— И что же тут странного? — пробурчала Васька, устраиваясь в одном из шкафчиков.
— Ни разу не слыхал, будто возле реки уголь добывается… хотя… оно всякое бывает! Наша-то барышня, госпожа Анелия, шутку какую удумала — ты глянь на это!
Сава покопался у себя в соломе, вытащил маленький бочоночек, открыл его, и запихал руку внутрь, и вытащил маленький крепкий маринованный огурчик.
— Гляньте сюды! — неуверенно посматривая на окружающих, велел он — Как вы думаете, что это за диковинка? Огур малый! Скусный — страсть! Это мы такими торговлю держим!
Мы дружно закивали головами, утверждая, что мариновать корнишоны в бочонки — вот эта невидаль! Никогда о таком не слышали! Очень надеясь при этом, что возница вернётся к прерванной теме.
—… ты давай, про тех странных парней сказывай! — не выдержал Вадим.
— Про каких? А, про тех, что на реке сидят? Так, а что в них странного? — не совсем логично высказался Сава — Они зла никому не сделали — когда есть необходимость такая, товар покупают, деньгу платят исправно. Вины лиходейской за ними никто не слыхивал! Да и вообще, у нас опосля смерти Деяна-разбойника в Гнилушкинских топях, тихо всё, не шалят лихие люди. Да и господа Валер присматривают за дорогой-то! Поелику ихняя она!
— Где мужики те, ну, с рекой? — мы поняли, что добровольно он будет молоть только ерунду.
Сава показал кнутовищем в сторону леса, что растёт вдоль дороги, и неуверенно сказал:
— Где-то тут! Или там!
Получив столь расплывчатое указание, мы слезли с телеги, Сава поехал дальше на поскрипывающей телеге. И неожиданно затянул:
— Он к тебе опоздал, только поводом — вряд ли пробки огромного города, ты спустись с неба — жизнь на земле внизу, а прогнозы пророчат грозу…
Карина встала, сориентировалась по сторонам и, нашедши тот самый запад, повела нас куда-то недалеко от дорожного тракта. Здесь действительно протекала река, сейчас замёрзшая, но где-то в верховьях уже начался ледоход, это было слышно по отдалённому шуму воды. Неподалёку от берега стояла хижина — жалкая лачуга, иначе её и не назовёшь. Что ж, скорее всего, именно здесь и проживают те самые «странные добыватели угля». Конечно, если тут нет поблизости ещё одной хижины возле реки…
На самом тракте снег давно растаял, но в лесу он кое-где задержался, грязными ошмётками прикрывая грязь, в которую превратилась лесная подстилка. Поэтому мы, оскальзываясь в грязи и торопясь, спускались вниз. Двое мужчин издалека увидели нас и теперь стояли возле входа в своё жилище и поджидали, пока мы спустимся.
— Девочки! Какое счастье снова видеть вас! Вот уж не чаяли свидеться! — радушно улыбаясь, приветствовал нас один из мужчин — Тем более, что расстались мы… осердившиеся вы были… уж не профессора Вышенега, что изготовил для нас амулет переноса, вы разыскиваете? Только его у нас нет!
На нас стоял и смотрел беглый сотрудник Ордена, отец Борислав со своим «племянником», тем самым, которого Васька мутузила в своё время в нашей школьной столовой. Отец Борислав изрядно похудел, более не имел багряного плаща, но выглядел столь же благообразно. Его родственник также исхудал и больше не был столь высокомерен, как я погляжу.
— Где магистр Горибор? — спросил Вадим без тени вежливости.
— Так по зиме ещё помер. Простудился он сильно, когда полыньи прорубал на реке, долго кашлял, потом горячкою страдал с седьмицу, да и прибрали боги. Мы его там, на пригорке похоронили.
Отец Борислав кивнул в сторону от нас, и Игорь быстрым шагом пошёл проверять его слова. Верить беглецам на слово, так же, как и поворачиваться к ним спиной, никто не собирался. Игорь вскоре спустился вниз, что-то крича по дороге, но из-за треска и шума льда на реке, мы мало что слышали.
— Раньше-то магистр Горибор полыньи делал, дабы льда много не намерзало, да и сток воды был постоянный. После его смерти мы с сыном боимся на реку ходить. Лёд стал совсем тонкий, того гляди, провалишься. Река выше бурная, токмо замёрзла ещё, а всё едино — выход найти пытается. Оттого и треск стоит. Впрочем, что я всё о себе… вы, верно, продрогли с дороги-то?
Отец Борислав смотрел на нас с таким выражением заботы на лице, с каким, должно быть, отправлял на костёр «последователей тёмных наук»!
— Сейчас зайдём в его лачугу, там спрячемся и будем ждать Вышенега — жутким шёпотом предложила Васька — он наверняка пойдёт тем же путём, что и мы и обнаружит дорогих последователей Ордена.
Вадим с Игорем переглянулись и заняли позиции возле двух крошечных окошек в лачуге.
— Если предупредить его удумаешь — пеняй на себя! — сообщил Игорь с самым серьёзным видом.
Не знаю, как отец Борислав, но я бы точно призадумалась. От печурки шло равномерное тепло, так что мы с девочками протянули ноги к живительному теплу.
— Ба! Вы совсем замёрзли! — озаботился Борислав — Я могу напоить вас отваром из ягод. Брусника и малина шибко у нас в чести нынче.
Хозяин жилища со своим сыном зашустрили под нашими недоверчивыми взглядами возле маленького чугунка, и совсем скоро в хижине вкусно запахло лесом, тёплым солнцем и лугом.
— Наливай своё снадобье, орденец! — первой не выдержала Карина.
Так что спустя некоторое время мы все дружно сидели с выщербленными кружками в руках, наслаждаясь благословенным теплом.
Голова была неимоверно тяжёлая, тело отказывалось меня слушаться. Далеко не сразу я поняла, что от долгого лежания на полу у меня затекло всё тело. Что-то пребольно впилось мне в живот, именно эта боль и привела меня в чувство. Осторожно поведя головой, я поняла, что мы все дружно, рядком, лежим на полу всё той же лачуги, а на нас смотрит не кто иной, как профессор заклинания Борис Вышенег, колдун-убийца, тёмное Дитя и сын «Дарины».
Наши руки были связаны и подтянуты к коленям наподобие эмбрионов, верёвок на нас не пожалели, что тут скажешь… я попробовала пошевелить пальцами — у меня немного, но получалось. Что мне это даёт? В Славии я бы сказала, что много, а здесь — ничего. Зато я смогла нашарить то, что доставляло мне некий дискомфорт — это мой «кристалл», который я припёрла для того, чтобы вывести колдуна на чистую воду, выпал из коробочки и больно впивался мне в живот.
— Наша часть уговора выполнена, Борис! Девчонку ты получил! Расплатись и ты с нами! — услышала я просительный голос святого отца.
— В мире моей матери говорят: «Уговор дороже денег»! — ухмыльнулся Вышенег и кинул им какой-то красный свёрток.
Сын отца Борислава торопливо развернул его и показал несколько небольших, с ноготь пальца, корявеньких камушков, тускло отливающих золотом.
— Благодарствую! — пробормотал Борислав, торопливо пряча их себе за пазуху — Уходить отсюда надобно, река скоро опрокинет ледяные торосы, которые перекрывают движение воды, и она может затопить всё вокруг. Так что не советую и тебе долго тут находиться.
Глава 40
Глава 40
Торопливо стукнула дверь — это так хозяева активно покидали своё жилище, как я поняла.
— Не притворяйся, что ты ещё спишь, Петрова! Я знаю, что ты давно проснулась! — доброжелательно сказал Вышенег и присел рядом со мной на корточки, стараясь немного приподнять меня для того, чтобы мне было максимально комфортно.
— Откуда вы это знаете, профессор? — съязвила я.
— Потому, что ты всё же Тёмное Дитя! Уверяю тебя, у нас с тобой несколько иной метаболизм, чем у других колдунов, тем более, людей. Припоминается мне, матушка моя в своё время проводила ряд экспериментов по этому поводу. Точных выводов не помню за давностью, так что поверь на слово. Впрочем, это всё лирика. Как ты понимаешь, нам скорее нужно убираться отсюда, так что не обессудь.
Вышенег аккуратно поднял меня на ноги и даже перерезал верёвки небольшим ножичком. Я со стонами опустилась на колени — не могла стоять нормально от колючих мурашек, которые дружно маршировали по мне.
— Но зачем вам я? Вы хотите поставить какие-то опыты? Так вы сами их в детстве натерпелись выше крыши! — жалко проблеяла я, мучительно морщась.
Вышенег смотрел на меня с осуждением преподавателя нерадивой студентки.
— Не знаю, зачем я говорю тебе прописные истины, но всё же… магия уходит из Славии. Древних сильных магов осталось не так уж и много. Для того, чтобы сократить этот отток, были созданы такие дети, как мы с тобой — дети с особым даром к магии, особой жизнеспособностью, во всём особые! А теперь подумай, какими могли бы быть дети у нас с тобой! Записи моей матери не полностью уничтожены! Я убеждён, что продукт, то есть дитя, имеет шанс стать новым Великим! В том случае, если не корректировать зачатие, результат может быть непредсказуем, но всё же! Вероятность крайне велика!
Я смотрела в глаза Вышенега, и понимала, что перед ним — одна из сложным магических задач со множеством неизвестных, и её решение доставляет ему особое удовольствие.
— Ну, так что? Желаешь стать матерью Великого? — спросил Вышенег и улыбнулся.
— Её ответ — нет! — Игорь открыл глаза и сейчас силился встать, что ему пока не удалось.
Конечности не слушались, но Игорь смог встать на четвереньки и от души пнуть Вадима. Тот тоже зашевелился. Жуткий грохот и плеск воды прервал их вялые потуги. Судя по всему, отец Борислав был прав, когда покинул это место. Вышенег подумал так же, поскольку он распахнул дверь и сообщил всем присутствующим мол, не судите строго, но нам (со мною купно) стоит покинуть это негостеприимное место.
— А вас, коллега, я попрошу не совершать резких движений! — попенял Игорю Вышенег — С меня достаточно было того, что по вашей вине я оказался неизвестно, где во время переноса!
Я смотрела на него и не понимала, что мне делать в этом случае, руки меня по-прежнему не слушались. Можно, конечно, сопротивляться в момент переноса, но насколько это поможет? Вышенег, по-прежнему улыбаясь, вытянул меня из хижины — повсюду была река. Та тропинка, по которой мы спустились вниз, была поглощена рекой. Кое-где из воды торчали верхушки деревьев и кустарников. Совсем скоро, и вода прибудет настолько, что затопит и ту площадку, на которой находится эта лачуга. Заклинатель достал амулет переноса и собрался им воспользоваться, прихватив меня с собой. Со своего места я видела, как девчонки в хижине начали приходить в себя, позади нас бушевала река, освободившаяся от ледяного плена. Холод от неё был такой, что мои руки заледенели, я запихала их под куртку, нашарила там коробку из-под амулета…