаривался с заросшим мужиком в богатом кафтане.
—…гляжу — пинает она пащенка орденского легонько, да приговаривает: «Знай, знай отступник орденский, мерзость поганая, как мне, сильной ведьме да невесте самого сына воеводы муромского, уважение не оказывать! А вот ишшо получай добавки»! А, завидя меня, поклонилася поясно, прости, говорит, Мечислав-воин, да токмо нанесено мне оскорбление смертное. За это и наказание он понесёт немедля. Точно так, слово в слово, уважаемый Здравень, и рекла моя невестушка будущая. Ну как тут не возрадоватися выбору сына? Старших уважает, сына тоже, кажный раз яму «милай» да «дорогой» говорит, не перечит ни в чём! Вот, будет нам с Олюшкой утешение и догляд, когда Вадим воеводою станет, а я на покой уйду.
Сидящий рядом Здравень, опасно наклоняя к себе чарку с медовухой, покорно согласился, что Мечиславу здорово повезло с невестой сына.
— Это что! — трагически зашептал с другого края стола десятник воеводы — Видели бы, что некромантка во время возвращения домой удумала — жутких тварей леса приманила да заставила убить безжалостно, а потом тушу убиенной гадины таскала по поляне, пристраивая на лучшее место, дабы та служила оберегом нам на ентую ночь.
Здравень, хот и был в изрядном подпитии, но после такого слегка протрезвел, и даже его соседи по лавке сели немного ровнее.
— А вот и она! Девочка моя! — сделал попытку привстать Мечислав, но не смог, и просто замахал руками.
Но гости не дали Ваське просто тихо плюхнуться на своё место, так что хозяин дома просто вынужден был приподняться, потребовать тишины в зале, и гордо толкнуть речь. Смысл которой сводился к тому, как он счастлив принять в скором времени в свою семью такую милую и чудесную девушку, чуть-чуть ведьму.
Гости загомонили, поздравляя зардевшегося Вадика, насупленную Ваську, довольного Мечислава и Ольгу, находящуюся в крайней степени бешенства. На губах хозяйки дома блестел лихорадочный румянец, а костяшки пальцев, которыми она вцепилась в кубок с медовухой, побелели. Скорее всего, не слишком она была рада тому, что её пасынок может занять место воеводы муромского, и то, что батюшка Вадика решил отправиться на покой, да прихватить с собой, на покой этот, и саму Ольгу. Оно и правильно — женщина она молодая и видная, чего она там забыла, на «покое» том?
— Вадим, друже мой! Радый я за тебя! — к Вадику протолкался молодой человек с тонким станом и удивительно красивыми локонами — я уж было подумал, Руська с тебя не слезет. Больно уж ей хотелось стать хозяйкой большого дома. А уж когда батюшка собрался в столицу, так я и вовсе подумал, что сестрица добилась своего.
Вадим принял поздравления от друга, все дружно выпили за здоровье молодых, потом за счастливое возвращение домой, потом ещё за что-то. Вася становилась всё смурнее, всякий раз выпрямляясь на лавке, когда чувствовала колкий взгляд Ольги.
На меня никто не обращал внимание, так что я предалась мыслям и размышлениям о своём, о девичьем. Вася сидела с Вадиком, Карина объясняла нюансы размножения Великого полоза в условиях средней полосы испуганно смотрящему Здравеню. Даже Игорь, и тот обсуждал уровень физической нагрузки, которую стоит давать нам, неокрепшим телами студентам второго курса с одним из десятников Мечислава… так что время для собственных мыслей у меня было.
Судя по всему, Ольга стала заниматься саботажем не так уж и давно. Во всяком случае, не более двух лет тому назад. Иначе, даже её супруг, который не замечал многих вещей, ощутил бы разруху в собственном доме. Итак, оставался невыясненным вопрос: для чего ей это было нужно? Представим себе простую ситуацию: Мечислав даёт супруге деньги на ведение хозяйства — закупку продуктов для семьи и слуг, одежды и общее содержание дома.
Но, судя по тому, как выглядит подсобное хозяйство и обслуга, где-то она крепко экономила. Но для чего? Собирала деньги на чёрный день? Не иначе, опасалась нападения половцев или хазар? Я невольно усмехнулась тому, куда завели меня мои измышления. Или всё было гораздо проще — не решила ли она оставить своего супруга, ежели тот решится уйти со службы? Такую женщину содержать нужно, а дом и всё остальное теперь принадлежат Вадиму, а не Мечиславу…
Тот русоволосый милый парень, который так радовался скорой женитьбе нашего Вадика, любезничал с незнакомою скромной девушкой в дорогом, расшитом жемчугом, оплечье.
— Ну ка, подь сюды! — тихо позвала я его, приглашающе кивнув головой.
Интуиция мне подсказывала, что парень найдёт, чем меня удивить. Так и вышло, если честно. Два раза просить не пришлось, и уже через пару мгновений он интимно взял меня под локоток.
— Ярослав Жданков! — представился молодой человек, гордо выставив ногу — Я сын советника…
— Да поняла я уже. Скажи мне, Славик, друг мой ситный, что ты там говорил по поводу женитьбы нашего Вадика?
— Ну как, что? Радовался я за него, конечно. Больно уж Ольга хотела, чтобы сестрица моя окрутила её пасынка, да только ничего у неё не вышло. Оно и к лучшему, видят боги. Сама Оленька от того нисколько бы не выиграла, коли так случилося, и Руська стала здесь всем заправлять. Это только с виду она дура дурой, но свои права знает, и выгоду помнит. Я к тому, даром, что скромница великая сестрица моя, токмо, ежели Мечислав оженил Вадима, да на покой ушёл, то Ольга, со своими детьми купно, без жалости была бы выброшена из терема. Так что зря Мечислав уже который год мечтает о скромной жизни в маленьком домике с семьёй и детьми где-нибудь на окраине города.
Потому пасынка свово Ольга крепко не любит, да всё Мечислава подзуживала в ратники его сослать. Опосля — на учёбу в Школу отправить… надёжа у неё есть, коли Вадим женится против воли отца, али вовсе домой не вернётся, так кому воеводство оставить, окромя младших детей-то? А уж с имя матушка справится!
Славик смотрел на меня пристально, и был совершенно трезв. Мне на секунду показалось даже, что мне почудились его слова, поскольку я не далее, чем несколько минут назад, видела его, борющимся на руках с одним из наших десятников.
А тут такое…
— Ты не подумай, колдунья, Ольга-то баба не плохая, и за своих кровиночек она медведя разорвёт… — Ярослав кивком показал на двух мальчишек лет по пятнадцать, которые тихо сидели в углу и гордились тем, что их позвали на пир — токмо и в заботе своей она берегов не знает… Мечислава она тоже любит… по-своему… но деньги и власть она любит больше.
— Так ты думаешь, Славик, что Ольга хотела бы такую невестку, которая настояла на том, чтобы Мечислав не «пошёл за мечтой», а остался в тереме? — я невольно представила гордую и изящную красавицу Русану — идеальную кандидатку на роль супруги сурового воина.
Быть может, я выглядела весьма тупо, так что молодой человек тяжело вздохнул, подмигнул мне и просто посоветовал не переживать.
Парень отошёл, оставив меня в смятении. Вот что он имел в виду, когда сказал про безграничную материнскую любовь? Я видела, как Ольга ласково налила чарку мужу и поднесла с поклоном. Может, ну его, воеводство это? Нам и в Школе неплохо…
Мои размышления прервал Донатий, успевший пережить оскорбление и пришедший на пир. Некто протянул руку в знакомой рубахе, забрал чашу с вином у одного из гуляк и подставил возле другого, не менее пьяного товарища. Дружеский розыгрыш, ничего больше. Следом над столом показалась лохматая голова, и Донатий весело мне подмигнул. Я постаралась активной мимикой и натужным кашлем дать понять своему домовому, что я прошу его подойти.
— Кухарка тут — редкая злыдня! — пожаловался домовой — Орала, пока не охрипла. Уж и пошутить нельзя, а я всего-то положил немного горчицы в пирог с брусникой! Так нет, заметила и стала голосить! Хорошо, что хоть сейчас немного успокоилась. Лежит себе тихонечко, ногу лечит.
Я не очень поняла из рассказа домового, что он натворил, ну кроме того факта, что он снова бродил по дому в поисках приключений.
— Ну, как было дело? Баба ета голосить удумала, да девок, помощниц своих полотенцем отходила за нерадивость… вот я и разлил квасу маненько ей под ноги-то… думал, споткнётся, да решит, что боги против её речей мерзостных! Токмо они решили иначе.
Донатий решил дать мне пояснения по существу дела. Затем стушевался и затих.
— И что там с богами? — нехорошо прищурилась я.
— Споткнулась она. Это точно! — немного оживился он — Да как споткнулась! Проехалась на квасной луже, с хеканьем ударилась об стол, опрокинула на себя баклагу с брагой, которую сама же и утянула с кухни, и лежит таперича, стонет у себя в каморе. Ногу вытянула, вишь ты, токмо я ж был там, навещал, выходит, пострадавшую. Там вывих малый, завтра, али ещё когда, снова на кухню заявится, людёв тиранить. Так что ты не бежи особо-то помогать пострадавшей, не надо ей ентое.
Девки, опять же, хоть маненько отдохнут, да отъедятся, глядишь…
Я вздохнула, осознавая правоту Донатия.
— Ты это, Маня, ты слышь… надо спасать дом-то! Не сегодня-завтра, так и вовсе усе по миру пойдуть с етой бабой мерзопакостной.
— Как насчёт того, чтобы начать прямо с завтрашнего дня? — про концепцию той самой «борьбы с домомучительницей» я решила не спрашивать — меньше знаешь, крепче спишь.
Донатий, который в этот момент разувал тихо спящего под лавкой мужчину купеческой наружности, важно кивнул.