делать. Зачем ему это? Он маленький такой еще. Я пока тут выздоравливаю, он там в тишине и спокойствии. В тишине и спокойствии. Ходить скоро начну на костылях. Врачи говорят, пока нога будет разрабатываться. Как минимум мне еще полгода до операции следующей. До реабилитации. Полгода я буду на костылях. С помощью коляски или костылей. У нас это так называется. А потом надо будет дренаж вставлять. Меня не покидало это ощущение даже до того, как это произошло. Почему страдаю я, и за что? У меня до сих пор вопрос, за что у нас идет война? И с кем? С людьми, с которыми мы всю жизнь жили? И никогда не было никаких разногласий у нас. Это, по-моему, у всех сейчас такой вопрос. От этого никто сейчас не застрахован. Наше мнение никого тут не устраивает. Не хотят нас слушать, у нас есть власти, которые считают, как они считают, и по-другому не будет. Я за Россию. Мне так больше нравится. Но это не значит, что я против кого-то там. У каждого свое мнение. Каждый выбирает, что ему больше нравится. Врачи сказали, красивые, длинные ножки останутся у тебя, как раньше. Просто надо немного времени, сил и терпения и все будет хорошо. По-другому в жизни нельзя, надо только быть уверенной, что все будет хорошо. Жизнь прекрасна, но случаются иногда такие огорчения. Но ничего, надо со всем справляться» [345].
Телеканал «Вести». Россия взял интервью с пострадавшими от обстрелов… с теми, кому посчастливилось выжить, пусть даже потеряв дом или здоровье. Мужчина, от дома у которого остался один выгоревший остов, девочка, которой осколком прошило ногу и убило ее таксу, девочка на которую рухнул потолок… Кадры многоквартирных домов с выбитыми стеклами, разорванная газовая труба, интервью с жителями. Пожилая женщина показывает насквозь прошитые бетонные стенки своей квартиры, посеченную мебель и рассказывает о чудесном спасении. Другая просто плачет в камеру… Ниже приведен полный текст интервью.
Корреспондент: «Эти частные дома были уничтожены полностью, обстрел был ночью. Здания горят до сих пор. Здесь жило несколько семей, теперь они остались без крова. Пожарные работают, но спасти имущество не удалось. Бьют по жилым кварталам, и прямо сейчас, чем ближе к линии фронта, тем опаснее».
В. Безверхий: «Будут морозы, что нам делать? Вот снаряд попадает в эту спальню, минуту назад она вышла, и попадает сюда, и тут такой взрыв. Все выскакивает, немного меня приглушило, я опять в спальню, а тут весь потолок обрушило, обвалился, и пламя, и все. И мы выбежали на улицу. Тут ни крыши, ничего. Ничего не сохранилось. Здесь был зимний сад. Выращивали экзотические растения. Пальмы тоже погибли, обвалилась крыша. Здесь все горело. Рядом зал с камином. В один момент, одним артиллеристским ударом все уничтожено. Я рад, что теплица сохранилась. Дело всей жизни, тропический сад. Здесь зреют апельсины, мандарины и лимоны. Сегодня расцвели орхидеи. Вот это все дает мне как-то вторую жизнь. Я смотрю и радуюсь. Я отдыхаю, у меня энергия появляется, но после этого, как вы уже видели, что сделали в доме с зимним садом. Так я уже не знаю, как быть. Не представляю, вот это что мне осталась — эта теплица, и то бомбят уже второй раз ее. И я стеклю ее. Теперь вся семья будет жить здесь, в сарае. Дом после попадания снаряда уничтожен полностью. После каждого обстрела много людей раненых. 15-летней Агате спасли ногу. Осколок попал крупный».
Агата: «Осколок был как гайка. Он вошел сзади и даже штанину не пробил впереди. Он просто вывалился доктору в руку. Я шла уже домой с собакой. Меня больше всего удивило, что она маленькая такса, и все говорят, что нужно ложиться на землю, а она такая маленькая и умерла».
Корреспондент: «Этой девочке Карелии четырнадцать лет. Сломана ключица. На нее обрушился потолок. Мама вместе с дочкой, она получила ранение в руку».
Карелия: «В нашу квартиру влетел снаряд, через потолок. На меня и маму с папой посыпались все эти осколки. Весь этот потолок. Он вначале ударил в пол, возле наших ног, потом в шкаф отлетел, будто его что-то отбросило. Диван был вдребезги, и я потом, когда увидела всю картину на фотографиях, у меня просто слезы на глазах наворачивались. Потому что я представляю, что если бы я на этом диване спала».
Женщина: «Я дома была, когда было это, слышала и видела этот взрыв. Это первый был взрыв, потом еще там прозвучали дальше, за домом, наверно, не знаю где. У меня в квартире вылетели стекла. Дети испугались, плакали сильно. У меня упал в кровать осколок и прожег два пятна. Налетел какой-то голубой снаряд. Потом пришли эксперты и сказали, что это была мина, 121 мм. Давайте дальше пройдем, я с вами тоже пройду. Это вот еще снаряд. Вот попал снаряд. И вот еще я вам могу показать, вот по стеклу. Это балкон под газовую трубу. Перекрыли газ им. Вот батареи. Вывалило батареи. Спасибо, сделали. Вот тут делали, дырка напролет, вот тут напролет. И в мебель, вот, смотрите, сюда летели, и сюда. К зеркалу остановилось. Я спала в зале, проснулась в четыре, думаю, пойду в туалет. Так я и спаслась. Когда возвращалась, телевизор горит. Я потом назад в туалет, и вот так я спаслась».
Корреспондент: «В соседней квартире тоже дыра, здесь живет 90-летняя Евгения Ивановна, которая ходит с трудом. Дома в теплой одежде и шерстяных носках, в квартире холодно».
Евгения Ивановна: «На таблетках живу. Господи, что же делается. Я каждый день плачу, молюсь, прекратите, зачем. Люди не виноваты. Сколько пострадало, сколько побито. Что они бьют нас? Остановите правительство наше» [346].
Жители освобожденного Дебальцева рассказывают журналистам о том, как они живут в городе, который регулярно подвергается обстрелам Вооруженных сил Украины, как они жили при украинских военных. Отопление и водоснабжение отсутствуют, канализация не работает. У многих взрывами выбиты окна и разрушены дома. Обыденностью стало проживание в подвалах, чтобы спастись от обстрелов. Жительница города Марина Николаевна рассказывает о том, что обстрелы Дебальцева регулярно происходили перед приездом украинских журналистов, которые сообщали, что город в очередной раз обстреляли «сепаратисты». Другая жительница Дебальцева рассказывает о том, как украинские военнослужащие устраивали провокации, проводя обстрел позиций ополченцев с разных точек города, чтобы вызвать ответный огонь на жилые районы города. Приводим интервью жителей полностью.
Женщина: «Уже живем. С собаками, кошками. Всех принимаем. Всех бездомных. За водичкой, черт-те куда ходим. Воды нет, тепла нет. Канализация замерзла. Что вам еще сказать. Окон нет. Кто, что даст, тем и питаемся. У нас пока что еще свои запасы есть. Что вам еще сказать. Холодно. Две недели жили в подвале, там вообще нет отопления. Сейчас, правда, там у нас буржуйка. Короче, без работы остались. Без всего. Много еще людей осталось, и дети есть. А говорят, что в Дебальцеве никого не осталось. Народу много. Вот сколько там в бомбоубежище. У нас человек двадцать. Небольшой подвал у нас под домом. И так народ выходил. Много народу. Всем не уехать. Куда ехать? А перемирие в сентябре 2014 года? Где-то бахало. А в сентябре с 3-го на 4-е мы думали, что нам уже все. Поздравляли нас с днем освобождения Дебальцева. Повылетало все. С четырех сторон».
Марина Николаевна: «К нам приезжало украинское телевидение. И заказывали они музыку. Как только они на экране, сразу бомбят город. И потом говорят, что это бомбили не они, а террористы российские. С нескольких позиций обстреливали город. Заготовленное телевидение уже на месте украинское. Все город побили. Мы вылезли из подвалов, и начинают они бегать — украинские корреспонденты. Естественно, на экран подается факт — обстреляли российские террористы. Их (журналистов) приезд был таким страшным. Мы даже боялись. Обстреляли нас с четырех сторон на свой праздник».
Женщина: «Любой праздник, и мы в подвал. А там есть очевидцы. Что же вы хлопцы, говорим, делаете? А они нам: «Что, суки, боитесь?» И пошел. Этот придурок с передвижным этим, подъезжает и сбивает все. Ездит по городу машина с пушкой. Бум, естественно, отдача куда? В город. Типа уже те стреляют. Огневая точка. Он тут стрельнул, там стрельнул. Специально все. Конечно. И еще им за разрушения доплачивали, нам казалось. За разрушение города. Зарплата у них небольшая. Они базируются в школах, вон горбольница, вон больница железной дороги, они там окопанные полгода сидели. Центр занятости, в Доме пионеров, я там работаю. Тоже они там были. Люди в подвале. Укры — в помещении. Я пришла на работу. А он выскакивает с пистолетом на старую бабку. Стой там. Это я на работу пришла. «Дайте директора». — «Стой, я тебе сказал». Весело нам, хлопцы. То есть они сами провоцировали огонь. И показывали в СМИ, что это делает Россия. А еще говорили так интересно. Что кто уехал, то это украинцы, а те, кто тут остался, то террористы. Раз они на территорию Украины не уехали, значит, они террористы и их можно бить. Так что мы остались тут террористы. Вот посмотрите на нас. Ну, а нам Россией быть хочется. Ой, очень хочется. Наше богом забытое Дебальцево знают, наверное, во всем мире. Тихий ужас. Мы в подвале с буржуйкой. Да, у нас детский дом более-менее уцелел. Пленкой окна забили. Так что, слава богу, печка горит. Будем выживать. А как жили при украинцах? Ой, ребята, лучше не спрашивайте. Врагу не пожелаешь такого. Все было, это ужас, что творилось. Вот не видели? В каждый дом танк заезжал. Частный сектор. Возле дома танки стоят, стреляют. Чего. И дети там. Выводили за город. Они с частного сектора стреляли. У нас вон прямо возле детворы стояло. Хватило так, что уже за семь месяцев. А отношение к нам со стороны военных? Вот ты идешь и на колени сразу ложишься. Это уже в последнее время, а поначалу вроде нормально. А потом на колени ложись, и все. Документы даешь, а в ответ: «Что ты мне тычешь свои документы?» [347].
Семь месяцев Первомайск находится под обстрелом. В своем интервью британскому журналисту Г. Филлипсу жители Первомайска Максим и Олег показывают свою квартиру, разрушенную в результате попадания снаряда, выпущенного украинскими вооруженными силами в феврале 2015 г. С их слов, обстрел велся из с. Троицкое, где расквартированы украинские военнослужащие. Дети разрушенного многоквартирного дома в возрасте от 6 до 14 лет вынуждены жить в подвале, так как обстрелы продолжаются практически ежедневно. И дети, и взрослые желают скорейшего окончания войны. Ниже приведен полный текст интервью.